Счастливый рыжий закат (СИ) - Тур Тереза. Страница 22
– Меня Генри бросил, – сообщила я подруге новость.
Взгляд лисы стал довольным. Мелани – встревоженным.
– Миледи Бартон меня с этим поздравила, – опустила лицо в чашку.
– Тя-тя-тя! – коротко рассмеялась лиса.
– И… как ты? – женщина прижала ладони к щекам.
– Не знаю. Столько всего случилось сразу, что я… просто не знаю… Может быть, миледи Бартон права? Первая трудность – и он от меня отказался. Даже разбираться не стал.
– Даже так… А случилось-то что?
– Пожалуйста, давай потом! Я все-все тебе расскажу, только…не сейчас.
– Ф-ф-ф… – Чуфи свернулась калачиком на коленях.
– Тебе кто-то нравится? Другой? Не Генри?
– А…почему ты…с чего ты взяла?
– Я не целитель. Уже никогда им не стану, даже если дар и был. Я не маг, – Мелани грустно рассмеялась, – но я очень хорошо тебя знаю, Рене.
– И?
– Да ты влюблена!
– Нет!
– По уши!
– Тяф-тяф- тяф! – горячий язык лизнул по щеке в знак полного согласия.
– Ах ты…И ты! Предательница… Да вы… Вы что, сговорились?
– По самые ярко-красные уши, Рене!
И Мелли, запрокинув голову, громко рассмеялась. Нет, ну было обидно, конечно. Но хорошо, что она смеется. И вообще. Хорошо, что она у меня есть! И еще…Знаете, она ведь… права.
…
Когда я закончила университет и стала зарабатывать, наконец, столько, что можно было откладывать каждый месяц на выплату займа, первое, что сделала – купила землю в Северной провинции. Заказала небольшой домик из бревен. Мастера ругали мою фантазию: зачем мол, барышне дом в такой глуши?
Зачем-зачем… Здесь не было людей! Лишь журчание воды да шум сосен в вышине.
Внизу – узенькая речка. Речка та звалась Гадючка, и славу имела, самую что ни на есть дурную. В высокой траве ее крутых берегов змей водилось много
В просторном подвале – лаборатория. Хоть и ворчали мужики, но подвал сделали на совесть – сухой, с окошками под потолком, чтоб было много света.
Гостиная, пара спален наверху, и чердак с выходом на крышу, любоваться закатами.
А на первом этаже – камин! Это было обязательным условием. В Северной провинции вечерами холодно даже в разгар лета, и можно не отказывать себе в удовольствии сжечь пару поленьев. Любоваться на яркое пламя, воображая себя магом огня, улыбаться, глядя как Чуфи щурится от удовольствия, свернувшись на коврике. Вот это счастье!
В округе росли уникальные, нужные мне для работы травы. Водилось много гадюк. Принцесса Тигверд как-то сказала, что в ее мире тоже есть гадюки! Даже внешне эти змеи чем-то похожи. Но отловить иномирскую гадюку для лаборатории она почему-то отказалась. Может, попробовать и попросить еще раз? Интересно, как действует их яд…
Местный вид болотной гадюки – вполне мирный. Да, змея ядовита. Очень. Но змеи – организованные существа. Они живут кланом, внутри которого существует строгая иерархия. Стоило лишь отловить их королеву и объяснить, что хозяйка земли – я, со мной надо жить мирно – и их никто не тронет – и все! Можно не бояться и заходить в самые глухие места.
Я оставляла в определенных местах широкие плоские горшочки с молоком, и змеи сами приползали, чтобы дать немного яда для моих мазей.
Люди ошибочно полагают, что змеи не испытывают эмоций, не способны узнавать людей. Неправда.
Тем не менее, земли, которые мы вместе с болотными гадюками облюбовали, пользовались – вполне справедливо – дурной славой. И ко мне – из людей – особо никто не лез. Что меня более чем устраивало!
В конюшне у Мелани жила лошадка. Я исправно высылала деньги на ее содержание, и Мелли настаивала, что она – моя. Ну…моя так моя! Снежинка моя!
Снежинка была вороной кобылкой преклонных лет. Черной-черной! Ни одного пятнышка. Лишь янтарные, флегматично и как-то философски настроенные к этой непростой жизни глаза сияли на черной, что воронье крыло, морде. Поэтому мы с Мелли назвали ее Снежинкой. Не логично, конечно, но ей очень шло!
