Прогулки по тонкому льду (СИ) - Калина Анна. Страница 47

Академия живописи стыдливо показалась из зарослей старых ив. Скрипнула калитка, пропуская нас в царство искусства. Странные статуи во дворике, замысловатые скамейки с вычурной резьбой. Я смотрела вокруг с восхищением, Легран со скукой, Хэйл пытался заставить своего стального коня стоять прямо и не уезжать без него по склону. «Конь» увещевания игнорировал, как, впрочем, и нецензурную брань, и жалобные уговоры. Пароцикл норовил умчаться прочь с холма, стоило Хэйлу отойти от него хоть на шаг.

— Видимо, опять «ручник» заклинило, — вздохнул тролль.

В итоге, Хэйл остался стеречь свой «экипаж» от побега. Мы с мэтром-директором ступили на порог мира, где правили музы.

Ароматы красок и свежей глины, наброски в рамках, развешанные по стенам, огромная голова какой-то мифической жути, высеченная из камня и украшающая стену. Веселый смех студентов, которые сидели не там, где было положено, а там, где им хотелось. Кто на подоконнике, кто на полу. Легран сопел, живущий в нем педант уже рвал

метал, мысленно прикидывая наказание за такое нарушение дисциплины. Мне же здесь нравилось. А потом среди студентов в растянутых свитерах я заметила точеную фигурку в летящих одеждах. Одна, другая. Это были девушки, прекрасные, неземные, удивительные. Они смеялись, плавно блуждая по коридорам, подходили то

одному, то к другому живописцу.

— Кто это? — завороженно следя за ними, шепнула я.

— Музы, — со вздохом произнес Легран.

Теперь мне ясно, откуда у художников берутся образы для картин и отчего женщины на них столь прекрасны. Тонкие, как ивовый прутик, гибкие, одетые в нежнейший шелк, сквозь который видны изгибы тела. Белая кожа, тонкие черты, волны волос, струящиеся по плечам, украшены цветами и крохотными искорками, похожими на звезды.

— Они прекрасны! — слетело восторженное с моих губ.

— А еще взбалмошные и капризные, — вздохнул Легран.

— Мэтр всегда был к нам строг, — раздался воркующий голос за нашими спинами.

Обернувшись, я увидела еще одну музу, задумчиво стоящую у колонны. Волосы у нее были цвета морской волны, с вплетенными в них цветами вереска. Огромные серые глаза смотрели лукаво и с интересом.

— К тебе, Сеная, — оборачиваясь, произнес Легран. — И только потому, что из-за твоих капризов спилось три поэта.

— Ах, мэтр, — плавно подбираясь к Леграну, выдохнула муза. — Творческий люд такой ранимый, слабый. Мужчины ищут забвения в вине. Я даю вдохновение, полет фантазии, но не в моих силах дать творцу славу, признание. Мое дело вдохновлять. А они ждали моментальной славы.

Говоря, сие эфемерное создание вплотную приблизилось к Леграну, скользя полупрозрачной ладошкой по его плечу. Моя симпатия к этим существам медленно таяла на костре гнева. Он медленно поднимал голову, заставляя фантазию в красках рисовать убийство музы. Желательно с максимальным вредом для внешности нахалки. Меня бесил ее вкрадчивый голос, ее томный взгляд, устремленный на мэтра, то, как близко она стояла к Леграну, касаясь его своим едва прикрытым легкой тканью телом. Но больше меня бесила реакция мэтра, то, как спокойно он реагировал на близость музы, то, как искривились его губы в усмешке, стоило той глянуть мэтру в глаза. Он не попытался отойти, убрать ее руку с плеча.

— Но он питал тебя своей энергией, его страсти давали тебе силу жить. В конце концов, он создал тебя. А ты дразнила его, мотала ему нервы, — подавшись к музе, шепнул мэтр. — А потом бросила.

— Ах, — продолжала кокетничать муза. — Я была так молода. Это было давно, тогда вы были охотником, я только начинала свой путь в мире искусства. Теперь же я изменилась.

— Надеюсь, — отозвалось мое до отвращения ласковое начальство.

— Ах, — муза преданно заглянула Леграну в глаза. — Мэтр, вы уже давно не охотник. К чему эта строгость? Будь вы творцом, я бы была вашей верной музой и дарила столько вдохновения, сколько бы вы пожелали. И никогда не оставила бы вас.

