Кукловод - Готина Ольга. Страница 36

– Сколько бокалов я выпила? – устало спросила я, чувствуя, как начинает раскалываться моя голова.

– Понятия не имею, ваше высочество, – последовал ответ.

– Но вы сказали, что я не должна пить больше четырех бокалов…

– Лорд Берт велел мне забрать вас через два часа после того, как вы прибудете сюда и сказать вам эти слова, ваше высочество, – последовал спокойный ответ.

Не удержавшись, я засмеялась, совсем не так как подобает леди, громко и заразительно. Вероятно, причина была в тех самых бокалах, которые никто так и не считал или в напряжении, которое наконец-то спало, когда я покинула тот дом.

Гвардеец ничем не высказал своего удивления, продолжая вежливо смотреть на меня.

– Как вас зовут? – наконец – то опомнилась я, перестав смеяться.

– Вистан, ваше высочество.

Я кивнула и, откинувшись на сиденье, повернула голову и стала смотреть на проносящиеся мимо очертания домов, а позже деревьев. По телу разливалась приятная слабость и усталость. Я не заметила, как закрыла глаза и задремала, но как только карета остановилась, Вистан разбудил меня и подал руку, помогая спуститься.

Гвардеец проводил меня до самых покоев и, поклонившись, ушел. Если в моей голове и оставались вопросы, которые я еще хотела ему задать, сфокусироваться на них было сложно. Не став звать служанку, я сама избавилась от платья и собралась лечь в постель, но внезапный сюрприз на подушке привлек мое внимание. Я взяла сложенную записку и поднесла ее к догорающей свече.

«Еще не волчица, но уже и не ягненок. Можете спать спокойно, Алис, вас никто не тронет».

Глава десятая

Еще не совсем проснувшись, я почувствовала сладкий и приятный аромат, который хотелось вдыхать снова и снова. Заинтригованная, я открыла глаза и повернулась на бок, потянувшись к запаху. На прикроватном столике стояла ваза с букетом из белых роз. Я улыбнулась и, привстав, потянулась к цветам ближе, вдыхая еще глубже. На губах сама по себе появилась улыбке. Потянувшись к шнурку, чтобы вызвать служанку, я заметила, что платье, которое я бросила ночью на пол, уже было убрано. Откинувшись на подушки и сладко потянувшись, я дождалась, когда служанка появилась в комнате.

– Как вам спалось, миледи? – она занялась рутинными делами. Позволила солнцу залить комнату, достала платье и показала его мне. Я кивнула и поднялась с кровати, вновь не удержавшись и взглянув на цветы.

– Цветы замечательные, приноси их мне в комнату чаще.

– Это не я, леди Алис, меня попросили поставить их в вашу комнату. Там была записка.

– Записка? – мой голос предательски дрогнул, и в памяти тут же всплыла другая записка, которую я прочла перед сном и сунула под подушку. Застыв у столика, я оглядела букет и нашла втиснутый между плотно прилегающими друг к другу бутонами листок.

Я тут же извлекла его наружу и развернула, вчитываясь в новое послание. «Я приношу свои извинения за то, что был груб с тобой» Подписи в записке не было. Я вновь посмотрела на цветы и, протянув руку, коснулась лепестков. Губы сами расплылись в улыбке.

– Рад, что тебе понравились цветы, – послышалось из-за моей спины.

Я резко обернулась и уставилась на Галена, который застыл на пороге моей комнаты, придерживая открытую дверь.

– Оставь нас, – велел он прислуге. Дина, которая склонилась перед принцем, бросила в мою сторону неуверенный взгляд.

– Выйди на пять минут, – кивнула я ей. Злить Галена не хотелось, но и оставаться с ним наедине слишком долго было страшно. Как только дверь за Диной затворилась, по коже побежали мурашки, и стоило Галену сделать шаг в мою сторону, я еле сдержалась свое желание сделать шаг назад и уткнуться в столик.

– Так это от тебя?

Цветы, которыми я недавно восторгалась, уже не казались мне такими прекрасными.

– А ты думала от кого-то другого? – удивился в свою очередь он.

– Я думала, их принесла служанка, – ответила полуправду. Поначалу я действительно так считала.

– Можешь забрать их обратно, они мне не нужны, – заявила я уже более уверенно.

– Они же тебе понравились.

– Теперь разонравились, – отрезала я.

– Ты отвергаешь мои извинения?

– Не уверена, что я вообще слышала твои извинения.

