Последний из Драконьих Владык (СИ) - Бочаров Анатолий Юрьевич. Страница 18

– Керанийцы те еще вояки! Мы их славно потрепали при Глесси-Глад. Драться совсем не умеют, зато расфуфыренные все – манжеты аж блестят.

– Вы способны не перебивать, сударь?! Невежливо, между прочим! – рявкнула Марта. Косой Боб стушевался, и тогда она продолжила. – Армией командовали принц Август Ордайн и принц Гэрион Ворфалер, и с ними было две сотни волшебников и пятьдесят тысяч солдат. Принц Пламени привел восемьдесят тысяч воинов. Маги из Соурейна и Ридана выступили на его стороне. Ворфалер и Ордайн повелели стоять насмерть, не дать врагу прорваться. Пока шла битва, небо пылало зарницами, готовое расколоться на части.

– Вы умеете рассказывать, Марта, – не сдержался Телфрин. – Прямо заслушаешься, какой слог.

– Сами мне так говорили! Слово в слово, я все запомнила. Сидели, в хламину пьяный, и все талдычили, как мечтаете побывать там и сразиться с Принцем Пламени лично. «Как досадно, что я родился в настолько скучный век, когда не осталось ни подлинного добра, ни настоящего зла», – передразнила горничная, подражая голосу Патрика. – Или, скажите, не было такого? – Патрик не нашелся с ответом, потому что просто не помнил. Крепкая выпивка уничтожает некоторые воспоминания начисто. – Ну вот, – отметила Марта, чуть успокаиваясь. – Был война, и была осада, и была битва, и в ее конце подошли еще союзные войска из империи и Керании, с двух сторон ударив по врагу с тыла.

– Дайте угадаю… То есть можно спросить, – стушевался Боб, опасаясь, что девушка опять разозлится. – Эти два принца, имперский и наш, выступили против злого колдуна и сразили его? В поединке на закате солнца, под окрашенным в кровь небом? – Солдат показал, что и сам может порой выражаться как заправской менестрель.

– Почти. Принц Пламени попытался бежать, увидев, что его войска, и без того уже потрепанные, окружены. Его взяли в плен и выдали северянам собственные генералы, надеясь таким образом выкупить себе помилование. Аматрис вырвался, но был убит выстрелом в спину. А его генералов все равно всех повесили, – девушка поникла, понимая, что конец у истории вышел не слишком балладный.

– Паскудная смерть, – сплюнул Боб. – И ничего геройского. А город тогда сожгли?

Марта замялась, и тогда Патрик ответил за нее:

– По большей части. Когда война закончилась, Гвенриор лежал в руинах, но жители в нем еще остались. Те, кто попрятался по подвалам, пока шли бои. Тогдашний хейсенский король, Эдрик Пятый, наследовавший павшему от руки Аматриса отцу, надеялся его восстановить. Но едва закончилась одна война, началась другая – междоусобная, на его собственных землях. Она продолжалась сорок лет, и к ее концу от Хейсена и следа не осталось. Это тогда Димбольд окончательно сделался независимым. Гвенриор забросили. Пытались как-то восстановить, но далеко дело не зашло. Снова войны, снова набеги, и вот вам, – махнул он рукой, – один громадный пыльный склеп. Сокровищ тут можно даже не искать. Что было, давно вынесли.

– Выглядит не слишком приятно, – пробормотал сержант Лоттерс. – Может, объедем?

– Чтобы трястись полдня по бездорожью? – фыркнул Делвин. – Благодарю покорно, и без того ноги свело. Нечего пугаться, Дейв. Могу покляться, если в округе и водятся бандиты, они обходят эти развалины за лигу.

– Почему вы так считаете, сэр?

– Разбойники народ суеверный, вот почему. Даже суевернее солдат. Уверен, они все считают, что тут не протолкнуться от призраков, демонов и голодных духов, оставшихся после последней битвы. Хватаются за обереги, едва завидев город на горизонте, и уж точно не станут устраивать в нем засаду.

– А вы, – спросил Патрик, – демонов, значит, не боитесь?

– Было бы чего бояться. Зачарованная сталь, – Дирхейл выдвинул палаш из ножен, – в равной степени разит живых и немертвых. Встречу духа – проткну его насквозь. Точно также, как и обычного человека. Мне не привыкать.

– Думаю, вам просто лениво объезжать сии живописные развалины.

– Разумеется. А вам, видимо, нет? Тогда милости прошу. Мы устроим привал на противоположном выходе и подождем, пока вы до нас дотащитесь, – Делвин глянул на графа Телфрина волком. И без того хмурое настроение капитана за два дня пути еще сильнее испортилось. Патрик пожал плечами и не стал больше спорить.

