Камни в холодной воде (СИ) - Оплачко Светлана "Sиничка". Страница 16
«И вот эта вот девочка представляет генетиков на конференциях? — красноречиво говорил его взгляд и поджатые чуть скривлённые губы. — Красиво».
Лия с трудом подавила в себе желание схватить Лизу за волосы и хорошенько приложить лицом о стол.
— Лиза.
— Да? — Бакланова обернулась к ней.
— Завтра ты готовишь еду, — твёрдо произнесла Лия, отлично понимая, что завтра все будут голодными. — Я уезжаю домой.
И я вернусь домой
Со щитом, а, может быть,
На щите,
В серебре, а, может быть,
В нищете,
Но как можно скорей.
Комментарий к IV. Депрессия
¹ Боррелиоз (болезнь Лайма) — инфекционное заболевание, обладающее большим многообразием клинических проявлений. Хроническая болезнь Лайма трудноизлечима. Наиболее встречающийся синдром — артрит. Лечится антибиотиками. Возбудитель — бактерия типа Спирохета, переносчик — иксодовые клещи.
² Сирин — в древнерусском искусстве и легендах райская птица с головой девы. Иногда прилетает на землю и поет вещие песни о грядущем блаженстве, однако иногда эти песни могут оказаться вредными для человека. Из-за этого в некоторых легендах Сирин приобретает отрицательное значение, так что её даже начинают считать темной птицей, посланницей подземного мира.
========== V. Принятие ==========
Но на тех берегах —
переплетение стали и неба,
А у мертвых в глазах — переплетение боли и гнева…
Утро выдалось серым и туманным, но дождя не было. Было прохладно, однако тонкие лучи бледного солнца уже начинали просачиваться сквозь облака — день обещал быть тёплым. В воздухе витал запах прелой мокрой травы, а над хребтами вдалеке поднимались белёсые струйки тумана.
Лия уверенно шагала по направлению к берегу, неся в мешочках и нагрудных карманах бушлата птиц. Ей было интересно — проснулся Ильинский или нет? Вчера она не предупредила его, что идёт вместо Лизы.
Ожидания её не обманули — подойдя ближе к кухне, Лия отчётливо увидела через тюлевую занавеску на окне силуэт Ильинского.
«Сюрприз, блядь!» — хотелось сказать ей, но она промолчала и, сделав вид, что не заметила Вадима Борисовича, свернула на уходившую в заросли черёмухи тропинку. Почти сразу же за её спиной раздался оклик — её заметили:
— Стой!
Ильинский вышел из кухни и стоял в дверном проёме, опершись о косяк. В его пальцах дымилась сигарета.
— Ты куда пошла?
— На берег — за воротами я уже была. — Для убедительности Лия чуть встряхнула мешочек с синицами, из которого донесся недовольный писк.
— Опять ты везде была. — Уголки губ Вадима Борисовича чуть приподнялись, но тут же дёрнулись вниз. — Кстати — а где Лиза? — в голосе Ильинского послышалось разочарование. — Её же очередь.
На языке вертелся дерзкий ответ, но вместо этого Лия сказала, постаравшись придать голосу непринужденность:
— А мы поменялись. — Она на мгновение замолчала, а затем, смакуя каждое слово, добавила: — У меня дембельский аккорд. Я уезжаю сегодня.
Сказала и торжествующе посмотрела на Ильинского, на лице которого застыла полуулыбка, могущая означать что угодно.
В глубине души Лия, конечно, надеялась, что он сейчас упадет на колени и попросит её остаться, но, видимо, это случается только в романах. В жизни такому нет места.
«Да и зачем ему ради меня вставать на колени, унижаться? — подумала Лия. — У него теперь есть Лиза».
Покладистая и сговорчивая Лиза, которая за возможность спать до обеда сделает всё, что угодно. Лию передёрнуло.
— И на чем это ты уезжаешь? — спросил, наконец, Ильинский, продолжая улыбаться.
— С Малиновским и дядей Витей на лодке, — легко ответила Лия, широко шагая по тропинке в лабораторию и неся в руках мешочки с птицами.
— И когда ты вернёшься? — поинтересовался Ильинский, идя сзади. Лия слышала его дыхание и тяжёлую поступь.
