История разведывательных служб Израиля - Равив Ден. Страница 7

История израильской разведки, как и история самого Израиля, может быть разделена на четыре основных периода.

С 1948 по 1962 год в разведке, как и во всем израильском обществе, господствовал дух пионерства, и человек, несомненно, был самым важным фактором нарождающегося разведывательного сообщества. После первого скандала, который привел к отставке первого руководителя военной разведки Иссера Беери, шеф службы внутренней безопасности Иссер Харел стал на целое десятилетие центральной фигурой тайного сообщества. Он был первым и единственным обладателем титула «мемунех», означающего человека, который «руководит всем», в том числе «Шин Бет» и «Моссадом». Как и его шеф Бен-Гурион, «мемунех», вне всякого сомнения, хотел, чтобы все его шпионы были «принцами».

Харел, которого многие считали «монахом», исходил из того, что руководитель разведки должен быть примером, а все сотрудники «Моссада» и «Шин Бет», мужчины и женщины, должны быть такими же бескорыстными патриотами, такими же горячими энтузиастами Израиля, как и он сам. В ранний период существования Израиля вообще все казалось новым и вызывало энтузиазм.

Первые израильские шпионы не знали, как делать некоторые вещи, поскольку у них не было опыта и устоявшихся традиций секретных служб, как в других странах, но они находили пути к достижению цели. «Если вас выкинули за дверь, влезайте в окно». Никто не соглашался принять «нет» в качестве ответа. Все было возможно, и «принц»-шпион всегда мог найти способ достижения цели.

Почти все они происходили от одних корней: евреи европейского происхождения, говорившие на многих иностранных языках и гордившиеся своими предками и культурным наследием. Они создали подобие английской системы «старых приятелей», превращая некую социальную близость в эффективное единство целенаправленных действий. Они считали, что были не на мили, а на целые световые годы впереди своих арабских противников. Некоторых израильских оперативников отличала слабость к дорогим отелям и ресторанам. Это входило в противоречие с пуританскими взглядами и аскетизмом Харела, но последнее слово всегда оставалось за «мемунехом».

Некоторая часть критики, раздающейся сегодня в адрес разведсообщества, содержит обвинения в коррупции или как минимум в мотовстве. Здесь, видимо, сказывается сохранившееся со времен Харела стремление достичь максимума при минимальных затратах. Еще одной характерной чертой разведки времен Харела была абсолютная преданность своему делу агентов «Моссада» и «Шин Бет». «Мемунех» старался внушить им, что они были самыми умными и самыми лучшими израильтянами, что за каждым из них стояло разведсообщество, пользующееся полной поддержкой израильского общества. Израиль всегда старался выручать своих провалившихся шпионов путем проведения специальных акций либо путем обмена на захваченных арабов. С этой же целью Израиль обращался за помощью к международным лидерам — от папы римского до президента США. Однако, как везде, были исключения и здесь, в частности, арестованные в Египте израильские шпионы в течение нескольких лет чувствовали себя покинутыми.

После Харела наступил переходный период с 1963 по 1967 год, когда главенствующую роль в разведсообществе играл Меир Амит, сначала как начальник военной разведки «Аман», а затем как руководитель «Моссада». Он внес больше профессионализма в вопросы подбора и подготовки кадров, сделал несколько меньший акцент на использование агентуры. При нем стали широко использоваться компьютеры и другая современная техника, хотя сам Амит постоянно подчеркивал необходимость поиска талантливых людей.

«Разведка, — говорит Амит, — это война умов, и роль техники заключается в том, чтобы увеличить интеллектуальный потенциал человека, объединить возможности человека и машины, но в этой связке фактор человека всегда будет оставаться решающим, особенно в такой сфере, как разведка».

Амит стремился уменьшить значение «старых приятелей», которые вместе боролись в рядах «Хаганы» и других подпольных формирований. В отличие от Харела, который подбирал людей, полагаясь на свои инстинкты, новый шеф «Моссада» подбирал кадры по принципу американского большого бизнеса. Он вел эту работу более систематично, обращая особое внимание на элитные военные подразделения, искал людей, которые проявляли «агрессивность, хитрость, инициативу, решительность и готовность к схватке с противником».

