Холодная сварка, или Ближе, чем секс (СИ) - Тулина Светлана. Страница 8

С родителями сложнее. Интеллигенты, блин. Добрые, ласковые, неконфликтные и всем довольные.

Тоже драть некому.

Вечерние совместные трапезы — Барабек обзавидуется, и всё мало того что растипопное, жирненькое да сладенькое, так ведь ещё и вкусное!. Причем каждый день, а не только по праздникам там или хотя бы выходным!!! А потом сразу баиньки — жирок нагуливать. И вот как прикажете при таких условиях работать над этим телом?!

А работать придётся, тут уж ничего не поделаешь. Жалко ведь парня, это даже если отбросить то немаловажное обстоятельство, что нам предстоит провести вместе отнюдь не единственный уикенд, а я всегда достаточно щепетильно подходила к качеству того, что на мне надето. И особо ничего не меняет то обстоятельство, что сейчас это не подпорченный молью костюмчик, а тело, доведённое владельцем и его добрыми родственничками до полной непрезентабельности,. Я-то что, я-то здесь временно, могла бы перетерпеть и уйти, а ему-то ведь в нём жить всю оставшуюся. Сколько там её будет — избыточно крупные физические тела редко живут долго и счастливо, это я ещё по изучению элементарных частиц хорошо запомнила. Нет уж. Как-то совсем не радует меня перспектива потом всю жизнь мучиться угрызениями совести оттого, что бросила бедного ребёнка один на один с проблемой, которую сам он решить не в состоянии. Если хомячок окажется умным мальчиком — сам же потом мне спасибо скажет. Если же с мозгами у него те же проблемы, что и с прочими органами — ну что ж, хотя бы останусь сама удовлетворена результатом собственных усилий по приведению в относительный порядок маленького кусочка вселенной.

====== 26-е сутки. Отчёт теловладельца ======

Завтра в школу. Первый день. А настроения уже нет. Со всем хорошим всегда так: быстро кончается. Вот и лето тоже. Раз — и нету. Осень уже. Паскудство такое. Даже отдохнуть толком не успел. Сначала больничка, потом эта стерва на мозги капала. То ей не так, это не этак.

Достала.

Сам иногда начинаю отключаться, только чтобы её не слушать. Научился, ага-ага! Раз уж её нельзя часто и надолго, то почему бы не развернуть волшебную кнопочку наоборот? Сначала ставил таймер, чтобы включиться, потом и просто так научился. Нетрудно. А под кнопочкой хорошо. Темнота, тишина, безопасность. И не достаёт никто. Кайф! А стерва пусть сама выкручивается как знает.

Если честно, ведь тогда, в конторе ихней, пожалел её просто. Ага-ага, такой вот дурак. Знал бы заранее, какая она нудная да доставучая — ни за что бы не согласился!

Ну ладно, ладно… Другим врать нехорошо, а самому себе глупо. Согласился бы, конечно. Остаться без тела — это ведь похуже, чем на горке застрять. Там что самое жуткое было? На горке-то. Не то что застрял, а то, что сделать ничего не можешь. Беспомощность. Ручки вперёд торчат, ножки назад. И ни теми, ни другими ни до чего не дотянуться. Ну типа не оттолкнуться, не зацепиться.

Больше всего тогда этой беспомощности испугался. То есть руки-ноги вроде как при тебе, а сделать ты ничего не можешь. Жуть, короче. Словно нет ничего.

А если на самом деле нет ничего?

Ни рук, ни ног, ни мира вокруг? Вообще ничего. И ни до чего не дотянуться — ничем. Нечем. Да и не до чего. Вообще…

Как представил — аж мурашками продрало.

Не, ну поначалу от другого струхнул, ясен перец. Это когда чёрная авиетка, правительственный баклан с мигалкой — и прямо у балкона больнички зависла. И трое из неё этак синхронно, как роботы. Десантировались типа. На наш балкон. Один в штатском и чёрных очочках, двое в камуфле. Очкарик башкой повёл, палату отсканировал — и сразу ко мне. А пятнистенькие за ним пристроились. На два шага, как положено. А очкастый передо мной остановился, голову набок склонил и вежливо так:

 — Вы будете Воробьев? Владимир Валерьевич?

А морда при этом как у манекена. Даже бровью не дрогнул. Уважаю.

— Ну я, — говорю.

А чё отпираться-то, когда он сразу ко мне пошёл, на других и не глянул толком.

И он тогда — опять же, вежливо так:

— Вам придётся проехать с нами для конфиденциальной беседы. Вещи можете не брать, это не займёт много времени.

