БП 20 (СИ) - Зурков Дмитрий. Страница 14

Капитан коротко кивает и выходит, плотно прикрывая за собой дверь.

- Ваше высокопревосходительство, потрудитесь объясниться! На каком основании... - Взрывается министр внутренних дел.

- Ещё раз повторюсь - на основании именного указа Регента Империи! После совещания сможете удостовериться по прямому телеграфу... У вас было четверо суток, чтобы выправить ситуацию в городе и не допустить такого масштаба беспорядков. Вы ничего для этого не сделали. Имея под рукой более восьмидесяти тысяч полицейских чинов и пять тысяч жандармов. Хотя к последним претензий не имею. Что сейчас с вверенными вам подчинёнными, Иван Дмитриевич?

- Часть пострадала от бесчинствующей толпы, в основном - конные команды. - Встав, спокойно отвечает на вопрос генерал-лейтенант Волков. - Остальные находятся в строю.

- Спасибо, позже мы обсудим взаимодействие Ваших людей с моими подразделениями...

- Ваше высокопревосходительство! Осмелюсь заметить, что здесь присутствуют высшие сановники Империи, назначенные самим Государем! - Вяло, как подмоченный порох, снова возмущается Протопопов. - Могли бы и посоветоваться, а не распоряжаться, как у себя в штабе!

- Любезнейший Александр Дмитриевич! Право слово, поберегите свои и без того расшатанные нервы. - На лице Келлера появляется язвительно-вежливая улыбка. - Вам ведь, как бывшему думцу, известно гораздо больше о подготовке этих беспорядков, нежели нам. И Ваше бездействие можно расценивать двояко... Примите дружеский совет - подумайте лучше о том, как будете оправдываться перед Государем... и Регентом! Что же касается военного министра... Михаил Алексеевич, мне Вас рекомендовали, как знающего и пунктуального генштабиста. Позвольте попросить подготовить сведения о наличии и местах хранения оружия в городе, дабы пресечь его хищение бунтовщиками...

Александр Павлович, прошу Вас, как градоначальника принять меры к тому, чтобы в пекарни поставлялась ржаная, а не пшеничная мука. Вы, все здесь присутствующие, хоть знаете из-за чего начались беспорядки? Из-за того, что в городе умышленно создавался дефицит дешёвого хлеба для рабочих и сопутствовавшее этому распространение слухов о возможном голоде. Пуд муки у спекулянтов в пять раз за месяц в цене вырос! Газеты в это же время, как назло пишут о составах с хлебом, якобы специально остановленных аж в Сибири! А городские власти только бумажки на столбах расклеивают о том, что хлеба хватит всем! Организуйте бесперебойную работу пекарен, большего от Вас сейчас не требуется... Нужно будет - я дам в помощь своих казаков.

- Казаки себя уже показали не с лучшей стороны. Выступили заодно с бунтовщиками против полиции. - Подаёт голос молчавший доселе генерал Глобачёв.

- А знаете почему, Константин Иванович?.. Да потому, что, во-первых, главари бунтовщиков провели целую идеологическую диверсию против них, специально взывая к помощи против полиции. А во-вторых, и это - главное, Ваш пристав посмел ударить одного из казаков за нерасторопность, за что и был зарублен хорунжим...

- Откуда у Вас такие подробности?!..

- Любое сражение начинается с разведки противника. И у меня она поставлена лучше, чем у вас. За исключением, возможно, Отдельного корпуса жандармов.

- Но здесь - не фронт! Здесь - мирные обыватели!.. - Министр внутренних дел снова находит повод для возмущения.

- Эти мирные обыватели, как Вы говорите, уже обагрили свои руки кровью и полицейских, и других мирных обывателей! Не стоит сомневаться - здесь тоже война, и тоже фронт! Регентом мне даны диктаторские полномочия! И если в тысяча девятьсот шестом в Калише мне хватило сил отдавать жёсткие приказы, то и сейчас я сделаю то же самое! Поэтому извольте выполнять мои требования неукоснительно и в срок!..

*

Мысли начальства также неисповедимы, как и пути Господни. После того, как Фёдор Артурыч наглядно и убедительно объяснил городскому начальству кто теперь будет, как говорят англичане "make the rules" (кое-что было слышно даже через закрытую дверь), мы возвращаемся в штаб-квартиру, но вместо сулящего массу приятных ощущений вояжа на пару с Бойко в Таврический за главными злодеями, генерал отправляет меня в дважды родное Павловское училище.