Стремясь управлять внешней разведкой как крупной корпорацией, Амит перевел штаб-квартиру «Моссада» из служебного комплекса министерства обороны в современное здание в Тель-Авиве. Аскетическим ветеранам новая штаб-квартира казалась слишком шикарной, и это дало повод для первых обвинений в коррупции и транжирстве.

Третий период, с 1967 по 1977 год, начавшийся с Шестидневной войны и огромных изменений, которые вызвала эта молниеносная победа, оказал влияние на многие стороны жизни израильского общества. «Принцы»-шпионы решили, что они уже непобедимы. Амит, который в 1969 году был руководителем «Моссада», признает: «После войны мы все заболели высокомерием. Мы знаем все лучше всех, мы самые лучшие, мы выше всех остальных. Это привело к утрате ценностей и неуважению к принципам демократии».

Захват Синая, Западного берега реки Иордан, Голанских высот и сектора Газа создал для разведсообщества большую дополнительную нагрузку. Вместо того, чтобы защищать демократию и поддерживать внутренний порядок в пределах границ Израиля, «Шин Бет» внезапно оказалась перед необходимостью защищать свою страну от потенциальных врагов на оккупированных территориях. Работники «Шин Бет» каждый день соприкасались с арабами, которые не имели в Израиле никаких прав. Разведке пришлось взять на себя роль тайной полиции. «Принцы» перестали быть принцами, но они не стали рыцарями, а превратились в феодалов в княжестве «Шин Бет» на Западном берегу и в секторе газа.

В это же время было ослаблено внимание к вопросам наблюдения за обстановкой и возможными военными приготовлениями в соседних арабских странах. Бригадный генерал Иоель Бен-Порат, командир подразделения радио- разведки «Аман», вспоминает: «Все исходили из природной неполноценности арабов. Считалось, что израильский танковый взвод может сокрушить арабский танковый батальон. Конечно, это был нонсенс. «Аман» был довольно невежествен в отношении арабов, их истории, культуры, религии и литературы. Работники «Амана» не владели арабским языком и не стремились его изучать. Но если вы хотите быть разведчиком, то вы должны иметь возможность «потрогать» и понять все на языке тех, кем вы занимаетесь как разведчик».

Это высокомерие было жестоко наказано в ходе внезапного нападения Египта и Сирии на Израиль во время войны Йом киппур 1973 года. Израильское разведсообщество разрывалось на части противоположными оценками того, кто был виноват в неспособности разведки предвидеть внезапное нападение, и это, в свою очередь, еще больше подорвало авторитет разведки в израильском обществе. Израильские шпионы из «принцев» превратились в обыкновенных крестьян.

Четвертый период развития израильской разведки начался в 1977 году с избрания Менахема Бегина, первого израильского премьера, не принадлежавшего к лейбористской партии. Тайные операции разведки всегда вызывали у него огромный интерес, и он вдохнул новую жизнь в разведку, требуя от нее проведения смелых операций, которые могли бы переписать историю в пользу Израиля.

После бесславного вторжения Израиля в Ливан в 1982 году стремление Бегина к решительным действиям сменилось откровенным авантюризмом. Аналитические доклады «Амана» и «Моссада» игнорировались премьер- министром и другими высшими руководителями. Агентов разведки стали ценить не за ум, а за грубую силу.

Некоторые из шпионов, думавшие, что они, действуя смело и патриотично, могут стать «принцами», пришли к выводу, что в сложившейся обстановке им надо приобретать собственные «княжества». Стремление к наживе вызвало отток разведчиков в сферу частного бизнеса. Довольно большая группа бывших работников разведки превратилась в независимых консультантов, советников и торговцев оружием, готовых служить тому, кто больше заплатит. Они серьезно портили имидж Израиля в мире.