Все, о чем мечтала (ЛП) - Дюрано Лиз. Страница 36

«ТЛДР: Харлоу Джеймс, кажется, я в тебя влюбился».      

* * *

Появление Харлоу - сенсация на барбекю, особенно среди женщин, которые не могут перестать задавать ей вопросы, связанные со здоровьем, вроде таких: «Так что вы думаете о таком артериальном давлении?» Но она как чемпион справляется с этим, хотя больше удовольствия ей приносит общение с детьми, например с Диами, который без умолку рассказывает всем, что он первый с ней познакомился. Дети любят ее, а она любит их. При виде детей, ее лицо просто светится, особенно при виде младенцев.

Я должен был предупредить ее о том, что у Гейба очень большая семья, в которой дети появляются с такой скоростью, словно это скоро выйдет из моды. К счастью, они все настолько дружны, что, если понадобится, сами смогут организовать собственный детский сад, где у каждого родителя будет по несколько выходных. У Гейба уже было десять племянников и племянниц, четверо из них ― дети кузины Летти, которая родила четверню всего три месяца назад. Если раньше я думал, что у Сары забота о Диами станет ее круглосуточной работой, то сейчас я даже представить не могу, как можно справиться сразу с четырьмя такими. Но все, что мне нужно сделать, ― это взглянуть на Алекса, мужа Летти, и все сразу становится понятным. Конечно, он выглядит таким же уставшим, как и Летти, но ничто не может затмить сияние его лица, когда он находится рядом со своей семьей. Такое же сияние сейчас излучает лицо Харлоу: истинное блаженство.

Вскоре мои друзья забирают меня от Харлоу, желая услышать последние новости о моей жизни, работе и, конечно, о моей спутнице. Им всем хочется знать, кто она, как и где мы познакомились, а больше всего ― когда. Для них это важный вопрос ― «когда» ― так как им известно, что я приехал всего пару дней назад один. Но того факта, что она ― детский хирург-трансплантолог, становится достаточно, чтобы закрыть им рты, после чего мы переходим к старому и доброму занятию ― болтаем о пустяках, налегая на пищу.

Я просто рад тому, что здесь нет Клаудии. Гейб говорил мне, что у нее внезапно появились другие планы, как только она узнала, что я приведу Харлоу, и, честно говоря, я рад, что это ее задело. Она бы с катушек слетела, если бы встретилась с Харлоу. Я знаю, что Клаудия хотела бы, чтобы я ее простил ― и я простил ― но я живу дальше. Кроме того, Тони, ее парень, который сейчас работает на съемках в Ванкувере, и есть тот самый парень из уборной, а на мне и так уже числится судебный проступок благодаря ему.

Час спустя, пока Харлоу общается на улице с Наной и Сарой, я подбегаю к Гейбу, который читал что-то в своем телефоне, когда я выходил из ванной. Когда он поднимает свои глаза и видит меня, то кивает мне, убирая свой телефон в карман.

― Надеюсь, ты не возражаешь, но я только что просмотрел биографию Харлоу. Вот это да! Я могу только мечтать о том, чем она занимается, ― говорит Гейб.

― Трансплантационная хирургия? ― спрашиваю я.

― Ты хоть представляешь, как долго нужно учиться, чтобы этим заниматься? Я об этом могу только мечтать. Ассистент Главы Трансплантационной Хирургии в Общественной больнице Миллера! Она даже помогала в ее организации!

Из-за такого энтузиазма Гейба я не могу сдержаться от чувства гордости, пока стараюсь, как можно более непринужденно, пройти к холодильнику и взять бутылку воды. Нужно оставаться сдержанным, словно я не схожу с ума от мысли, что придумать, чтобы уговорить Харлоу остаться дольше, чем она планировала. Может, тогда мы смогли бы получше узнать друг друга, не испытывая натиска приближающегося отъезда. Я прислоняюсь к кухонной раковине и смотрю на Гейба, открывая крышку и делая глоток воды.

― Спасибо, дружище, что завез мне результаты анализов. Извини, что не отвечал на сообщения. У меня был выключен телефон.

― Я же обещал, что завезу, поэтому так и сделал. И здесь я не доктор, но это все ради нее, да? Анализы?

Я пожимаю плечами.

― Может быть. Или мне просто самому было интересно, понимаешь?