Беглецы вступили в Гвенриор. Дорога расширилась, превратившись в широкий проспект – такой, что пять повозок легко бы проехали в ряд. Не сравнить с узкими улочками Димбольда, возведенного много позже, уже после начала Темных Столетий. Древние строили основательно и на века. Неудивительно, что несмотря на прошедшие годы, от города уцелело столь многое. Патрику невольно вспомнился родной Тельгард, величественный и гордый. «Все, созданное Основателями, несет на себе отпечаток их могущества. Тем печальнее лицезреть упадок, постигший их творения».

Прежний Гвенриор, как и Хейсен, был городом величественных дворцов и высоких башен, запечатленных на старых гравюрах. Лишь немногое уцелело теперь от былой роскоши. Беглецы ехали по безмолвной улице, и гулкое эхо копыт отдавалось от мертвых камней.

Дома с провалившимися вовнутрь фасадами угромо глядели на путешественников провалами выбитых окон. От многих зданий сохранились лишь фундаменты, от каких-то осталось значительно больше – одна или даже две стены. Обугленные, потемневшие, раскрошенные дождями, ветром и беспощадным временем, они хранили на себе отпечаток жадного огня, который некогда их коснулся. Этажи выше второго почти все рухнули – а ведь когда-то большинство здешних домов были в четыре и даже пять этажей. Замысловатая лепнина обвалилась, фигурные колонны упали, погребенные под пылью и пеплом. Пересохли украшавшие перекрестки фонтаны. Мертвые лица искореженных статуй глядели в помертвевшее небо.

Патрик смотрел на остатки Гвенриора, чувствуя, как сердце сжимает тоска. «Древние оставили за спиной пламя и тьму, покидая Старую Землю. Они явились на Дейдру, желая творить нечто новое, нечто прекрасное, мечтая создать мир, который окажется лучше прежнего, сгинувшего. Мы все – наследники их амбиций, их иллюзий, их дерзости. Их начинания пошли прахом, пали жертвой гордыни. Знания забыты и растеряны, мир – разрушен. Все наши наука и магия не способны и на сотую долей известного им некогда. Мы по-прежнему ведем бессмысленные войны. Кто знает, возможно, однажды тот рок, что обрушился на Хейсен, настигнет Гвенхейд и Алгерн? Мы падем, оставив по себе только пепел и пару бессвязных легенд».

Путешественники ехали притихшие, внимательно оглядываясь по сторонам. Разговоры смолкли, руки то и дело сами, невольно начинали тянуться к оружию. Словно зараженные окружающей тишиной, путники боялись лишний раз открыть рот. Даже обычно неунывающий Луис впал в сосредоточенное молчание. Только Боб Кренхилл, завидев очередной полуразвалившийся дворец, что-то угрюмо бурчал себе под нос.

– Я представляла Гвенриор совсем другим, – шепнула Патрику Марта.

– Каким? Менее мертвым? Менее убогим? Менее потасканным?

Он говорил с равнодушной насмешкой, пытаясь скрыть собственный страх.

– Не знаю… В ваших историях все было совсем не так. Более героично, что ли. Я думала, когда попадаешь в такие места, то легенды словно бы оживают на глазах. Едешь и хочешь приобщиться к ним. И каждый камень вопиет о прошлом – о доблести, чести и славе. А тут… Камни и правда разговаривают, мне кажется. Но мне совсем не хочется их слушать. Хочется поскорее убраться отсюда.

– Героические истории хороши только дома у камина, в чужом изложении и желательно спьяну. На проверку они пахнут смертью и кровью, сударыня. И это вы еще взглянули на них только краем глаза. Дальше придется намного хуже. Если мечтали о приключениях и подвигах, еще есть время вернуться домой.

– Мне некуда возвращаться, – тихо и зло сказала девушка. – Вы знаете сами.

Патрик не ответил.

Отряд миновал обширную площадь, на которую выходило огромное четырехэтажное строение, некогда увенчанное куполом и украшенное колоннадой. Дорога вела ровно, прямая, как стрела, нигде не петляя. «Таким темпом еще час – и выберемся обратно в поле, проехав город насквозь. Вот и слава небу. Совсем не хочется делать привал или тем более ночевать в настолько исторической обстановке. Хорошо хоть, пока все спокойно. Никакой засады, никаких нежеланных встреч. Иногда нет защиты лучшей, нежели дурная слава».