Ощепков - Куланов Александр Евгеньевич. Страница 22

Самый сложный вопрос: когда это произошло? Ранее документами точно подnверждалось сотрудничество с большевиками с 1923 года (и на эти материалы в первую очередь опирался в своей книге Михаил Лукашев). И все же… всегда велик был соблазн предположить, что тайные отношения с Ощепковым красные установили много раньше — скорее всего в 1921 году. Более того, один из историков разведки — Владимир Иванович Лота в своей полубеллетристической, полной неточностей, но все же содержащей выдержки из архивных документов книге начинает повествование со встречи вербовщика и Василия Ощепкова 1 сентября 1921 года. При этом упоминается, что к тому времени Ощепков уже второй год (то есть с 1919-го?) служил в японском Управлении военно-полевых сообщений. Причем на эту «важную и опасную работу» Василий Сергеевич был внедрен большевистским подпольем, а помог в этом «…бывший сотрудник разведывательного отдела Заамурского военного округа, который после победы большевиков не пошел под знамена Колчака, а остался среди подпольщиков». Это был некий «бывший штабс-капитан царской армии, которого “Аркадий” хорошо знал…» [123]. Кто же все эти люди?

С «Аркадием» все просто: этот персонаж истории отечественных спецслужб давно и хорошо известен исследователям: Леонид Яковлевич Бурлаков назван Лотой «талантливым конспиратором, находчивым, смелым и удачливым разведчиком», сыгравшим в истории военной разведки особую роль [124]. Ему посвящены многие восторженные страницы, по прочтении некоторых книг вообще складывается впечатление, что именно Аркадий-Бурлаков, будучи опытным профессионалом, сумел подобрать себе «помощника» в лице Ощепкова, разработал план работы своего агента на Сахалине, его «легенду», придумал прикрытие, стал, если угодно, своеобразным наставником Василия Сергеевича, сделав из нашего героя настоящего разведчика [125]. Но… так ли это?

Леонид Яковлевич Бурлаков был на четыре года моложе Василия. Родился он в Самарской губернии, в крестьянской семье в 1897 году. Еще в детстве попал на Китайско- Восточную железную дорогу (КВЖД), куда уехал работать его отец, и там, на глухой таежной станции Ханьдахэцзы, окончил один или два класса начальной школы, научившись читать и кое-как писать. На этом его образование закончилось на долгие годы. Работал в железнодорожных мастерских, затем, будучи уже юношей, нанялся на стройку во Владивостоке, откуда был призван в армию. Служил в береговых частях на Балтике, в крепости Свеаборг «мастеровым младшего разряда», где примкнул к распропагандированным большевиками матросам. После революции, в 1918 году, вернулся во Владивосток, но угодил под колчаковскую мобилизацию. Бежал от нее и оказался в рядах местных коммунистов. Малограмотный, но фанатично преданный большевистской идее, по-своему талантливый и деятельный Бурлаков скоро занял важное место в иерархии Госполитохраны ДВР, став помощником начальника Приморского отдела ГПО по наружному наблюдению. В 1921 году он раз за разом отправлялся из таежного партизанского штаба во Владивосток с целью налаживания работы агентов Осведотдела. Однако, вопреки данным Владимира Лоты, его не было в городе в сентябре, когда якобы произошла его встреча с Ощепковым. Аркадий появился там месяцем позже, во время разгрома белогвардейской контрразведкой красного подполья, после которого по Приморью прокатилась волна арестов и казней большевиков [126]. Бурлаков и его жена, работавшая в паре с мужем в качестве агентессы и курьера, приложили огромные усилия по восстановлению эффективной работы разгромленной партийной разведки и достигли в этом серьезных успехов. В 1922 году, после изгнания японцев из Приморья, много сделавший для этого Бурлаков окончательно выбрал в качестве места службы военную разведку.

