Без права выбора (СИ) - Коуст Дора. Страница 10

– Ты хочешь, чтобы я осталась? – слова дались с трудом, но, выскользнув, уже не могли вернуться обратно.

– Хочу… – слишком тихо, едва слышно, но так безудержно громко для дико стучащего сердца, вырывающегося из груди. – Ложись, мне нужно переодеться.

Забравшись под одеяло, она отвернулась к окну. Воздушное облако покрывало ее почти с головой, будто скрывая под своей толщей. Сердечко колотилось, а тело тряслось, страшась перед неизвестностью.

Она знала из рассказов и книжек, как все происходит впервые, знала и о неминуемой боли, которая приходит кратковременно и исчезает под натиском других – более важных – чувств и ощущений. Но знать и испытать самой – очень разные вещи, так же как носить драгоценные камни в украшениях и уметь их обрабатывать.

Александр не знал, сколько времени он провел в ванной комнате в попытках остудиться холодной водой. Ничего не помогало, да и хотел ли он этого на самом деле?

Непростительные желания рвались, пытаясь завладеть его разумом, но он яро сопротивлялся из последних сил, не желая лишать сестру чести. Как он будет смотреть ей в глаза? Что последует за этим? Мир рухнет за секунды, обнажая всю грязь, и ведь никто их не поймет, никто и никогда, потому что в глазах знати и подданных они кровные брат и сестра.

Возможно, они могли бы уехать в другое Королевство, ведь их так много там, за бушующими морями, но это означало бы, что ему нужно отказаться от своего предназначения – того, чего он желал не менее яро.

Глава 4

Его воспитывали с юного возраста как будущего Короля, а теперь уже и по-настоящему сильного правителя, после того как у него открылась магическая сила. Магия почти исчезла, проявляясь лишь отголосками в людях, но его силу можно было сравнить с полной чашей. Редкое явление. Нет, он не готов отказаться от предначертанной судьбы, но ноги ведут к треклятой кровати, где в объятиях одеял нежится та, которая заставляет его сердце биться в десятки раз сильнее.

Стиснув зубы, Александр лег на другую сторону широкой кровати, как можно ближе к краю. Удобно расположившись на спине, мужчина смотрел на расписной потолок и не мог сомкнуть глаз, слыша рваное боязливое дыхание замершей в неподвижности сестры.

– Доброй ночи, моя маленькая Госпожа… – проговорил он тихо, но Алексия резко вскинулась и, положив свои ладошки ему на грудь, облаченную в ночную рубаху, прижалась губами к его губам, зажмурив от страха содеянного веки.

Наследный Принц Интарского Королевства растерялся, но желание пересилило разум, и уже он увлек ее на подушки, нависая сверху, словно только и ждал ее действий, расцененных как обреченное согласие. Губы сминали, подчиняя, захватывая, не давая воздуху ворваться в горящие легкие. Руки блуждали по нежному телу, облаченному в тонкую сорочку, изучая отчаянно желанные изгибы. Идеальные полушария груди, тонкая талия, которую можно было объять двумя руками, округлые бедра… Все это великолепие сводило его с ума, без права остановиться, без права на волю.

Высвободив из сорочки ее грудь, Александр, словно путник, не пивший несколько суток воды, прильнул, впиваясь и губами, и зубами, чуть покусывая и тут же зализывая несуществующую ранку языком. Они оба тяжело дышали, собирая воздух по крупицам, словно и не было его вовсе вокруг. Ее маленькие пальчики зарылись в его волосы, стиснули шею, управляемые вырвавшейся страстью. Не было начала, как и не было конца, только бесстыдница луна подглядывала за ними сквозь незашторенное окно, освещая дорогу чувствам.

– Нет! Нет, Алексия! Нет! – мужчина прекратил свои ласки, пряча обнаженные участки тела сорочкой, будто она могла стать препятствием. – Мы не можем! Я себе этого не прощу!

– Не будь таким жестоким! Ты желаешь этого не меньше меня! – в отчаянии прошептала она, в то время как ее изумрудные глаза заблестели от слез.

– Мы не можем, несмотря на желания… – он уткнулся лбом ей в ключицы, продолжая выравнивать сбившееся дыхание.

