Верхний Волчок. Книга I (СИ) - Лавру Натали. Страница 10

– Возможно, вы её родственница?

– Я её дочь. – ответила я.

Мои слова тут же были переведены господину в машине, который пристально наблюдал за нами обеими. Я поняала, что это ему что-то нужно от моей мамы, а его спутница просто выступает в роли переводчика.

– Тогда передайте ей этот конверт. – сказала она.

– Что в нём?

Спустя полминуты она перевела мне ответ господина:

– Это лично для неё. Держите и передайте ей. Другой информации у меня для вас нет.

Девушка протянула мне конверт, который оказался на удивление тонким, и села в машину. Я проверила бумагу на просвет и построила свои предположения по поводу содержимого конверта: это либо открытка, либо фотография.

Я немедленно позвонила маме и сообщила о случившемся. Мне было велено не трогать конверт до её прихода.

В итоге таинственным содержимым послания оказалась, как я и думала, одна чёрно-белая фотография 9х12 см, на которой была изображена молодая пара: мужчина-азиат (точно такой же, как тот, которого я сегодня видела в окне машины) и женщина удивительной красоты, на руках у них был младенец. С обратной стороны снимка была подпись: «1968».

– И что же это? – спросила я. – Это твои настоящие родители?

– Даже если и так, то какой в этом смысл? – равнодушно ответила она.

– Может быть, они живы и хотели сказать, что любят и помнят тебя?

– Дочь, не говори глупостей! Они для меня совершенно чужие. Мне даже представить трудно, что я могла бы тебя кому-то отдать.

– А вдруг у них не было другого выбора?

– Всё, Диана, хватит сочинять, лучше иди, займись своими делами. И забудем об этом.

– Но это же… – сделала ещё одну попытку я, уже стоя на пороге.

– Ни слова больше! – громко сказала мама и махнула рукой, чтобы я, наконец, ушла.

Я ещё долго потом не могла выкинуть из головы этот случай и почему-то ждала продолжения истории, но так и не дождалась. Мне безумно хотелось разгадать тайну маминого появления в семье папы, только вот никто больше не поддерживал моих стремлений.

Мама не стала выкидывать фотокарточку, положила её в ящик своего стола. Я надеялась, что на самом деле она тоже хотела бы знать больше, но боялась признать это из-за обиды на своих биологических родителей.

Даже рассказ о том, что конверт мне передал человек, выглядевший в точности так же, как тот, что изображён на снимке, ни капли не заинтересовал маму, она решила, что это всё мои фантазии, и даже не дослушала. «Может, это его сын? Или мамины родители не стареют и до сих пор молоды? Тогда почему мама не такая?» – терялась в предположениях я, но, так как возможности проверить догадки у меня не было, я просто сложила свои версии в ячейку памяти.

Время шло и я начала понимать мамину правоту: какой смысл в старой фотографии, если не будет никакого продолжения? Действительно, что они хотели сказать этим снимком? Даже если мамины родители до сих пор живы, то почему они не появились в трудную минуту, когда после смерти папы мама осталась одна с двумя детьми на руках? Где здесь проявление истинной любви? Или в этом дурацком клане человечность не в цене? Тогда к чёрту всех этих псевдородственников. Мама правильно сделала, что не стала принимать послание близко к сердцу.

Прошло несколько недель, прежде чем я сделала такие выводы, причём оторваться от пустых размышлений и поставить в них точку мне помогли некоторые радостные события.

Я поступила! На этот раз я поехала в город одна, чтобы узнать результаты отбора; стоя чуть поодаль списков, я визжала и прыгала. И нас было около десятка таких. Мы все познакомились и сходили в кафе отметить поступление. Мне показалось, что неподалёку от меня мелькнул силуэт человека, которого я ненавидела и презирала больше всех на свете, но, к счастью, он мгновенно исчез и больше не появился.

Дома вечером мама достала торт, приготовленный ещё вчера. Она не сомневалась во мне. Света вооружилась ложкой и перед тем, как погрузить кусок торта в рот, произнесла тост: «За тебя!».

