Загадки древнего Манускрипта (Девять пророчеств грядущего) - Редфилд Джеймс Redfield. Страница 49

— Детская ревность, — проговорил я.

— Да, но в Манускрипте отмечается, что эта проблема гораздо важнее, чем мы привыкли думать. Взрослые зачастую приукрашивают представление о больших семьях и о детях, растущих вместе. Но ведь дети должны познавать мир от взрослых, а не от других детей. Слишком много стало стран, где дети собираются в шайки. Люди постепенно осознают, говорится в Манускрипте, что не следует производить детей на свет, если нет хотя бы одного взрослого, который был бы готов сосредоточить все внимание на ребенке, отдавать ему все свое время.

— Но погодите, — возразил я. — Нередко зарабатывать на жизнь приходится и отцу, и матери. Получается, что они не имеют права заводить детей.

— Необязательно, — ответила Карла. — Манускрипт утверждает, что люди будут жить большими семьями, ни ограничиваясь кровными узами. Так, чтобы внимание каждому ребенку мог предоставить взрослый. Необязательно, чтобы вся энергия исходила лишь от родителей. По сути дела, даже лучше, если это будет не так. Но тот, кто будет заботиться о детях, должен обеспечивать это индивидуальное внимание.

— Ну что ж, — проговорил я. — В чем-то у вас получилось как надо. Марета действительно выглядит взрослее.

— Не нужно говорить этого мне, — нахмурилась Карла. — Скажите ей.

— Ну да, верно. — Я повернулся к ребенку. — Ты ведешь себя как большая, Марета.

Девочка на миг застенчиво отвернулась, а потом сказала:

— Спасибо.

Карла ласково обняла ее, а потом с гордостью посмотрела на меня:

— Последние два года я старалась строить отношения с Маретой в соответствии с наставлениями Манускрипта, правда, Марета?

Девочка, улыбнувшись, кивнула.

— Я старалась отдавать дочке всю энергию и всегда говорила правду в любой ситуации на понятном ей языке. Когда она задавала вопросы, какие задает маленький ребенок, я относилась к ним очень серьезно, избегая соблазна ответить ей надуманно, как иногда поступают взрослые, очевидно, для своего развлечения.

— Вы имеете в виду выдумки вроде таких, как «детей приносят аисты» — что-нибудь в этом духе? — улыбнулся я.

— Да, но в этих народных выражениях нет ничего плохого. Дети быстро соображают, что они значат, потому что дети есть дети. Хуже, когда взрослые тут же начинают передергивать все подряд только потому, что хотят развлечься, и потому, что считают истину слишком сложной для детского понимания. А ребенку нужно всего лишь немного подумать.

— И что же говорится об этом в Манускрипте?

— В нем говорится, что взрослому необходимо найти способ сказать ребенку правду.

Во мне что-то противилось этому соображению. Я был из тех, кто любит дурачиться с детьми.

— А разве дети обычно не понимают, что взрослые просто играют? — спросил я. — Не кажется ли вам, что от всего этого они слишком быстро повзрослеют и отчасти окажутся лишены радости детства?

Карла строго посмотрела на меня:

— Марета — девочка очень веселая. Мы с ней играем в пятнашки, возимся и занимаемся всем, что может придумать ребенок. Разница лишь в том, что когда мы что-нибудь придумываем, она знает об этом.

Я согласно кивнул. Конечно, женщина была права.

— Марета кажется уверенной в себе, — продолжала Карла, — потому что с ней была я. Когда это было необходимо, я уделяла все внимание только ей одной. Если я отсутствовала, с ней была моя сестра, которая живет неподалеку. Кто-то из взрослых всегда мог ответить на ее вопросы, и, так как она всегда была окружена неподдельным вниманием, она никогда не чувствовала необходимости что-то из себя изображать или притворяться. У моей девочки всегда было достаточно энергии, и это дает основание полагать, что и в дальнейшем ее у нее будет достаточно. Это, в свою очередь, значительно облегчит для нее переход от получения энергии взрослых к восприятию ее из Вселенной, и об этом мы с ней уже беседуем.

Я обратил внимание на места, где мы ехали. Теперь это уже были густые заросли тропического леса, и хотя солнца не было видно в послеполуденном небе, я чувствовал, что оно уже клонится к закату.