Ну в эту чёрную и погрузили. Но опять-таки вежливо: дали переодеться. Могли бы и в больничной пижаме уволочь, кто бы пикнул? Грузили тоже обходительно. Один в камуфле дверцу открывает, другой под локоток поддерживает. Не сбежал чтобы, ага-ага. А в машине уже третий сидит. Он и не выходил, типа тайное прикрытие.

Так они и сели — слева, справа и сзади. Дверцы блокируя. Словно по жизни дурак и наружу сигану — с тридцати-то метров служебной трассы, ага-ага! Вот тогда-то и струхнул малёхо. Слишком уж всё… вежливо.

Не, ну виду не подал, ясен перец. Но разнервничался так, что даже не понял, куда летим. Добрались быстро. А чего им, с мигалкой-то? Служебная трасса выше муниципальных, и даже неотложки сюда редко когда. Лишь когда крайняк совсем. На такой высоте пробок не бывает. По определению!

Приземлились на крышу Конторы. Это потом уже выяснилось. Тогда и оглядеться не успел: двое в камуфле вежливо в лифт втиснули — и вниз. Там другие встретили — и в зал. Друг другу с рук на руки, и в рации бу-бу-бу. Типа игра такая: почувствуй себя посылкой! В зале народу десятка два, девчонок больше. Все верещат, возмущаются. Ни одной знакомой рожи, и то хорошо.

Кресла у них там — смех, да и только. Тапочка, а не кресло. Но в уголке диван ничё так, вместительный. Сел на него и прикинулся ветошью. Авось забудут. В читалку упулился. Какой спрос с читаки?

И сработало! Охрана интерес тут же потеряла. Им истеричных девиц хватало, что объяснений требовали или выйти хотели. Но ничё так, с девицами они тоже вежливо — обождать просили, сейчас, мол, главный придёт и всё расскажет.

А тут как раз ещё один тип вошёл. Тоже в штатском. И в очочках. Но не тот, что за мной прилетал. Другой. Хотя и похож. Их там клонируют, что ли? Или спецом под копирку пластику мастрячат? Ну чтобы сразу знать, издалека и с первого взгляда — это наш секретный чел! Свой типа шпион. Агент типа.

Агентом его про себя назвал, чтобы от прочих отличать. Ну, а ещё потому, что заливал он больно складно. Словно рекламщик какой. Как заговорил — меня сразу и отрубило. Всегда на рекламе отключаюсь, рефлекс такой. Условный типа. Как у той собачки, ага-ага!

Поначалу Агента этого и не слушал даже, в голову бы не пришло на себя примерить. Ну подписывал, ну и что? Все подписали, и Воробьёв не рыжий! Интересы науки — оно конечно… и тётку жалко. Но не фатально же! Не навсегда померла. И не на мне же свет клином. Найдётся кому. Не с моей рожей лезть в герои. Какой из меня герой, гы-гы три раза! Найдутся более подходящие. Куда денутся! Да любого в этом зале ткни да рядом со мною поставь — кого выберут? То-то и оно-то, брат. То-то и оно-то. Или любую. Любую даже лучше, наверное. Тётка же. Во-во, и Агент как раз говорит, что предпочтительнее девушку, но рассмотреть готов любую кандидатуру.

Любую. Ага-ага! Это он так говорит, пока меня не видит. Пошутить, что ли? Подойти, сказать, что согласен — и посмотреть на реакцию? Не, вломак. Вставать ещё. Да и знаю её отлично, реакцию эту. Видел. Много раз. Аж надоело!

Ну вот так сидел, значит, скучал. Делал вид, что читаю. Ждал, когда отпустят обратно в больничку. Боялся, что пропущу процедуры — там медсёстры строгие. Ругаются. Не люблю.

А потом услыхал, как девчонки ахали и ужасались между собой. Они на соседнем диванчике впятером устроились, и ахали как по команде, и ладошки к щекам прижимали, и глаза округляли. Синхронно так.

Вот почему-то как только это увидал — так сразу и понял, что ни одна из них не согласится. И вообще ни одна. Во всём зале. Вот почему-то сразу и понял. Эти пятеро — они ведь точно такие же, как и все прочие. Им их секретики глупые и прочая бабская лабуда важнее человеческой жизни. И такая злость накатила…

Внешне, ясен перец, ничего не показал. Сидел себе, как и прежде, улыбался дебильно — эту улыбку несколько месяцев перед зеркалом репетировал. Чтобы как надо выглядела, чтобы ни у кого ни малейших сомнений с первого же взгляда. Дебил — он и есть дебил. Какие с дебила взятки?