– Ты не брат мне по крови, и ты это знаешь. – Обида явственно слышалась в ее голосе.

– Но не знает никто, кроме нашей семьи. Мы никогда не сможем быть вместе. Никогда…

Страшные слова. Они оба знали истину, но произнести вслух до этого момента еще никто из них не решался. И вот они прозвучали как гром среди ясного неба, не давая вернуться к предыдущему повороту, заставляя остановить безумие этой ночи.

– Ложись спать, пожалуйста. И забудь об этом. Я больше не притронусь к тебе.

Слезы градом катились из ее глаз, умывая лицо не хуже дождя или воды. Они впитывались в подушку и в стиснутое от внутренней боли одеяло, как признание, что сражение проиграно и белый флаг уже висит над крепостью. Сражение, но не война…

***

Пока Александр спал, мечась из одного кошмара в другой, которые не останавливались ни на минуту, заставляя его сотрясаться всю ночь, за окном заалел рассвет. Тоненькие лучики появились с востока, знаменуя о новом дне, словно спешно приближая вынесение приговора для Алексии. Она, к слову, так и не сомкнула глаз и пролежала в кажущейся холодной кровати, рассматривая тихий мир за окном, где все шло своим чередом, не спрашивая разрешения у кого-либо.

Вот ворона слетела с одной ветки и, расправив крылья, пронеслась, кружа вокруг дерева, а затем снова присела на ветку, но уже на другую. Лекси сейчас завидовала вороне – ее своеволию, свободе и жизни. Ей бы тоже хотелось улететь, да так, чтобы ни одна душа не нашла ее, но только лишь бы рядом был Александр. А теперь даже названному брату она не нужна. Он не принял ее вчера, когда она сама пришла, словно гулящая девка, подающая на блюде собственную честь. Не оценил…

– Ну что же… Тогда мы пойдем другим путем! – глаза ее зажглись безудержным безумием, словно в этот самый миг она решила, жить ли этому миру или умереть.

Тихонько поднявшись с кровати, она прошла к потайной двери, но вдруг остановилась и оглянулась:

– Я сделаю все сама, – яро проговорила она. – Тебе не нужно будет больше выбирать, брат мой.

По тайным лабиринтам коридоров она летела, переживая, что фрейлины явятся раньше, чем она сумеет вернуться. Буквально ввалившись в комнату, девушка успела лишь скинуть халат, запихнув его ногой под кровать, и упасть на холодные простыни к вороху подушек и одеял, что честно держали ответственный пост, заменяя ее всю ночь.

– Ваше Высочество! Вы уже встали? – после короткого стука в дверь в комнату вошла Краила.

– Разве уже утро? – сонным голосом спросила Алексия, выбираясь из-под одеяла.

– Что с вашей постелью, Ваше Высочество? – фрейлина обратила свой взор на измятый ворох.

– Мне дурно спалось этой ночью. Все время снились кошмары.

– Оно и понятно, Ваше Высочество. Я бы тоже боялась, если бы моя судьба решалась в ближайшем времени. Но чему быть, того не миновать. Знаете, что говорят фрейлины Ее Величества о самом любимом высказывании вашей матушки?

– Нет. Но мне любопытно. Продолжайте. – Принцесса обула мягкие туфельки и прошла в сторону ванной комнаты для утренних процедур.

– Королева часто говорит, что все трудности нужно встречать с высоко поднятой головой, и тогда, испугавшись, они рассеются сами по себе, не оставив и следа. – Краила подала лицевое полотенце умывшейся ледяной водой девушке.

– Глупости, – отчего-то зло ответила принцесса. – Пока человек сам не сподобиться решить свои трудности и проблемы, они не исчезнут. Силен тот, кто держит свою жизнь в своих руках, чертя свой путь самостоятельно на карте мира. Но это, к сожалению, не может относиться к знатным дамам, коими мы с вами являемся. Ваш совет пуст, как и головы фрейлин Ее Величества. – Откуда взялась грубость и резкость в словах, Алексия и сама не могла понять, но гнев клокотал в груди, подначивая, заставляя бороться.

– Прошу меня простить, Ваше Высочество. Я не хотела обидеть вас, наоборот, думала лишь о помощи, – залепетала старшая фрейлина.