— К вечеру доберемся до Икитоса? — спросил я.

— Нет, — сказала Карла. — Но можем остановиться в одном доме, который я здесь знаю.

— Это недалеко?

— Да, это дом моего приятеля. Он работает в службе охраны дикой природы.

— Это правительственная организация?

— Под охраной государства находится только часть бассейна Амазонки. Мой знакомый представляет здесь эту службу и пользуется влиянием. Его зовут Хуан Хинтон. Не волнуйтесь. Он разделяет идеи Манускрипта, но его еще ни разу не потревожили.

К тому времени, когда мы добрались до места, стало уже совсем темно. В окружавших нас джунглях началась ночная жизнь, наполненная своими таинственными звуками. Было душно. В конце просеки, проложенной среди густых зарослей, виднелся большой, ярко светящийся в темноте дом. Рядом расположились две просторные пристройки, и стояли несколько машин. Одна машина была поднята на блоках, и под ней при свете ламп работали двое мужчин.

Карла постучала в дверь дома, и ей открыл худощавый перуанец в дорогом костюме. Он встретил ее улыбкой, но потом заметил на ступеньках Марджори, Марету и меня и принялся что-то выговаривать Карле по-испански, а на лице его появилось нервное и недовольное выражение. Женщина отвечала с мольбой в голосе, — судя по тому, как он вел себя, наше пребывание было нежелательным.

И тут через приоткрытую дверь я заметил в прихожей женскую фигуру и немного сдвинулся в сторону, чтобы увидеть лицо женщины. Это была Хулия. Пока я смотрел на нее, она повернулась, тоже увидела меня и быстро направилась к нам. Казалось, она была поражена. Она тронула Хинтона за плечо и что-то вполголоса сказала ему на ухо. Тот кивнул и с выражением покорности распахнул дверь. Мы все представились, и хозяин повел нас в свой кабинет.

— Ну вот, снова встретились, — проговорила Хулия, взглянув на меня. На ней были брюки защитного цвета с карманами на бедрах и ярко-красная футболка.

— Да, встретились, — отозвался я.

Хинтона остановил слуга-перуанец, и, переговорив с минуту, оба направились в другую часть дома. Хулия села на стул возле кофейного столика и жестом пригласила всех располагаться на кушетке напротив. Марджори, похоже, охватила паника. Она не отрывала от меня глаз. Карла тоже поняла, в каком подавленном состоянии находится Марджори. Она подошла к ней и взяла за руку.

— Пойдемте выпьем горячего чаю, — предложила она.

Когда они уходили, Марджори оглянулась. Я улыбнулся ей и проводил женщин взглядом. Потом повернулся к Хулии.

— Так что же, по-вашему, это означает? — спросила она.

— Что это означает?.. — эхом повторил я, еще не собравшись с мыслями.

— То, что наши пути вновь пересеклись.

— О-о… Не знаю.

— Как же вы оказались вместе с Карлой, и куда вы направляетесь?

— Она спасла нас. Марджори и я были арестованы. Она пришла к нам на помощь именно там, где нам удалось бежать.

Хулия, похоже, была охвачена неподдельным волнением:

— Расскажите, что произошло.

Я откинулся на стуле и рассказал ей все начиная с моей поездки на машине падре Карла, потом о своем аресте и том, как в конце концов нам удалось бежать.

— И Карла согласилась отвезти вас в Икитос?

— Да.

— Зачем вам туда?

— Именно туда, по словам падре Карла, собирался Уил. По всей видимости, Уил напал на след Девятого откровения. И Себастьян почему-то там.

Хулия кивнула:

— Да, у Себастьяна в тех местах миссия. Именно там он стал известен, обращая индейцев.

— Ну а вы? — спросил я. — Что вы здесь делаете?

Хулия рассказала, что тоже пыталась найти Девятое откровение, но ей никак не удавалось напасть на его след. В этот дом она приехала после того, как ей не раз приходили в голову мысли о ее старом друге Хинтоне.

Я почти не слушал ее. Марджори с Карлой вышли из кухни и разговаривали, стоя в коридоре с чашками в руках. Марджори поймала мой взгляд, но ничего не сказала.