Ощепков - Куланов Александр Евгеньевич. Страница 76

Из всего увиденного, прочитанного, даже зафиксированного, в систему, естественно, было включено только лучшее. Хотя, безусловно, поскольку планировалось создание учебников и монографий по борьбе, все материалы по истории борьбы надо было рассматривать в хронологическом порядке и по странам (что потом его ученики и сделали). Так что итогом изучения Ощепковым разных видов и систем борьбы стала их творческая переработка: не только включение в систему годных приемов, но и отсев негодных, тем более что в 1920-х годах в нашей стране появился интерес к национальным видам борьбы народов СССР: «В национальных республиках начали организовываться соревнования и показательные выступления, фиксироваться и публиковаться правила проведения схваток» [380].

Это было начало систематизации борьбы с привязкой к национальным видам, итогом которой в некоторой степени можно считать возможность замены в комплексе ГТО II ступени сдачи дзюудо национальным видом борьбы. Но окончательно это все было упорядочено уже без Ощепкова.

В 1930–1937 годах состоялись многочисленные публикации, посвященные национальной борьбе, в журнале «Физкультура и спорт», газете «Красный спорт», других изданиях. Во время 1-й Всесоюзной спартакиады народов СССР проводились показательные выступления борцов из разных республик Советского Союза. Но можно ли считать, что попытка ученика Ощепкова — Романа Школьникова опубликовать книгу «Борьба народов СССР» в 1937 году и систематизация видов единоборств, проведенная Галковским, могут свидетельствовать о дополнении дзюудо приемами национальных видов борьбы?

Популярный взгляд на историю возникновения самбо выразил Евгений Гаткин в своей книге «Все о самбо»:

«Отвечая на вопрос, откуда же взялась спортивная борьба самбо, можно утверждать: прародительницей нашего вида борьбы стала японская система дзюдо, а первым из русских, кто в совершенстве освоил ее и перенес на русскую землю, был В. С. Ощепков. Переработали и существенно дополнили эту систему его ученики и те, для кого учителями стали они сами. То, что сейчас называется спортивным разделом САМБО, — это измененная и серьезно переработанная система ДЗЮДО, причем изменения настолько глубоки, что новая борьба не только стала самостоятельным видом спорта, но и оказала влияние на свою родоначальницу. САМБО — система открытая и сектантству в ней места нет. Самбистское братство не признает единого “гуру” и слепого повиновения ему.

…САМБО — продукт коллективного творчества, и характерно для этого вида борьбы то, что здесь не только ученики копируют учителей, но и учителя на примере своих лучших учеников выстраивают учебный процесс как творческое действо. САМБО, на мой взгляд, лучшее воплощение демократии, где младшие преклоняются перед старшими, а те, в свою очередь, демонстрируют глубокое уважение к своим подопечным. Самбо создавалось и развивается, используя именно этот принцип, и возводить кого-то одного в ранг “создателя” на современном этапе уже не представляется возможным. На самом деле нет равных тому, кто систему ввел, придумал правила под свои особенности (сильные и слабые стороны), организовал процесс и возглавил его, но если идущие следом не становятся искуснее и лучше — система умирает» [381].

С одной стороны, это вопросы, лежащие уже за пределами биографии Василия Ощепкова. С другой — для десятков тысяч самбистов, для миллионов простых людей до сих пор остается тайной судьба пионера русского дзюдо и основоположника самбо — того, «кому нет равных». В его истории по-прежнему не поставлена точка, не восстановлена до конца справедливость. Василий Сергеевич, будучи реабилитированным (!), до сих пор не числится в списках жертв сталинских репрессий. Все вроде бы «за», и главная организация, взвалившая на себя крест составления этих списков — «Международный мемориал», имеет все необходимые документы для этого, а Ощепков по-прежнему жертвой не считается. То, что Василия Сергеевича не расстреляли, а удушили воздухом бутырской камеры, до сих пор сказывается, но уже не на его судьбе, а на памяти о нем.

С другой стороны, Михаил Лукашев, Лев Матвеев, Андрей Будзинский, Георгий Звягинцев, Николай Галковский, другие ученики Ощепкова и просто люди, болевшие душой за правое дело, многие десятилетия делали все, чтобы восстановить доброе имя советского разведчика, японоведа, борца. Они посвятили свои жизни изучению подлинной истории самбо, год за годом по крохам восстанавливая биографию создателя уникальной борьбы. Идет время, и ежедневные, ежечасные изыскания сегодняшних энтузиастов кажутся незаметными, каплями знаний вливаясь в океан Интернета. Кто вспомнит сегодня, откуда взялась там оцифрованная запись кинохроники Бориса Бурта, запечатлевшего Василия Сергеевича и его учеников? Кто знает о том, что привычная уже всем «интернет-знатокам» истории самбо фотография юного семинариста Васи Ощепкова в кругу его сверстников еще несколько лет назад не определялась так однозначно, как именно его — Ощепкова — снимок? А ведь восемь страниц «Заключения Центра судебно-медицинских и криминалистических экспертиз Министерства обороны РФ», убедительно доказывающие, что бритый юноша на японских снимках и основатель самбо — одно и то же лицо, стали плодом усилий одного человека — Льва Семеновича Матвеева. Он ходил, искал, просил, оплачивал… На книжных полках автора этих строк стоит уже целый ряд фундаментальных работ Алексея Горбылева по истории самбо, стоят книги Михаила Лукашева, а в толстой красной папке с наклеенным на обложку бланком Управления НКВД по Московской области хранятся десятки документов, повествующих об удивительной судьбе героя этой книги. Сахалинские энтузиасты добились открытия мемориальной доски своему земляку в Александровске и памятника в Южно-Сахалинске. Поставлены бюсты и памятники Мастеру во Владивостоке и Хабаровске. Много лет мы безуспешно (надеемся, что пока!) ведем борьбу за увековечивание памяти Василия Ощепкова в Москве. Этот памятник будет, обязательно будет. Год за годом, день за днем мы занимаемся этой работой и верим, что когда-нибудь каждый наш соотечественник познакомится с еще одной героической страницей истории своей родины, которую стоит помнить, с биографией человека, которым стоит гордиться.

Вместо заключения

ИСТОРИЯ ОДНОГО ЗЕРКАЛА, ИЛИ ЗЕРКАЛО ОДНОЙ ИСТОРИИ

В 2014 году в московском Доме русского зарубежья им. Александра Солженицына состоялась выставка под названием «Дело русских семинаристов». Выставка небольшая, уютная, в чем-то даже семейная (и потомки нескольких бывших семинаристов приняли в ней участие). Готовить ее пришлось долго — не один год, и все же вещей для экспозиции удалось собрать, как говорится, кот наплакал. Причина проста: большинство героев выставки погибли. Пали жертвами репрессий. А вслед за ними пали-пропали и их вещи. Родственники спешили избавиться от того, что мы сегодня называем вещественной памятью, а тогда было просто уликами, и нет у нас права судить их за это, нельзя. Но кое-что, по счастью, все же сохранилось, и это кое-что сегодня на вес золота. Крохи достались наследникам и в семье Василия Ощепкова: столовый нож основателя самбо, пепельница никогда не курившего первого дзюдоиста страны, портрет его третьей жены в тяжелой бронзовой раме и зеркало. Зеркало, в которое он, его женщины, их потомки смотрелись и смотрятся вот уже 90 лет.

Довольно большое, очень тяжелое, рама из красивого японского дерева (кипарис? криптомерия?), с прекрасным толстым стеклом. На «подкладке» синий штамп на японском языке: изготовлено в маленькой мастерской одного из сел префектуры Сидзуока, что у подножия священной горы Фудзи. Возможно, Василий Сергеевич купил его, обустраивая свою жизнь в Японии в 1924 году. Если так, то оно висело еще в Кобэ, где они жили у станции Санномия, и уж точно — в Токио, на краю кладбища Аояма. Зеркало видело их каждый день — растрепанных с утра и принаряженных к вечеру, собранных перед началом работы и растерянно мечущихся в поисках ответов на бесконечные «что делать?», которыми так богата была жизнь первого советского нелегального резидента в Токио.