Перелом (СИ) - Суханов Сергей Владимирович. Страница 16

Мощность немецких войск на наших позициях стала нарастать. Теперь им не требовалось идти в атаку, им надо было всего-лишь подбрасывать подкрепления. Конечно, по ним велась стрельба, но нам приходилось отвлекаться и на давление с фланга, со стороны захваченных укреплений. Поэтому фрицы постепенно отжали нашу пехоту к расположенному на южном склоне ДОТу первого взвода и повели атаку на него, понемногу выжимая нашу оборону на восточный склон холма. К тому же они выдавили и наших истребителей танков, которые до этого весьма эффективно действовали из складок местности перед окопами. Пробравшись в предполье по ложбинкам и заранее подкопанным лазам, те били немецкую технику в борта, ходовую и башни из ручных и станковых гранатометов. Более десятка танков, застывших на поле боя, были именно их заслугой. Но постепенно немцы мелкими группами заняли большинство укрытий и окопались в них, так что их было сложно достать даже минометами. Поэтому наш фланговый огонь резко уменьшился, что позволило фрицам интенсивнее наращивать свою группировку на занятых позициях.

Первого августа началась битва за ДОТ первого взвода — теперь только он мешал немцам ворваться всеми силами в расположение батальонного УРа. Битва была недолгой. За предыдущие дни ДОТ был уже сильно разрушен, в нем осталось неповрежденным всего одно орудие. Самое плохое — были разрушены окопы и укрытия для прикрывавшей его пехоты, так что отбиваться становилось все труднее. Да и немцы, озверевшие от крови, набитые под завязку амфетамином, одурели до такой степени, что стали применять тактику шахидов. Одна из таких атак запомнилась особо — на отснятых кадрах было видно, как одного такого шахида искромсали огнем в упор, остановив чуть ли не в десяти метрах, но он все еще пытался опереться на перебитую руку, чтобы еще хоть чуть-чуть приблизиться к нашим позициям. А потом его мешок рванул, подняв огромный, метров двадцать, столб земли, и немецкая пехота, хоть и теряя солдат от огня с соседних участков, все-таки смогла добежать до наших окопов и захлестнуть оставшихся защитников — очередная линия обороны была взята. Поэтому уже вечером первого августа ДОТ пришлось подорвать. Теперь немцы, обложив оставшийся ДОТ первой роты, который им не особо мешал, начали вдавливаться вглубь УРа.

Их попытки расположить на почти захваченном холме батарею гаубиц были остановлены огнем из оставшегося ДОТа и опорного пункта второй роты, которая находилась на километр западнее почти захваченного холма. Но и без этой поддержки немцы стали растекаться внутри наших позиций. Нечаев постоянно тасовал остававшиеся у него силы, стремясь сбить прорывы немцев. Он организовал пять штурмовых групп, в каждой по одной-две САУ или танка, и порядка тридцати пехотинцев. Красными от недосыпа глазами он следил за изменением ситуации на тактической панели, где штабные офицеры ежеминутно отражали изменение обстановки на основе докладов от наблюдателей и ротных. Каждая группа немцев обозначалась квадратами разных размеров пропорционально ее силе — количеству пехоты и танков. Эти квадраты "ползали" по карте, оставляя за собой пятнадцатиминутный "след", что позволяло отслеживать динамику их перемещений и на основе этой информации пытаться разгадать замысел их дальнейших действий. Особыми пометками на каждом квадрате отображалась оценка его организованности, способности к наступлению. Квадраты входили в расположение УРа довольно мощными соединениями — до десятка танков и роты пехоты. Нечаев натравливал на них свои штурмовые отряды, варьируя направление, время и продолжительность ударов, исходя из текущего расположения и предыдущих действий — он старался вводить отряды попеременно, чтобы они могли восстановить свои силы и численность после каждой атаки, хотя иногда один отряд, совершив удар по одной группе фрицев, на отходе тут же делал удар по другой группе, не давая им закрепиться и как-то окопаться, сбивая с только что занятых позиций, внося дезорганизацию потерями от обстрела или рукопашной, и тем самым обеспечивая условия для последующего, еще более эффективного удара другой группы. Нечаева-то, конечно, учили, что удар должен быть слитным, несколькими частями одновременно, с разных сторон, но вот у него как-то лучше получалось раздергивать немцев такими последовательными укусами, с разных сторон, но постоянно — немцы с итоге терялись и не могли определить, откуда по ним ударят в следующий раз — только начнут перегруппировываться для отражения очередной контратаки, как уже идет атака уже с другой стороны и, кидаясь отражать и ее, они начинали снимать силы с отражения первой атаки, которая на самом деле уже заканчивалась и лишь отсечные группы еще имитировали наступление, больше придавливая фрицев огнем, чем на самом деле штурмуя их неустановившуюся оборону. Словно кубики льда под горячей водой, немецкие "квадраты" постепенно таяли под этими ударами штурмовых групп, пока после очередных докладов штабной офицер не ставил на нем крест, чтобы через некоторое время стереть и его.