Я выбрала морковку покрупнее – и отправилась на прогулку верхом. Чуфи, как всегда, повисла воротником у Снежинки на шее. Колоритно, наверное, мы смотримся в предвечерних сумерках… Рыжая курчавая девица на еле плетущейся совершенно черной лошади по кличке Снежинка с лисицей на шее. Хорошо, что места тут безлюдные.
Доехали до небольшого холма. Отсюда закат был виден лучше всего. И трава рядом сочная. Отпустили Снежинку полакомиться, а сами уселись смотреть на закат.
– Я так скучаю по бабушке, – жаловалась я лисице, обхватив колени и любуясь на закатное солнце, алые лучи которого упрямо пытались пробиться сквозь деревья, чтобы полюбоваться своим отражением в ручье.
– Тяяяя… – сочувственно вздохнул зверек.
– Понимаешь, мне иногда кажется, что она со мной. Присматривает, что ли… Вот как сейчас.
Лисица посмотрела на меня и лизнула в нос.
Мы засиделись – стало совсем темно. Пора было возвращаться. Снежинка получила еще одну морковку на ночь, а Чуфи, блеснув черным глазом унеслась на охоту.
После завтрака, перед тем как отправиться к себе, еще раз крепко обняла близняшек.
– Может, останешься еще на пару дней? – с надеждой спросила Мелани.
– Нет, не могу – хочу к себе!
– Ладно уж. Иди. Отшельница! Твоим именем уже детей в городе пугают! Зовут рыжей колдуньей, обходят те места стороной.
– Неправда! Ты что? Меня все местные дети любят! Мы вот за вареникой скоро пойдем! Она уж поспела наверно! Я такие места знаю…
– Так то дети лесничих! А я про городских говорю!
– Вот и нечего им туда ходить! Гадюк много. Правда, они сейчас вряд ли укусят, но все равно. Пусть лучше спасибо скажут.
– Ну давай. Только я тебя все равно жду! В любое время. Поленьев я тебе принесла. Там все готово. Ты ж сейчас сразу будешь топить, сидеть и смотреть на огонь. Я тебя знаю, – Мелани улыбнулась.
Ее улыбка была такой теплой, светлой. Но вместе с тем и очень грустной. Я подумала, что Мелани нельзя оставлять одну. Когда дочки пойдут в университет, она должна перебраться в Роттервик. Надо поговорить с учителем Ирвином. Или с… Нет. Лучше с учителем Ирвином!
Я пела, пока складывала щепу шалашиком. Пыталась вспомнить тот веселый мотив, под который мы танцевали у чкори. Но пою я еще хуже, чем танцую. Я не умею петь. Не умею танцевать. Готовить тоже не умею. Не удивительно, что замуж никто не берет. Вовремя Генри отказался.
Чиркнула длинной спичкой. Проверила тягу и закрыла стеклянный прозрачный экран – все-таки дом деревянный и держать огонь открытым не разумно. Уселась на коврик перед камином – ждать, пока огонь разгорится.
– Всего двадцать восемь дней! – раздался в сознании собственный счастливый голос.
– Целых двадцать восемь дней! И ты, Рене Элия Агриппа – моя жена! Госпожа Бриггс. – этот голос заставил вздрогнуть.
Стало холодно. И мокро. Я что, плачу? Глупости! Я – дома. И мне хорошо. А то, что через двенадцать дней должна была бы быть наша с Генри свадьба – что ж.
Я вдруг подумала о том, что за все это время ни разу не видела его. Ни разу. Интересно, где он был все это время?
Дом в конечном итоге я перетопила – никак не могла остановиться, подкладывала поленья снова и снова, лишь бы смотреть на танец огня.
Когда глаза стали совсем слипаться, отправилась наверх, в спальню. Открыла окна, впустив ветерок. Активировала защиту от комаров.
Между прочим, продав эту разработку местным – северным – производителям средств от насекомых, я и раздобыла денег на первый взнос за строительство.
10
Утро! Отпуск! Чуфи!
– Тяф! Фыррррррррррр!
После завтрака мы с Чуфи дошли до деревушки неподалеку, купили хлеба и сыра. Чуфи всегда выбирала сыр сама.
– Ну как она знает, а? – улыбался хозяин. – Этот, и правда, самый лучший!
Вернулись, поели, и я забралась в лабораторию. Первым делом сделала вытяжку синелика. Удивительно, но венок, что мне подарили, практически не завял. Высадила семена – пусть растут для дальнейших исследований. Что с ним делать? Инъекцию? Отвар?