- Денис Анатольевич, на полицию надежды никакой. Разбежались, попрятались, за шкуру свою трясутся.

- Было бы странно, если бы после всего, что с ними учинили господа революционеры, городовые явились бы за дальнейшими указаниями по несению службы. Слишком многого хотите от унтеров-отставников, Ваше высокопревосходительство.

- Вот я и принял решение привлечь юнкеров к патрулированию улиц. Но народ они своеобразный и исполнять полицейские функции согласятся не все. Тем более - с применением при необходимости оружия. Посему мною во все училища направляются авторитетные офицеры для разъяснения в чём именно сейчас заключается их долг перед Отчизной. Говорю "высоким штилем" для того, чтобы Вы сами прониклись, господин капитан. И, само собой, Вы следуете в Павловское училище. Генерала Вальберга я уже известил.

- Так быстро? Не иначе - голубиной почтой?

- Денис Анатольевич, не надо ёрничать. Телефонная станция уже в наших руках. Я понимаю, что отнимаю работу по профилю и посылаю "К детишкам в песочницу" по Вашему же выражению. Но для павлонов Вы - авторитет непререкаемый, и сможете объяснить им всё куда лучше, чем кто-либо другой.

- А кто будет обеспечивать безопасность Валерия Антоновича и вывозить этих уродов?

- Ваши же "призраки", только на этот раз без личного участия командира. Плюс - команда Потапова. И Бессонов обещал помочь...

Поэтому я снова на Большой Спасской, в знаменитой "Бастилии", точнее - внутри её, на плацу, где построен училищный батальон. Низкое серое небо, редкий снежок, невесомо ложащийся на брусчатку, папахи, алые погоны с вензелем "ПI". Шеренги, построенные опять-таки буквой "П", замерли, словно статуи - строевая выучка павловских юнкеров общеизвестна. Вперёд меня, прихрамывая и опираясь на трость, выходит батальонный командир полковник Булюбаш. Похожий на цыгана, с огромной чёрной бородой. Живая легенда и образец для подражания всех будущих офицеров. Выждав паузу, он командует "Вольно" и обращается к почти не шелохнувшемуся строю:

- Довожу до сведения господ юнкеров, что с девяти часов утра в командование Петроградским военным округом вступил Его Высокопревосходительство генерал от кавалерии Келлер. От его имени в училище прибыл капитан Гуров...

Еле слышный шёпот-шелест проносится по задним шеренгам при этом известии.

- ... Но прежде, чем господин капитан объявит вам о цели своего прибытия, я хочу задать один вопрос... Вот стоите вы тут все образованные, из студентов, а кто из вас скажет, зачем вы сюда пришли? Зачем вы пришли в училище?

Звенящая тишина наконец-то разбивается выкриком:

- Чтобы Родину защищать!

- Неверно! - Полковник по-прежнему ждёт ответа.

- ... Чтобы не допустить германцев на нашу землю!

- Неверно!..

- Чтобы разбить супостата!

- Неверно!..

Юнкера отвечают всё медленнее и неувереннее, а Булюбаш твердит только одно:

- Неверно!..

Наконец повисает пауза. И тогда полковник, кидая на меня многозначительный взгляд, отвечает батальону сам:

- Вы пришли сюда затем, чтобы стать офицерами!

Теперь - мой выход. Теперь мне их уговаривать и убеждать вопреки испокон веков сложившейся идиотской привычке не считать жандармов и полицейских за людей, что это не так, и что для исполнения именно их работы сейчас позарез нужны добровольцы...

- Господа юнкера! Мои боевые товарищи! Я обращаюсь к Вам так, не только из-за того, что мы имеем честь носить погоны Русской Императорской Армии, но ещё и потому, что все мы - Павловцы. Каждый из нас, спустя много лет, если не погибнет в боях, с гордостью будет вспоминать эти стены, в которых ковалась гордость офицерского корпуса России.

Вы уже приняли присягу и обязались в верной и беспорочной службе нашему Государю, а через него - всей земле Русской! Пройдёт три месяца и вы, надев офицерские погоны, уйдёте защищать Отчизну! Но враги бывают не только внешние, но и внутренние, и неизвестно, кто из них опасней! Тот же генералиссимус Суворов помимо того, что турок и французов бил, ещё и порядок в Польше наводил, и Пугачёва по степям гонял. На фронте всё ясно: ты - здесь, германец - там! Здесь, в тылу понять, кто есть кто сложнее, и потому внутренний враг опасней!..