Но немцев было слишком много. Постепенно раковая опухоль разрасталась по нашей территории, обозначая свои границы все новыми и новыми зубастыми линиями окопов, которые немцы успевали обустроить и удержаться в них, несмотря на удары штурмовых групп. Иногда эти линии все-таки затирались под фронтальными и фланговыми ударами, но лишь затем, чтобы через некоторое время снова возникнуть там же или даже чуть дальше. К третьим суткам непрерывных боев фашисты добрались практически до подземного госпиталя, но тут они застряли. Оказалось, что и немцы все-таки имеют свойство заканчиваться. На протяжении всего километра к нашим позициям лежали их трупы — начинаясь широким веером от немецких позиций, это покрытие постепенно сжималось в пятидесятиметровую полосу. Наши снайпера и артиллеристы по-прежнему не давали немецким похоронным командам убирать трупы с поля боя — помимо тяжелого психологического эффекта, который оказывало покрытое трупами поле на идущие в атаку войска, этот огонь позволял выбивать и солдат похоронных команд — ведь их тоже могут поставить в строй взамен убитых. Этот же огонь не давал выносить с поля боя и раненных — несмотря на неоднократные предложения немецких командиров делать получасовые прекращения огня для выноса раненных, мы не шли на это. Их сюда никто не звал, пусть дохнут.

Еще большую жуть принимала та самая узкая полоса длиной триста метров перед нашими окопами. Наш сосредоточенный огонь клал там немцев десятками. Когда немцы еще не вклинились в нашу оборону, атакующим приходилось идти и ехать буквально по трупам, чтобы через малое время самим стать дорогой для следующих атак. По рассказам пленных, много фрицев просто сходило с ума от такой картины. Но потом, когда после вклинения по этому пути шли уже подкрепления, картина стала еще жутче. Солдаты не могли идти по трупам бывших товарищей и старались оттаскивать их в сторону. Это замедляло их продвижение, и наш огонь добавлял немецких трупов. Так что вскоре вдоль всей трехсотметровой полосы образовался своеобразный бруствер, местами высотой чуть ли не в полметра. Немцы озверели и уже не брали пленных. Но нас это не волновало — мы не надеялись выжить. Прихватить побольше с собой — и нормально. Внутри же УРа, начинаясь сразу за холмом, полоса трупов снова расплескивалась вширь — площадь размером в пятьсот метров на километр была сплошь покрыта мышиными мундирами. Потом, когда похоронные команды из пленных фрицев хоронили своих товарищей, насчитали почти пять тысяч убитых и умерших от ран фашистов. Славная была охота.

Поэтому к пятому августа, достигнув определенных успехов, немцы выдохлись, так и не сумев пробить насквозь батальонный УР, не говоря уж о его уничтожении. Они вклинились на километр, дошли почти до подземного госпиталя и штаба, обложили оставшийся ДОТ первой роты, опорный пункт второй роты на западном фланге, по лесам обошли УР с запада, сбив по пути заслоны, и обложили опорный пункт третьей роты с севера. И встали.

К этому моменту от батальона осталось чуть больше сотни человек, одна САУ, два танка, один из которых был не на ходу, пять минометов с небольшим запасом мин, несколько гранатометов и пулеметов. Но патронов было еще много, вокруг госпиталя и штаба еще при подготовке к обороне были устроены несколько хотя и одноэтажных, но тоже крепких железобетонных ДОТов, вокруг которых все время копались новые траншеи и ходы сообщений, артиллерия фрицев уже не могла поддерживать свои войска огнем из-за близкого расположения наших и немецких окопов, любые попытки пойти в атаку мы встречали шквальным огнем, а возможности для маневра не было — под нашим контролем оставался пятачок менее квадратного километра, тут просто некуда было маневрировать, везде — наши бойцы. Поэтому создалась патовая ситуация — нам не выбраться, немцам не пройти. Они так и не смогли освободить дороги, чтобы пробросить тяжелые вооружения и боеприпасы дальше на север. Задача батальона была выполнена.