Поступь Палача - Эльтеррус Иар. Страница 10

– Квачницкий, Мирослав Сергеевич? – Саенко узнал по описанию куратора группы, где учился искомый студент.

– Да, – остановился среднего роста пожилой человек в круглых очках и небрежно выглаженном костюме. – Что вам угодно?

– Следственный Комитет РФ, ФСБ, – предъявили ему свои удостоверения следователи. – Нам необходимо поговорить. Не беспокойтесь, вас ни в чем не обвиняют, требуются только ответы на несколько вопросов по поводу одного из ваших студентов.

– Хорошо… – с недоумением посмотрел на них Мирослав Сергеевич, лихорадочно пытаясь понять, кто из его ребят мог заинтересовать такие инстанции. – Пройдемте в свободную аудиторию, у меня как раз нет следующей пары.

Покосившись на удивленных коллег, он повел следователей за собой. Действительно, аудитория рядом с кафедрой оказалась пустой. Мирослав Сергеевич по привычке сел за преподавательский стол, а Саенко, Пенкин и Головатов напротив.

– Так кто из мальчиков вас интересует? – не выдержал напряженного молчания куратор.

– Белозерцев Андрей, – тяжело уронил эфесбешник.

– Андрюша хороший мальчик, – растерянно замигал Мирослав Сергеевич. – Никогда ничего плохого за ним не замечал. Немного замкнутый, но это бывает…

– Погодите минуту, – поднял ладонь Сергей. – Давайте по порядку. Мы и его пока ни в чем не обвиняем.

Переглянувшись с коллегами, он достал фото беловолосого, снятое с одной из записей камер слежения, и протянул куратору.

– Это он?

– Э-э-э… – протянул тот, вертя в руках фотографию. – Похож, но я не уверен, у Андрюши короткие волосы, да и бледностью такой он никогда не отличался. Очки тоже не носит. Но… похож… Лицо… Его ли?.. Не знаю. А этот… Он что, лицо гримом намазал?

– Неважно, – раздраженно отмахнулся Головатов. – Так это Белозерцев или нет?

– Точно сказать не могу, – голос Мирослава Сергеевича стал жестким. – Похож на Андрюшу, но однозначно, он это или нет, я не скажу.

– Хорошо, – вздохнул Пенкин. – Что вы вообще можете рассказать о данном студенте? Каков он по характеру? С кем общается?

– Андрей довольно замкнутый и малообщительный человек, – неохотно произнес куратор. – Причин не знаю. Возможно, он стал таким после смерти матери – она умерла перед самым его поступлением в университет, насколько мне известно. Поступал парнишка после армии, где служил – понятия не имею. С сокурсниками отношения ровные, в помощи не отказывает. Учится хорошо, математику любит и понимает.

По возмущенному виду куратора было ясно, что каждое слово из него придется выдавливать, он станет защищать своего студента до последнего.

– Мирослав Сергеевич, поймите, мы ни в чем пока не обвиняем Белозерцева, – вздохнул Саенко. – Произошло убийство, и не одно. Ваш студент, скорее всего, был свидетелем этого. Никто ничего плохого ему не хочет.

– Вот и поговорите с ним самим! – отрезал куратор. – Я-то тут причем?

– Мы просим вас всего лишь дать характеристику Белозерцева, высказать свое мнение о нем, как о человеке. Скажите, с кем из студентов он общается?

– Близких друзей на курсе, насколько мне известно, у Андрюши нет, – немного успокоился Мирослав Сергеевич. – Приятельствует с многими, но больше с Сергеем Муховым и его компанией. Мариной Стрельниковой, Анастасией Соевой, Михаилом Долмаровым и Александрой Ващенко. Еще кое с кем, как будто, но я не уверен.

– А кто-то из них сегодня на занятиях? – поинтересовался Саенко, аккуратно занеся имена студентов в отдельный файл на планшете.

– Нет, – отрицательно покачал головой куратор.

– Ясно, спасибо, – вздохнул Пенкин. – Где можно получить адреса и телефоны Белозерцева и его друзей?

– В деканате. Всего доброго!

Следователи переглянулись – обычная реакция для интеллигента, затем еще раз поблагодарили, попрощались и покинули аудиторию. Мирослав Сергеевич проводил их недобрым взглядом и достал из кармана записную книжку, в которой хранил номера телефонов всех своих студентов. Надо позвонить Андрею и предупредить, что им интересовались органы – органам куратор никогда не доверял, но причины этого назвать бы не смог. Не доверял – и все. Однако трубку никто не поднял…

– Ну что дальше? – спросил Саенко, когда следователи вернулись в микроавтобус, получив все требуемое в деканате.