Ей бы тоже не мешало поучиться. Она читала книги, любила делать диковинные причёски и практиковалась на всех, кто согласится. Красилась она, надо сказать, чрезмерно, ей хотелось общения с противоположным полом, но всерьёз за ней никто не ухаживал. Ребят мы знали с детства, вместе гуляли, ходили на танцы, однако они и не подумывали о том, чтобы предложить встречаться.

Одно время Света была влюблена в одного паренька из соседнего села, но он ушёл в армию, а после стал военным и уехал по распределению в Новороссийск. Я всерьёз переживала за разбитое сердце сестры и из солидарности игнорировала намёки и ухаживания ребят.

Сама же я грезила стать хирургом, это было моей единственной целью на ближайшие 8—10 лет. Мне было неведомо чувство влюблённости. «Может быть, когда-нибудь потом…» – думала я.

А первый день учёбы приближался. Я должна была переехать в общежитие. Мама позаботилась обо мне и купила новый телефон, брюки, юбку, свитер, халат и жакет. Свои сбережения я потратила на оплату первых двух месяцев жилья, благо, проживание в общежитии было совсем недорогим. Остаток денежных средств я отложила на проезд и питание.

Итак, дело было сделано. Переезд, собрание, первая пара. Декан факультета собрал весь курс и начал запугивать нас, сказал, что студентами в полном смысле слова мы сможем называться, только когда благополучно сдадим первую сессию, что диплом защитит в лучшем случае половина из нас.

«Лечебное дело» – факультет для тех, кто готов помогать людям 24 часа 7 дней в неделю. Хватило буквально нескольких дней, чтобы окончательно выкинуть из головы события июля, словно кошмарный сон, – настолько меня поглотил учебный процесс.

Для меня в усталости была своя романтика: так я тренировала силу воли. Домой я ездила каждые вторые выходные, 3 часа на автобусе в одну сторону. Мне было стыдно, что не хватало времени подрабатывать, иногда я даже забывала поесть, – столько было заданий. Однажды на физкультуре я потеряла сознание, медсестра сказала, что это от истощения. Но это случилось в первый и последний раз: больше я не позволяла себе дойти до такого.

Теперь я могла сказать, что у меня есть всё для счастья. Абсолютно всё. Каждый день я благодарила судьбу, что нахожусь на своём месте и с людьми, которым рада. Без меня не обходилось ни одной вечеринки или гулянки, а чаще всего я сама была инициатором веселья.

Мы с девочками из группы становились ближе друг к другу с каждым днём, особенно нас объединяло общежитие. Мы всей гурьбой бежали занимать очередь в столовой на большой перемене или после физкультуры (так как голод – главный двигатель студента), делились своими порой забавными, а порой откровенными историями.

Одна девочка из нашей группы, Карина, однажды рассказала про свой первый секс, мы все с интересом слушали её. «Надо же, – подумала я. – у кого-то это было не так ужасно, как у меня, кому-то повезло больше». А вообще Карина была прекрасным рассказчиком и помимо медицины всерьёз увлекалась журналистикой и работала репортёром в каком-то журнале, уже полностью сама обеспечивала себя и свою учёбу в университете.

Я же упорно молчала о тех вещах, которые касались отношений с противоположным полом. Как-то раз мне задали щекотливый вопрос личного содержания, а я покраснела в ответ и пролепетала что-то невнятное (в памяти возник ненавистный образ человека, который по-свински обошёлся со мной), после этого всем стало понятно, что опыта в амурных делах у меня нет. И нас, таких неопытных, было около половины, а кое-кто даже гордился своей «чистотой».

С нами училась ещё одна очень интересная девочка, Юля: красавица, профессиональная спортсменка-легкоатлетка, активистка студсовета. У Юли всегда на всё имелось своё мнение, а ещё она гордилась, что у неё никогда не было парня, она говорила, что ждёт большой любви. Фигура у неё была вызывающе сексапильная: длиннющие ноги, большая грудь, осиная талия, пышные волосы. И свою красоту Юля скрывала под длинными свободными платьями, волосы забирала в хвост, а лицо попросту не красила (потому что у неё был очень строгий папа, который запрещал пользоваться тенями и подводками и ей, и её матери).