История одного пета. Часть 2 (СИ) - Калинин Алексей Николаевич "lemex31". Страница 24

Моя душа раздиралась противоречиями, пока тело лезло на дерево, чтобы не быть найденным искательницей самых умных котов. Нет, Павел мне как брат – хороший или плохой, но я других не знаю. Пусть у нас не всегда всё гладко, однако роднее его в этом мире нет.

Татина так меня и не нашла, хотя и прошла под деревом дважды. Девушка без каких-либо эмоций на лице вернулась обратно к костру. А я разлегся на широкой ветке, полностью утонул в её ложбинке и оставил наверху лишь глаза и уши.

– Ну ладно, дался нам этот кот, все равно только жрет да гадит. Хотя в роли медведя он был совсем ничего! А все-таки мне можно было пойти карманником, опять подкинул травку и опять незаметно,– усмехнулся Кан, когда Татина развела руками, вернувшись без меня.

– У этого кота мысленная связь с Павлом, он может его предупредить о засаде. Так что его нужно найти и обезвредить! – ответила Татина бесцветным голосом.

– Он не сможет его предупредить – попросту не успеет. Помоги положить мелких красавцев на пенек, пусть прикроют пока выход. Вдруг вернутся наши бегуны… Да и кот не сможет туда пробраться, – Кан двинулся к лежащим гномам. Вместе с Татиной они выполнили задуманное и использовали спящих в качестве запора.

Затем Кан сел и закопошился в своей сумке, изредка поглядывая на кусты, в которых ранее скрылся ваш покорный слуга. Скорее всего, этот отравитель ожидал моего появления. Ага, как же – дурака нашел. Да я теперь до Пашкиного появления не слезу, хотя все мои мысленные позывы и не находили ответа. Может земля не пропускала, или он был настолько далеко, что попросту не слышал.

«Пашка-а-а-а! Паша-а-а-а! Отзовись же бугай перекачанный!» – в ответ лишь молчание.

Татина сидела, повернувшись лицом к реке, безучастная ко всему, и лишь изредка, по просьбе Кана, поднималась и снова ходила меня искать. Когда она проходила под деревом, я даже дышать переставал, и стойко выдерживал нападения муравьев. Судя по всему, я залег на пути их ежедневного променада, поскольку сотни муравьев прошлись по моей шерсти, и каждый десятый считал своим долгом выразить свое возмущение присутствием лохматой персоны. Спина от их укусов чесалась неимоверно, однако я терпел.

Так прошло два часа: лошади спали, гномы храпели, Кан копался в сумке и что-то бурчал под нос, Татина же безучастно смотрела на природу, а я героически терпел муравьиные поползновения и не сводил глаз с полянки. Кан подкинул дрова в костер, а тот посылал дым в одном ему известном направлении.

Затем Кан встал, слегка потянулся, погладил по голове Татину и скомандовал идти за ним. Та кивнула. Вместе они, кряхтя и пыхтя, столкнули бесполезный плот в воду и остановились на берегу, наблюдая, как течение удаляет его от берега и приближает к центру реки. Похоже, Кану захотелось фейерверка, и в скором времени он его получил. Творение невероятной Пашкиной силы, величаво покачиваясь, встало ровно на середине реки и тут его настигло заклятие Гариона. Последовала яркая синяя вспышка и плота не стало, в разные стороны разлетелись горящие мелкие щепки, дождем усыпали место, где только что был плот.

– Ай да красота!!! Вот так бы и они брызнули по всей реке, не появись этот наглый гном. Как тебе такая смерть, девушка-болтунья? – Кан захлопал в ладоши от избытка чувств.

– Красиво, и ничего бы не спасло, – медленно выговорила Татина, после чего повернулась и пошла на свое место. Почему-то она не уснула, как гномы и лошади, что-то с ней явно было не так.

Между тем вдалеке возник треск и отголоски громкой ругани. В нашем направлении кто-то двигался, и этот кто-то явно не был настроен дружелюбно.

– Ну, наконец-то, как всегда нетороплив и неповоротлив. Готовь закуски, девочка моя, к нам гости скоро пожалуют, – Кан повернулся к Татине и насмешливо подмигнул. Та начала подражать недавним действиям Кана, то есть закопошилась в сумах, доставая всю снедь, что там осталась.