Парень нахмурился, направлением нашего разговора ему явно не нравилось, но и я не была способна сделать вид, что простила его и все забыла.

– На самом деле, у меня есть для тебя кое-что еще… – запустив руку в карман, он извлек на свет плоский футляр. Я не сомневалась, что в ней были драгоценности. Судя по лицу моего мужа, он ожидал от меня более радостную реакцию, а не хмурый взгляд. Я не протянула руки, чтобы забрать протянутый мне подарок. Решив сделать свое подношение более соблазнительным, Гален откинул крышку и передо мной предстал ансамбль из колье и серег, переливающихся в утренних лучах солнца, проникающих в окно.

– Неужели и это тебе не нравится?

Я сделала шаг к нему, но вместо того чтобы коснуться колье, захлопнула крышку футляра. Внутри меня снова поднялась волна возмущения.

– Ты видимо путаешь меня со своей любовницей, если пытаешься заполучить мое расположение цветами и драгоценностями. Только вот мне нет дела до дорогих подарков. Прощение нельзя купить, его нужно заслужить.

– Я мог не приходить и уж тем более не извиняться, – огрызнулся Гален, отшвыривая футляр с драгоценностями, – ты моя жена и я не сделал ничего, за что мне требуется просить прощения.

– Видимо сделал, – упрямо ответила я, – раз решил извиниться.

Я заметила, как руки парня сжались в кулаки от злости. Он бросил взгляд в сторону и неожиданно замер, явно заинтересовавшись тем, что увидел. Внезапно забыл про меня, он обогнул кровать. Развернувшись, я поняла, что привлекло его внимание.

Отброшенный им футляр ударился о мои картины, которые я упорно рисовала, не выходя из своей комнаты день и ночь, чтобы хоть как – то отвлечься от всего, что мне пришлось пережить. Я перенесла их из гостиной в спальню, чтобы они не привлекали внимания посетителей. От удара о полотна с них соскользнула ткань, закрывавшая их, и Гален увидел самого себя. Прежде чем я успела его остановить, он подхватил картину и поднял до уровня глаз, смотря на собственный портрет.

– Это нарисовала ты? – удивленно спросил он у меня.

– Да, – я двинулась к нему, намереваясь скорее закрыть вторую картину от его глаз.

– Я думал, что ты рисуешь только Изольду.

– Это я нарисовала раньше.

Я попыталась забрать у него картину, но парень вцепился в нее, все еще вглядываясь в краски.

– Я выгляжу… злым.

Я оставила попытки отобрать у него полотно, а парень все вглядывался в собственное изображение, словно оно его заворожило.

– Таким ты меня видишь? – Гален наконец-то перестал разглядывать собственное лицо с тем злым взглядом, который прочно врезался в мою память в ту ночь, когда он набросился на меня.

– Да.

Неуверенно постучав, вошла Дина, буравя глазами пол. Я с облегчением перевела дыхание.

– Тебе пора идти, мне нужно одеться.

Дверь моей спальни оставалась приоткрытой, но Гален имел другие планы.

– Кого ты еще нарисовала? – он увидел выглядывающую из-под ткани часть другого портрета, который я закрыла не слишком тщательно, торопясь отобрать портрет.

– Тебя это не касается, – я заступила ему дорогу, – пожалуйста, уйди и дай мне одеться!

– Можешь одеться хоть сейчас, чего тебе стесняться?

Он протянул руку и сорвал ткань, увидев вторую картину. На удивление в этот раз он обошелся без едких комментариев и, хмыкнув, развернулся и покинул мою комнату, унося с собой собственный портрет.

Дина тут же затворила за ним дверь и кинулась ко мне.

– У вас все в порядке?

– Да, – я наклонилась и, подхватив ткань, прикрыла картину, на которой был изображен лорд Берт, – помоги мне одеться к завтраку.

Несмотря на то, что за столом собралась вся семья, дружественной семейной атмосферы не было и в помине. Кажется, каждый за столом был поглощен своими мыслями, и даже я не могла не заметить этого. Допустим, Гален все еще злился на меня за то, что я отвергла его подарок. Он же в свою очередь забрал мою картину, но осознав, что принц вряд ли получит много удовлетворения от созерцания собственного озлобленного лица, я решила не требовать ее обратно. Но что могло огорчить Сергуна, Изольду и Фрейю? В то время как Гален озлобленно резал ножом свой омлет, я смотрела на остальных членов семьи, не зная, стоит ли мне спросить напрямую. Но Фрейя первая нарушила молчание, обратившись ко мне.