― Какой бы ни была причина, приятель, в любом случае, такие вещи всегда полезно знать, ― продолжает Гейб, прежде чем его брови хмурятся, а голос становится ниже. ― Послушай, не пойми меня неправильно, ладно, но кое-кто из тетушек волнуется. Разве она не старше тебя?

И тут срабатывает мой защитный рефлекс. «Какого черта?»

― Ну, и что?

― Это не беспокоит тебя? ― Гейб с любопытством рассматривает меня, прежде чем развернуться к стеклянным дверям и выглянуть во двор, где мы видим, как Харлоу общается с Наной, Лети и Алексом. С ними еще стоят Сара и Бенни, и все над чем-то смеются, над тем, что говорит Летти. Харлоу держит на руках одну из четверняшек с розовой лентой на голове, и мое сердце сжимается. Харлоу вся светится, воркуя с трехмесячной малышкой, которая смотрит на нее и протягивает к ней свою пухленькую ручку, чтобы прикоснуться к лицу Харлоу.

― А должно? ― раздраженно спрашиваю я.

Мое терпение внезапно начинает иссякать.

― Ты поэтому и пригласил ее, чтобы указать мне на это, словно я понятия не имею о ее возрасте? Кто я, по-твоему? Идиот?

Гейб поднимает руки в насмешливой капитуляции.

― Ух, ты! Дэкс, остынь, ладно? Я просто спросил, вот и все. Я ни на что не намекаю, Богом клянусь, приятель.

― Тогда зачем спрашиваешь? Это вас не касается, доктор.

Я закручиваю колпачок обратно на бутылку воды и выхожу, но Гейб останавливает меня, положив мне на предплечье ладонь.

― Послушай, Дэкс, я просто беспокоюсь о тебе. Она все еще замужем, черт возьми, за гребаным Главой Трансплантационной Хирургии, святые небеса.

― Она разводится, ― сквозь стиснутые зубы произношу я. ― Они еще в браке, но она над этим работает. Этого достаточно?

Гейб вздыхает.

― Ладно, прости, я лезу туда, куда не следует. Думаю, здесь не о чем беспокоиться.

― Не о чем. С каких пор ты обо мне беспокоишься?

― С тех пор, как тебя подкосило после измены Клаудии. Ты помнишь, что едва не убил Тони в том туалете? Что если бы меня там не оказалось? ― спокойным голосом отвечает Гейб. ― Слушай, я не хочу видеть, как тебе причиняют боль, ясно? То есть, мне на самом деле нравится Харлоу, и я не осуждаю тебя.

― Так в чем дело?

― Ни в чем, она тебе просто нравится, и, честно говоря, я очень за тебя рад, ― говорит Гейб. ― Ты же знаешь, я что угодно для тебя сделаю. Ты ― мой брат, только от другой матери, помнишь?

Он хлопает меня по плечу, что вырывает меня из моего раздражения, и я делаю глубокий вдох и выдох.

― Ладно, пойдем во двор, пока никто не начал спрашивать ее, что означает цвет их мочи.

Но когда мы с Гейбом выходим на улицу, очевидными становятся два факта, которые мы с Харлоу не можем отрицать, и не важно, как бы я не старался их игнорировать. Харлоу намного старше меня, и она до сих пор, технически, замужем.

Два часа спустя, когда кузины и друзья Гейба организовали импровизированную группу мариачи, завывающую на заднем дворе, я наконец-то застаю Харлоу одну на кухне, сбрасывающую бумажные тарелки в мусорный ящик (прим. один из самых распространенных жанров мексиканской народной музыки). Не сказав ни слова, я беру ее за руку и веду в прачечную, единственную пустую комнату в доме Васкесов. Меня не заботит, что сушилка включена, а стиральная машина стучит по стене, когда начинается отжим. Я беру в ладони лицо Харлоу и накрываю ее долгим и страстным поцелуем, зажав ее между собой и стеной. Я ни одной женщины никогда не желал так, как желаю ее, и дело не только в том, что мне хочется трахнуть ее прямо здесь и сейчас, мне хочется просыпаться с ней рядом каждый день. Это до смерти пугает, но что-то во мне изменилось, когда я увидел ее с ребенком Летти на руках.

«Когда-нибудь она будет держать нашего малыша».

Но когда эта мысль приходит мне в голову, еще одна ударяет меня в солнечное сплетение, лишая воздуха.

«Насколько сильно Харлоу желает завести ребенка? Она до сих пор хочет забеременеть, достаточно сильно хочет, чтобы соврать мне о том, что принимает таблетки?»