У меня же внутри поднималась и крепла уверенность, что нашему приключению приходит окончательная и бесповоротная амба. А Павел так все и не отзывался!!!

Я уже совсем отчаялся и собрался с поднятыми лапами идти сдаваться бульону и мясу, чем пропадать на голодный желудок и покусанное тело, когда в моем сознании возник далекий Пашкин голос: «Кешка! Ты еще живой?» Какой же он все-таки заботливый!!!

«Твоими молитвами, друг мой, исключительно твоими молитвами!» – ответил я ему, причем постарался вложить в мысли как можно больше сарказма.

«Не сердись на меня, объясню все потом! Опиши в двух словах ситуацию на поляне?» – Павел так и не появился в поле зрения, оставаясь под землей.

Ну, я и передал ему два слова, не считая предлога, которые наиболее часто употреблялись в компании выпивающих на лавочке мужчин.

«Не ругайся и не сердись, счет идет на секунды. Так что давай рассказывай, что у вас там творится!!!» – снова спросил он со всей строгостью, на которую был способен.

Да я и сам понимал, что закончились детские игры, и началось что-то более серьезное, но такой уж у меня характер и ничего не могу с собой поделать. Как мог кратко и по существу, опуская свои домыслы и догадки, я рассказал о проказах Кана. В ответ тишина, никаких мыслей в сознание не поступало, а тут еще и птицы в лесу притихли.

Раздавался голос Кана, дающего указания Татине, стук ножа по дереву, когда та резала мясо и овощи на покрытой платком валежине, да шелест волн вперемешку с шорохом камыша. Далекий треск, посапывание лошадей и похрапывание гномов я в расчет не брал.

«Павел, а ты где? Чего молчишь? Ушел что ли?» – спросил я с замиранием сердца.

«Думу думаю, вот и молчу. Ладно, сиди, где сидишь и не высовывайся, я скоро!» – раздались Пашкины мысли и все, снова молчание в эфире. Сколько его не вызывал – он так и не отозвался.

Жизнь становилась все лучше и лучше – муравьи продолжали свое мерзкое дело, Татина кашеварила, не отвлекаясь ни на что, Кан радовался неизвестно чему, а это неизвестно что с грацией танка перло через лес в нашем направлении. Треск и ругань становились все более отчетливыми, кто-то один громко распекал провинившихся людей. Словно учитель труда делал внушение курящим в туалете старшеклассникам, только матерных образов чуть больше и порой слова сопровождались звуками ударов. Правду люди говорят, что ожидание смерти – хуже самой смерти, я весь извелся, ожидая появления гостей Кана.

Пронеслась в голове подлая мыслишка, что Павел попросту испугался и умчался в неведомую даль, кинув меня здесь одного. Однако я быстро отловил подленькую мыслишку и раздавил ее в зародыше. Если не Павлу, то кому здесь ещё верить? Явно не лягушке-перевертышу, старому Кану, который то суетился возле Татины, то подбрасывал дрова в костер. Нет, ни в коем случае! С товарищем мы прошли огонь, воду и медные трубы, поэтому я терпеливо ждал его возвращения.

«Пашка!!!»

Да где же его черти носят?!! Похоже, что муравьи приняли мою шпионскую недвижимость за скоропостижную кончину и вознамерились спустить бренное тело поближе к своему дворцу. Я же всё молчаливо сносил как истинный японский ниндзя. Это упорство оценили муравьи. Подлезая под меня целыми толпами, они медленно, миллиметр за миллиметром, подтаскивали к краю ветки.

Еще немного и я с мяуканьем сверзился бы вниз, нарушив свою маскировку. Пришлось лапами и хвостом отбиваться от этих нахалов, которые опять начали возмущаться – «почему это я живой и какого рожна на их дороге развалился?» Хорошо, что Кану с Татиной было не до меня, иначе мое местоположение было раскрыто. На какое-то время злыдни с усиками все же успокоились, хотя время от времени покусывали.

Увлеченный борьбой за место на ветке, я не сразу понял сигналы, передаваемые мне левым ухом. Нет, ухо не хлопало по щекам или спине, оно слышало и выделяло легкий шорох со стороны реки. Этот шорох почти заглушен гвалтом приближающихся гостей и шелестом камыша, но мой обостренный нервами слух почему-то упорно акцентировал его. Кто-то тихонько крался и старался оставаться незамеченным.