Разговор прервал писк планшетов, сигнализировавших о поступлении нового сообщения. Следователи тут же достали их и обнаружили, что поступила информация от ФСБ по поводу Андрея Белозерцева.

– О, это уже что-то! – возбужденно заявил Пенкин, начав читать.

– Сомневаюсь, что наши за такое время смогли накопать что-нибудь большее, чем официальное армейское досье, – досадливо сказал Головатов. – Но вы правы – и то хлеб.

– Очень интересно! – постучал по экрану планшета Саенко. – Отец парня неизвестен, мать его имя и фамилию не сообщила, дав ребенку свою фамилию и произвольное отчество. В графе отец – прочерк.

– При этом на мать Белозерцев абсолютно не похож, – добавил Пенкин. – В молодости, судя по фотографии, она была довольно симпатична, но простовата. А вот сын – аристократ голубых кровей по виду. Видимо, в неизвестного отца пошел.

– Учился в школе № 96 на Черкасова, 15, – продолжил озвучивать информацию Головатов. – Знаю я эту школу, это на Гражданке. Совсем рядом с метро. Надо будет поговорить с учителями. Отправьте стажера, пусть делом займется, вместо того чтобы болтаться по кабинетам. Куда интереснее служба Белозерцева в армии. Надо же, в/ч 116/2. Она расположена под Саратовом, наш спецназ, потому мне и знакома.

Он немного помолчал, стуча пальцами по колену, затем буркнул:

– Если официальный запрос подать, то Васька, хитрован чертов, кучу пустых словес в ответ пришлет, но ничего конкретного не скажет…

– Васька?.. – недоуменно посмотрели на него остальные двое.

– Командир в/ч 116/2, подполковник Василий Хмелин, мой старый приятель, – пояснил эфесбешник. – Позвоню-ка я ему…

Достав мобильник, он быстро нашел какой-то номер в списке контактов и нажал на кнопку связи. Некоторое время ничего не происходило, а затем Головатов оживился и бросил:

– Привет, Васян! Что, не узнал? Ну, богатым буду! Да-да, Николай! Как жизнь молодая?

Он отнял телефон от уха и включил громкую связь.

– Да какая молодая! – донеслось из динамика. – Мы тут не в кабинетах сидим, а солдатиков на полигонах гоняем. Чего хотел-то?

– Да я летом, наверное, буду в ваших краях.

– Заезжай, шашлычку сожрем под беленькую, в баньке попаримся.

– Заеду-заеду, – пообещал Головатов. – Слушай, можешь выручить по старой дружбе?

– А чего надо-то? – осторожно поинтересовался Хмелин.

– Да мы тут на одного твоего бывшего солдатика инфу роем, хотелось бы знать, что он за человек и чего от него ждать. Гарантирую, что официально твое имя нигде даже не промелькнет!

– Жучара ты… – посетовал подполковник. – Вот знал, что не просто так звонишь. Кто тебя интересует? Я могу и не помнить, солдатиков в части много.

– Белозерцев Андрей, – сообщил Головатов.

– А, этот… – протянул Хмелин. – Вляпался все-таки, правдолюб недоделанный. Ну, этого стоило ожидать.

– А подробнее?..

– Что тут рассказывать? Не желал он ни под кого гнуться, хоть ты тресни. Ни под дедов, хоть избивали сильно, ни под офицеров, если что-то не по уставу хотели. Нет бы по-человечески помочь, когда просят, все жаловаться норовил. Четыре комиссии из-за его писулек приезжали! Причем флегматичный вроде парень, но все, что считал несправедливостью, в штыки принимал, не понимая, что против системы переть не надо. Когда его призыв дедушками стал, он начал своим же мешать духов строить. В общем, пер против всех, за что и получал. Я, если честно, когда он дембельнулся, перекрестился – слишком много проблем от одного двадцатилетнего пацана было. А что он натворил-то?

– Пока неясно, – неохотно ответил Головатов. – Может, и не связан он со всем этим, но…

– Погоди, уж не о грохнутых ли олигархах ты говоришь? – В голосе Хмелина появилось уважительное опасение. – Неужто правдолюб в этом отметился?..