Вас подвезти? (СИ) - Карат Татьяна. Страница 7

Настырный Леша не спешил выполнять приказ товарища. Он склонился ближе к моему уху и хриплым прокуренным голосом прокаркал, шлепая меня по заднице:

- Маленькая глупая шлюшка! Тебе не говорили, что слишком любопытные журналисты долго не живут?

Вздрогнула после этих слов и сразу же затихла. В ответ на это раздался его оглушительный хохот.

Вырываться и истерить не было никакого смысла. Нужно было включать мозги, холодный расчет и как-то выпутываться из этой ситуации. Помощи ждать было не откуда.

Но почему-то в такой ситуации думать не получалось. Даже самые простые линии поведения, которые мы сотни раз повторяли на парах, невозможно было вспомнить. Паника блокировала все мысли, подбрасывая только ужасные картинки найденных изувеченных тел.

Время поездки казалось безгранично долгим. Минуты тянулись бесконечно, и я уже не знала, сколько времени нахожусь в этой машине. Ноги затекли, но поднимать меня с этого положения никто не спешил. Терялась в догадках, где уже могу быть и насколько далеко от города. Судя по словам о командире, меня, скорее всего, везут в ту злополучную часть.

- Мать твою, что это такое?

Водитель, до этого хранивший полное молчание, почему-то разволновался. Сразу же после этого машину резко понесло влево.

Свист колес и резкое ковыляние рулем меня отбросило вправо. Удар по тормозам и снова лечу, но уже в заднюю спинку переднего сидения. Голова ударилась о какую-то твердую часть этого самого сиденья, и на какое-то время в закрытых повязкой глазах все потемнело окончательно.

Пришла в себя лежа на чем-то мягком. Недавние события ураганом ворвались в голову и я резко дернулась, желая приподняться. Это движение отдало болью в голове, вынуждая обратно лечь и слегка расслабиться. Руки были свободны, а глаза по-прежнему закрывала повязка. Прислушалась - в помещении стояла полная тишина. Медленно подняла правую руку желая сдернуть повязку.

- А-а.

Это был даже не голос - полушепот, достаточно близко - совершено рядом со мной. Он отрицал, запрещал мои действия.

Рука замерла на половине пути, и медленно опустилась обратно. Как бы мне не хотелось увидеть лицо похитителя, но понимала, что данная предосторожность в виде закрытия глаз может сохранить мне жизнь. Поскольку глаза закрыты, значит, не желают, чтобы в будущем я их опознала, а с этого всего напрашивается один вывод - будет это будущее - не прикопают тихонько в лесочке.

Мужчина склонился ближе ко мне. Я чувствовала аромат его дыхания, и он на удивление не был противным, а даже приятным. Коснулся пальцем моей скулы, нежно повел по ней к подбородку. Задержался там не какое-то время, а потом переместился на губы. Мягко прикоснулся к верхней, скользнул вниз, медленно опускаясь на нижнюю. Чуть сильнее ее прижал и оттянул, вынуждая приоткрыть рот.

Палец коснулся зубов, еще чуть-чуть потянул их вниз и тут же плавно скользнул в приоткрытый рот. Кожа была мягкой, ухоженной, и пахла чем-то приятным. Где-то я уже слышала этот запах. Напрягла челюсть, прижимая зубами нежданного визитера. Не потому, что мне были неприятны его действия, просто мысль о том, что рядом похититель ни на минуту не отпускала.

- А-а.

И снова этот хриплый шепот приятно ласкающий мой слух. Опять запрет.

Палец чуть продвинулся вглубь, а потом медленно назад, и повторил это снова - еще раз и еще...

Все ощущения обострились, дыхание участилось, губы пересохли... . Он нависал надо мной, склонился, почти касаясь торсом моей груди. Я слышала дыхание у самой шеи - учащенное, тяжелое, порывистое. А палец все так же ласкал мой рот. Или уже я ласкала его палец?

Стон рвался наружу, но я сдерживала его. Не позволительное удовольствие страстно стонать в руках похитителя.