— Маг смерти в разбалансированном состоянии — это опасность для всех, кто находится рядом, — с улыбкой мурлыкнул мэтр.

— Да, и это печалит меня, мэтр, — наигранно вздохнула муза.

— К-хе! — обозначила я свое присутствие.

Муза удивленно глянула на меня, Легран отчего-то стал улыбаться шире. Весело ему. Вон, как сияет, словно пятак натертый. Все мужчины одинаковы, им главное меньше одежды и меньше мозгов. Стало отчего-то обидно. Противно-противно, словно наступила в липкую лужу и теперь не знаю, как оттереть ботинок.

— Мы разыскиваем девушку, — грозно сопя, я полезла в ридикюль за фото. — Она училась здесь. Ребекка Ричардс. Знакомы?

Муза, хвала небу, соизволила отлепить от мэтра свое субтильное тельце и подошла ближе. Тем временем к нашей сосредоточенно сопящей троице подтянулась еще стайка полупрозрачных девиц всех мастей и расцветок. Были девицы с волосами цвета лаванды, были те_: у кого прическа напоминала осколок радуги, поражая воображение буйством красок. Наряды из тюля, шелка, шифона разнились цветами, но были скроены в одном постыдном стиле, не оставляя фантазии даже шанса на работу. Я ощущала себя щербатым кувшином, невесть как затесавшимся в дорогой фарфоровый сервиз. Музы шептались, искоса поглядывая на Леграна, вздыхали и всячески пытались привлечь внимание к своей тощей персоне.

Я сунула портрет Ребекки Сенае и злобно глянула на мило беседующее начальство. Ишь, как мы распушились, как мы расцвели! Павлин темно-магический! Портрет Ребекки переходил из одной прозрачной ручки в другую, девы морщили носики, хмурили белесые бровки, надували алые губки. Работа мысли явно проступала на безупречных личиках, доселе не обезображенных этим тяжким трудом. Мир вокруг был безучастен к нашей беседе, студенты продолжали бродить по коридорам, погруженные в свои возвышенные думы. Нас обходили, даже не удостоив и минутным взглядом. Интересно, а что бы было, увидь люди тот мир, о котором даже не догадываются?

— Карри! Карри! А это не твоя девочка? — прощебетала одна из муз.

Из пестрой толпы выплыло создание с нежно розовыми кудрями, завернутое в серый тюль. В волосах запутались белые розы, на щеках играл нежный румянец. Этакая невинность во плоти. Муза бережно взяла портрет, поднесла к фиалковым глазам.

— Да. Я навещала ее, — тряхнула головой муза. — Но она уже месяц как не являлась в академию.

— Месяц? — Легран осторожно сдвинул одну из особенно резвых муз и приблизился к говорившей.

— Даже больше, — дернула плечиком Карри.

Мы с мэтром задумчиво переглянулись. Легран нахмурился и снова глянул на

музу:

— И тебя не взволновало ее отсутствие?

Дева удивленно вскинула бровки и перевела взгляд с хмурого мэтра на насупленную меня. Видимо, вопрос ее обескуражил.

— Нет. Я навещала ее дома. Бекки была увлечена другой работой и во мне не нуждалась, — удивленно выдохнула муза. — Вам же известно, что мы не всегда находимся рядом с творцом. Если нас не зовут, мы ищем того, кому нужнее. В мире полно людей, кому нужен импульс. Ребекка была занята другим и во мне не нуждалась.

Мы опять с мэтром переглянулись. Как заговорщики, ей богу.

— А чем она была занята? — выныривая перед Леграном, уточнила я.

— Она читала, — охотно подсказала муза. — Старинные книги. Много книг.

— Где? — настойчиво донимала я музу.

— Дома, — кивнула дева. — А потом перестала приходить в академию.

— Ясно, — прогрохотал за моей спиной Легран. — Когда ты видела ее в последний раз?

— Больше месяца прошло. Деревья тогда были еще желтыми, — задумчиво протянула муза. — Много ребят писали пейзажи, и я всегда была здесь. Вы же знаете, эмоции творца питают мою сущность.

— Знаю. — Мэтр жестко оборвал музу. — Больше ты ее не видела? Странностей не замечала?

— Странностей? — Муза наморщила гладкий лобик. — Нет… Хотя да, было. К ней приходил юноша. Они спорили. Безобразная сцена.

Мы с мэтром снова переглянулись. О небо, я сейчас шею себе сверну. Но инициативу допроса перехватить я успела: