Долг (ЛП) - Бартол Эми А.. Страница 56

— Или он снова начнет вербовку, — говорит Дэклан, — пока он тут. Он не хочет призывать свою армию — это слишком опасно, потому что это заметят божественные ангелы и начнут выполнять свою работу. Но, если он использует ангелов, это может дать ему какое-то время. Скажем, он настолько озабочен тем, что делают тролли. Он мог бы их разбудить, но вместо этого собрал Падших.

— Вперед! Тролли! — раздражением восклицаю я. — Те, которые пахнут как ослы, и у которых острые зубы, которые разорвут тебя на части, если ты слишком близко к ним подберешься? — глядя на Эйона спрашиваю я.

— И у них нет фиолетовых волос, — указывая на меня, говорит Эйон — Они как правило лысые, и только из их ушей торчат небольшие пучки волос.

— Брутально, — бормочу я.

— А их дыхание…, - Эйон подходит ко мне и берет за руку.

— Я понимаю, — сердито говорю я. — Что может убить тролля?

— Gula, — унисон говорят все.

— Ненасытность? — спрашиваю я, переводя с латинского.

Должно быть я выгляжу смущенной, потому что Финн говорит:

— Это зависит от тролля. Ты должна выяснить, могут ли они устоять, и тогда, ты даешь им больше, чтобы они могут справиться.

Все еще смущенная я смотрю на Бреннуса, а на его лице появляется сексуальная улыбка.

— Если тролль не может удержаться от пива, ты даешь ему тысячу немецких марок. Он будет пить и рассматривать их в течении нескольких часов, — объясняет Бреннус. — Если это не работает, ты отрубаешь ему голову. Огонь не поможет. Их кожа намного прочнее, чем наша.

— Да, — пытаясь переварить новую информацию, говорю я.

— Что еще? — спрашивает Бреннус.

— Наблюдая за некоторыми новыми ребятам — у них есть прекрасная работа, — говорит Лахлан.

— Ты чувствуешь чью-то вонь, как будто с тобой разговаривает Чистильщик Ада, и ты избиваешь его, пока он не начинает визжать.

— Чистильщик Ада? — спрашиваю я Лахлана.

— Да, красивые мальчики из ада, — улыбается он мне, говоря о Падших Серафимах.

— Что может уничтожить Чистильщика Ада? — спрашиваю его я, наблюдая за тем, как он наклоняет голову, раздумывая над моим вопросом.

— Superbia, — отвечает Лахлан, что означает гордыня.

— Vanitas, — добавляет Фаолан, что означает тщеславие.

— Invidia, — говорит Дэклан, что означает зависть.

— Iram, — восклицает Эйон, что означает гнев.

— Avaritiae, — говорит Фин, что означает жадность.

— Libidinem, — говорит Бреннус, что означает вожделение.

— Что может уничтожить меня? — шепчу я Бреннусу.

— Tristitiae, — мягко произносит Бреннус, это слово означает «печаль». — Особенно если страдает и печалиться твой любимый человек.

К моему горлу подступает ком, потому что я знаю, что он прав. Он осторожно кладет руку на мой стол. Я грустно улыбаюсь и говорю:

— Ты можешь многому меня научить.

— И я сделаю это, — соглашается Бреннус, поднимая мою руку и целуя ее. — Думаешь об этом или нет, но ты нужна мне.

— Что еще, — говорю я, напоминая ему о том, что у нас еще остались вопросы.

Взгляд Бреннуса смягчается.

— Финн, убедись в том, что мы узнаем, кого Казимир возьмет себе в союзники. Пошли сообщение, что мы в деле, и что будем счастливы, если Серафимы останутся верны нам, — инструктирует Бреннус. А мне он говорит: — Информация, это ключ. Мы стараемся уважать других существ, мы можем быть почтительными, а они отвечают взаимностью, потому что могут это делать. Большинство демонов и высших существ устали от Серафимов. И от этого становиться легче.

— Бреннус, думаю, это называется «золотое правило». «Поступай с другими так, как хочешь, чтобы поступали с тобой», — с кривой усмешкой, говорю я.

Фаолон странно смотрит на меня и спрашивает:

— Это правило? А какое же тогда «Серебряное правило»?

Прежде чем я успеваю ответить, Эйон восклицает:

— «Серебряное правило» необходимо выполнять после того, как только не сработает «Золотое правило». Звучит оно так: «Убей всех прежде прежде, чем они убьют тебя»

Лахлан улыбается мне и говорит:

— В действительности, Золотое правило должно звучать так, «Ты истечешь кровью, если не будешь делать то, что я скажу».

Я закатываю глаза, а Бреннус улыбается мне.

— Сейчас нам нужно усилить безопасность. Отныне, мы будем запирать все коридоры. Останутся только парни, у которых есть дела в Северной и Западной башне. На постах у дверей останутся только проверенные люди, но не особо доверяйте им, — приказывает Бреннус Дэклану.

— Хочешь приставить к королеве еще больше персональной охраны, — спрашивает Бреннуса Дэклан.

— НЕТ! — отвечаю я, глядя то на Дэклана, то на Бреннуса. — Достаточно и четверых. Я привыкла к вам, ребята. Я не хочу, чтобы за мной смотрели еще больше ребят. Вы не можете просто установить на двери камеры, или что-то вроде того? — спрашиваю я, и они смеются.

— Доступ к камерам может получить любой. Даже замкнутая цепь может быть нарушена, и они это знают, — говорит Бреннус. — Какое-то время нам нужно будет расспрашивать всех, кто к тебе приближается. Предположим, они занимаются бизнесом. Попробуй докажи, зачем они здесь.

— По-моему, пришло время, чтобы ты показал мне, как пользоваться тем топором, Бреннус, — тихо говорю я. — Как на счет того, чтобы ты присоединился к нам в комнате для сражений, когда освободишься? — спрашиваю его я, глядя на свои сжатые руки.

— Это не плохая идея, mo chroí, - говорит он, накрывая мои руки своими. — Мы начинаем завтра. Посмотрим.

Я киваю, и мы заканчиваем собрание.

Только после наступления темноты, я забираюсь в постель и крепко прижимаю к себе подушку. Я лежу и пытаюсь заставить себя заснуть, стараясь не думать о всех тех страшных вещах, о которых узнала сегодня. Я не хочу думать о своем будущим, потому что оно мрачное. Возможности извращения во зле бесконечны. Я должна быть готова к худшему сценарию. Должна быть готова к тому, что Казимир заберет меня. Мне нужно решать уже сейчас, или я позволю этому случиться, или воспользуюсь вариантом Б, как я поступила в пещерах в Хоутоне. Я не могу позволить Бреннусу превратить меня, не могу позволить Казимиру забрать мою душу. Теперь моя жизнь выходит из-под контроля. Если я покину свой новый дом, я снова подвергну риску всех, кого люблю — Казимир буде искать способ похитить или убить меня. Мне весь день удавалась сохранять спокойствие, не позволяя никому увидеть мой страх. Это словно толочь воду в ступе держа в руках кирпич.

Мое сердце умоляет меня найти отсюда выход. Я нужна Риду и Расселу, наверное, больше, чем они нужны мне. Но можно ли как-то держать моих ангелов в безопасности, когда произойдет битва между Падшими и Gancanagh. Я просто боюсь, что, если в разгаре этой битвы меня поймают, я навсегда потеряю Рида и Рассела.

Может, так для меня даже лучше, — шепчет мне мой разум. Может, им лучше без тебя. Мои глаза застилают слезы, поэтому я закрываю их и позволяю слезам течь по щекам. Действительно ли существует такой вариант, что им будет без меня безопаснее? — думаю я.

Изнеможение наконец берет верх, и я засыпаю, мне сниться самый лучший сон о Риде, но вдруг я начинаю просыпаться. Я отчаянно цепляюсь за сон, чувствую порхание бабочек в животе, словно он здесь, и это просто сладкая пытка. Отказываясь открывать глаза в страхе, что упущу этот момент, я начинаю глубоко дышать, по моему телу распространилась боль, которую вызывает его аромат и сексуальная улыбка. Мое сердцебиение ускоряется, когда я чувствую, как мою талию обвивают теплые руки, прижимая меня к теплой груди.

Я открываю глаза, чтобы осмотреть комнату, оглядываюсь и вижу, что Рид нежно держит меня в своих руках. В его темно-зеленых глазах отражается буря эмоций, но я сразу отказываюсь в это верить, не потому что не хочу этого, но ведь это просто какая-то магия. Это магический контракт.

Рид здесь!

Он так близко, и все мои чувства кричали о том, чтобы прикоснуться к нему, сказать ему, как я хочу его — нуждаюсь в нем — жажду его — извиниться за то, что я сделала с ним, но сейчас я не могу двигаться. Я не могу обратиться к нему или поговорить с ним. У меня нет свободной воли. Я заключена в своем собственном теле. В моей голове пульсирует тысяча мыслей, но я ничего не могу сделать. Моя челюсть напрягается, в горле встает ком, и сейчас я могу только делать неглубокие вздохи.