Он вдруг убрал палец, и я почувствовала что-то сродни опустошению, но тут же опять напряглась. Рука, медленно перебирая пальцами, опускалась ниже. Коснулась горла, я нервно глотнула, потом ключицы. Пальцы, чертя остро возбуждающую дорожку на чувствительной коже, нырнули в треугольное слегка распахнутое декольте блузки. Резкий рывок и жемчужные пуговицы звонко рассыпались по полу. Большая ладонь накрыла сразу одно полушарие, потом второе, стискивая их через белье. Яркое, граничащие с болью ощущение возбуждения, заставляло выгибаться навстречу, заставляло немыми движениями молить о большем. И я молила - сцепив зубы, и сдерживая стоны, молила о большем движением тела.

Рука опустились еще ниже, вырисовывая умелыми пальцами замысловатый узор вокруг пупка, заставляя дрожать и трепетать в ожидании продолжения. Пальцы коснулись пуговки джинсов.

- Не надо, пожалуйста.

Мой голос дрожал от избытка чувств. И в этом избытке страх занимал не малую часть.

Рука оставалась на том же месте, но больше не двигалась. Он склонил голову ближе ко мне, потерся лицом о мои волосы, рассылая россыпь мурашек по всему телу. Дыхание коснулось уха - томно, возбуждающе.

И... щелчок зубами.

- Покусаешь?

Руки, до этого безвольно лежавшие вдоль тела дернулись вверх, стаскивая повязку.

- Ты?

- Я.

- Но ведь там, в машине - там был не ты.

- Не я.

Дима улыбался. Губы растянулись в наглой довольной улыбке, а в глазах плескался огонь.

- Тогда как?

- Ты вовремя мене позвонила, а у меня есть хорошие друзья в спецназе. И не вздумай больше лезть в подобные перепалки - сам отшлепаю. Начальство Михайловской воинской части уже отвечает на возникшие у следствия вопросы.

Он, насупив брови, смотрел на меня. Да, я действительно чувствовала себя виноватой, и безумно благодарной за спасение. Но его сердитый взгляд стоило как-то развеять.

- А все это? Что?

Я обвела руками себя полураздетую, его, постель.

- А это продолжение, которое я тебе обещал.

- Убить тебя мало!

Я попыталась приподняться, желая показать свое недовольство.

- Потом можешь и убить. А сейчас - сейчас мы продолжим.

Губы мужчины скривились в плутоватой улыбке, а в глазах загорелся огонь.

Дима склонился надо мой, прижимая своим телом к постели. Губами коснулся моих губ, глуша неуверенные протесты. Я сомневалась несколько секунд, а потом позволила жаждущим рукам коснуться его тела, порывисто и требовательно исследуя его. Позволила губам ответить на поцелуй и самой языком исследовать его рот.

Рывок и джинсы ненужной тряпкой летят на пол. За ними трусики и лифчик. Его одежду ждала та же участь. Больше не было выжиданий и сомнений, не было неуверенности и страха. Только дикий голод, только жажда.

Он ворвался в меня резким толчком, не причиняя боли, только невероятное удовольствие. Еще толчок, такой же резкий, сильный. Одна его рука, в поиске опоры, вцепился в резное деревянное изголовье кровати, другая удерживала меня, еще глубже врезаясь с каждым толчком. Моим стонам вторил скрип постели, а руки цеплялись и комкали атласное покрывало.

Невероятно острое удовольствие накрыло с головой, заставляя выгнуться дугой и взорваться тысячами маленьких искорок.

Эпилог

Я зевнула, приоткрыв сонно глаза. На каминной полке старинные часы показывали без пяти семь утра. Веки опять закрылись, блаженно погружая в сон, но уже через минуту открылись снова.

- Дима, я опять проспала!

Сдернула покрывало намереваясь выпрыгнуть с постели. Но моя попытка была тут же остановлена, а я подмята под крепкое мужское тело.

- Ну, Дима!

- Во-первых, ни «ну Дима», а «доброе утро, любимый». А во-вторых - у нас сегодня выходной.

Какой выходной? На улице май, но все праздничные дни уже позади. На носу диплом, это для меня очень важно, и просто так Дима не стал бы устраивать выходной. Мы вместе живем уже пять месяцев - до этого не замечала за ним желания отлынивать от работы.

- И по какому это поводу?

- В честь дня рождения!

Его голос прозвучал так торжественно, что я почувствовала себя как-то неловко. То, что до моего дня рождения еще четыре месяца, я как-то даже не задумываясь помнила, а вот его день рождения... А когда у него день рождения? Виновато моргая глазками, смотрела на него и пыталась вспомнить эту заветную дату. Вот что-то мне подсказывало, что сегодня точно не его день рождения.