Итак, по версии Лоты, Леонид Яковлевич познакомился с Ощепковым еще в 1919 году, когда «после двух-трех встреч с новым знакомым “Аркадий” поверил ему и предложил включиться в борьбу против японских оккупантов». Видимо, тогда же Бурлаков должен был посоветовать Ощепкову внедриться в японский штаб. В характеристике на Василия Сергеевича, подписанной Аркадием в январе 1924 года, сказано, что тот «впервые начал работать как секретный сотрудник в Осведотделе Р.К.П. в 1920 году» [127]. В составленной тогда же анкете четко и однозначно обозначена роль другого бывшего семинариста. В графе «Кто может рекомендовать на службу» вписано имя: «Трофим Степанович Юркевич» [128].

Лота отмечает, что Ощепков был завербован для работы на Осведомительный отдел Приморского областного ревкома, с присвоением ему псевдонима Японец. Причем специально оговорено, что именно такой псевдоним Василий Сергеевич носил, еще будучи разведчиком штаба Заамурского округа [129]. Это значит, что если бы архивы разгромленного во время революции штаба округа попали в чужие, например в японские, руки, а это было вполне возможно в условиях интервенции, то истинное лицо Ощепкова стало бы известно его врагам — штрих, не добавляющий оптимизма в оценке профессиональных качеств сотрудников большевистской разведки. В советскую же военную разведку Василий Сергеевич попал как бы «автоматически». Его вербовщик, перешедший на службу к военным под псевдонимом Аркадий, фактически перетащил с собой и одного из самых ценных агентов — Василия Ощепкова.

Михаил Лукашев эти же самые события описывал несколько иначе. «В 1919 году колчаковцы мобилизовали Василия и откомандировали в японское Управление военно-полевых сообщений. Работая там переводчиком, он все еще продолжал преподавать в спортклубе. Но кроме этого, у него очень скоро появилось и еще одно “совместительство”.

Вероятно, с помощью своего старого, еще семинарского приятеля Трофима Юркевича, переводчика Главного штаба японских экспедиционных войск и нашего разведчика, Василий устанавливает связь с Осведомительным отделом подпольной Рабоче-Крестьянской партии большевиков». Позже, после октября 1922 года, когда Василий находился на Сахалине, «по рекомендации того же Юркевича, поручившегося за старшего товарища, теперь уже советская военная разведка обратилась к Ощепкову с предложением сотрудничества. Василий сразу же согласился» [130].

Непонятно, почему Ощепков назван у Лукашева «старшим товарищем» для Юркевича, который на самом деле был старше Василия и по возрасту, и по дате окончания семинарии, и по сроку сотрудничества с большевиками. В остальном все сходится, за исключением направлений — кто кого куда рекомендовал.

Недавно опубликованные материалы ряда региональных архивов ФСБ РФ вносят дополнительную ясность о начале работы Ощепкова на красных. Из них следует, что его вербовка состоялась не ранее начала февраля 1920 года, а значит, к японцам Василия Сергеевича на службу никто специально не устраивал. Он был мобилизован колчаковцами как военный специалист, переводчик (две волны мобилизации действительно прошли во Владивостоке в начале 1919 года) и направлен на службу в части японского экспедиционного корпуса, где его профессиональные, переводческие знания оказались востребованы. А дальше произошло следующее: «5 февраля 1920 года начальником Приморского областного военконтроля (военная контрразведка. — А. К.) был назначен освобожденный из Владивостокской тюрьмы коммунист Е. А. Фортунатов. Он стал организовывать контрразведывательные подразделения на местах и создавать сеть секретных сотрудников. В частности, он привлек к работе военного переводчика главного штаба японских экспедиционных войск во Владивостоке Т. С. Юркевича, переводчика японского Управления военно-полевых сообщений В. С. Ощепкова, переводчика штаба 14-й японской дивизии в г. Хабаровске Л. А. Юрьева, служащего инспекции Амурского железнодорожного участка (отделения Межсоюзного технического комитета) Г. Н. Журавлева и приехавшего из Харбина переводчика японского представителя при Межсоюзном техническом комитете (орган управления КВЖД во время Гражданской войны. — А К.) В. Д. Плешакова» [131].