Казалось ещё чуть-чуть, и она почувствует на плече теплое прикосновение его руки, жар которой пробьётся даже через свитер и бушлат.
— Никогда, — коротко и просто, словно уронила в воду камень, ответила Лия.
С замиранием сердца она ожидала ответа, которого не последовало.
«Вот, — мстительно подумала Лия, — наконец и я причинила ему боль».
И тут же ядовитой змеёй в сознание заползла мысль — Вадим Борисович не ответил, не потому что расстроился, а потому что ему просто-напросто всё равно.
И от этой мысли стало тоскливо и грустно.
Ей хотелось уехать. Просто уехать и забыть всё произошедшее, как страшный сон, отголоски которого будут преследовать её до конца жизни или до того момента, когда воспоминания потускнеют, а лицо Ильинского заволочёт пеленой тумана прошлого, и помнить она о нём будет только хорошее.
Лия никогда не предполагала, что будет покидать «Тайгу» с таким чувством. Родной стационар был отравлен. А лес вокруг, домики, сети — всё буквально пропиталось ядом предательства и потери. Оставаться здесь дальше явно не имело смысла.
Ильинский продолжал молчать, даже когда они вошли в лабораторию, и Лия, расположившись за рабочим столом, подала ему мешочек с птицами. Она держала ткань самыми кончиками пальцев, понимая, что если почувствует прикосновения Вадима Борисовича, то просто не выдержит. Эти прикосновения, которые до злосчастного приезда Дружинина длились так долго и говорили так много, были единственным, что ещё пока осталось нетронутым — после ночи в новом домике Ильинский ни разу не касался её.
«Да, — подумала Лия, глядя на то, как ловкие пальцы Вадима Борисовича развязывают тесёмки, — это у меня пока ещё есть».
— Почему так много трупов? — неожиданно произнёс Ильинский, извлекая из мешочка мёртвую горихвостку — яркий рыжий хвост птицы растрепался и был покрыт росой. — Кто вчера ходил на последний обход? — Лия не поворачивалась к нему, но чувствовала, что смотрит Ильинский точно не на птицу.
— Должна была идти Лиза, — как можно более небрежно ответила Лия. — А вот ходила она или нет — я не знаю.
— Так Лиза же вечерами работает в лаборатории с хромосомами землероек, — возразил Ильинский, откладывая горихвостку и доставая живую взъерошенную синицу — мёртвые могут подождать. — Так что должна была идти ты.
Птица с коротким писком соскользнула в конус для взвешивания.
— Меня никто ни о чём не просил, — бросила Лия, скосив глаза на весы и записав данные в журнал. — Да и вообще — деятельности в лаборатории я уже дня четыре не вижу. Там в «аквариуме» сидит один-единственный несчастный крысёнок, о котором все забыли.
Мёртвые подождут.
— Лиза вчера работала, — возразил Ильинский, раскрывая ладонь и выпуская синицу. — Она смотрела в микроскоп.
Это оправдание прозвучало настолько жалко и по-детски, что Лия преисполнилось презрения и какого-то неопределённого снисхождения. Она гордо вздернула голову и буркнула:
— Великое дело.
На это Ильинский ничего не ответил — лишь взял со стола следующий мешочек, а когда наклонился над Лией, чтобы проверить какую-то запись, она почувствовала лёгкий, но отчётливо уловимый запах спирта. Кажется, в эту ночь Вадим Борисович снова пил. Вероятно, чуть-чуть — но выглядел он неожиданно уставшим, как будто вовсе не спал.
Лия хотела было зацепиться за это обстоятельство, докопаться до истины, однако, вовремя вспомнила, что вечером это уже будет не её проблема.
«Какая мне разница, собственно говоря?»
И, запретив себе думать об Ильинском, Лия отправилась собирать вещи — она хотела быть готовой уехать сразу, как только приплывёт со своей пасеки Корнев.
***
— Покидаешь нас? — деловито спросил Андрей, развалившись на нарах в комнате Лии и наблюдая за тем, как она собирает вещи. Эдик примостился тут же — на краешке кровати. — Мы же с голоду умрём. А кто будет поднимать нас по утрам и говорить, что надо работать? — он улыбнулся, желая подбодрить её, за что Лия была ему благодарна.