Сердце просит счастья - Алюшина Татьяна. Страница 11
– Мы летали на самолете. Один раз, – размахивал он ручонками. – Далеко. И я смотрел в окно. Там внизу была земля.
– Да, это здорово. Я тоже люблю смотреть. А окно в самолете называется иллюминатор. Один раз летали?
– Один раз. Туда. – Он махнул рукой. – К маме.
– Ты часто с мамой встречаешься?
– Мы тогда встречались, но были с папой. Он с нами был. А мама приезжала потом, и я у нее ночевал и с ней был. А потом еще был с ней. – И у него вдруг резко поменялось настроение: насупился, свел бровки, словно вспомнил о чем-то неприятном, и как будто закрылся.
– Эй, – осторожно позвала его Мира, сняла ноги со спинки и повернулась к нему на бок. – Ты чего, малыш?
– Я не люблю с мамой, – вдруг доверительным шепотом признался ребенок.
– Почему? – тоже шепотом спросила Мира.
– Я все время что-то не то делаю, и она ругается на меня, потому что я бестолковый. И кричит.
– Ты что, – придвинулась она к малышу поближе и начала тихонько поглаживать его по грудке, успокаивая, – пугаешься, когда она кричит?
Он тревожно посмотрел на нее и кивнул.
– Ты ее боишься?
Он снова кивнул. А Мира постаралась поскорей переключить внимание малыша с болезненной темы.
– Мама где-то далеко, а ты с бабушкой и папой. И они тебя никому не отдадут. Никогда. Ты же знаешь. И любят тебя, такого замечательного мальчика. И ты вовсе не бестолковый, а очень даже толковый, смелый и умный. – И бодрым тоном предложила: – А идем-ка компотику попьем, да с рулетиком, а?
– Идем, с рулетиком! – обрадовался Петька.
И компот они испили с рулетиком, и порисовали немного, и книжку почитали, под которую Петька уже начал клевать носом.
И именно тогда зазвонил смартфон Миры. Объявился отец замечательного мальчика Пети.
– Мира, добрый вечер, – начал Барташов деловым тоном.
– Добрый, Андрей Алексеевич, – поздоровалась она ответно.
– Как вы там?
– Да хорошо, – посмотрела она на засыпающего ребенка. – Петька вон собирается спать, умаялся за день.
– Нет-нет, вы его разбудите, пожалуйста, – поспешил попросить Барташов. – Сейчас за ним приедут мои близкие друзья Алексей и Лена и заберут его к себе. У меня никак не получается вырваться.
– Ничего. Думаю, он не обидится, – поняла девушка.
– Они вот прямо сейчас подъедут. И, Мира, мы вам бесконечно признательны и благодарны за помощь. Сколько…
– Давайте без дешевой пошлости, Андрей Алексеевич, – перебила его Мира.
– Да давайте-то давайте, – вздохнул он в трубку. – В общем-то, я так и думал, но спросить должен был. Вы понимаете?
– Я понимаю. Без проблем, – заверила его Мира и услышала звонок в дверь. – А вот и ваши друзья приехали.
– Спасибо вам еще раз, Мира, огромное.
– Обращайтесь, – усмехнулась она. – Прощайте, Андрей Алексеевич.
– До свидания, – поправил он.
Петька таки заснул, да так глубоко, что не почувствовал, как Мира передает его с рук на руки другу Барташова. Не забыла она отдать и оставшиеся после их небольших трат деньги.
На следующий день Мира все думала о мальчике Пете, вспоминала его, непроизвольно улыбаясь этим воспоминаниям, и повторяла, как заклинание:
«Это чужие люди, чужая семья со своими проблемами и трудностями и со своей жизнью. И это замечательный, но чужой мальчик».
Собственно, так оно и есть на самом деле. И глубоко погружаться в чьи-то проблемы даже мысленно Мира не собиралась. И, кстати, у мальчика Пети все в полном порядке: он окружен заботой и вниманием. И у него есть по-настоящему любящий отец, не номинально и на расстоянии, а реально присутствующий в жизни сына.
Да, папеньку его она тоже вспоминала. Главный инженер – надо же! И даже не поленилась поискать информацию в Интернете. Ни в одной соцсети господин Барташов не значился, по крайней мере, под своим именем-фамилией. Может, он и имел свою страничку под каким-нибудь ником, но вот почему-то Мира была уверена, что нет. Игнорирует он эту систему общения. Зато, изучив информацию о его предприятии, Мира нашла фотографию Барташова на официальном сайте завода, а также статью, где он рассказывал о родном предприятии и планах его развития, и сжатую, коротенькую информацию о его пути к нынешней должности.
Так что у этого ребенка все в порядке, вон у него какой выдающийся отец. Вот и прекрасно. Жизнь этих людей ее вот точно не касается.
Так повторяла она себе, но почему-то на следующий день у нее поселилась странная уверенность, что кто-нибудь из взрослых даст Петеньке телефон позвонить. И все ждала этого звонка, мысленно поругивая себя за глупое ожидание.
И все же…
Он не позвонил. Никто не позвонил. Ни на следующий день, ни через день, ни через неделю.
Что лишь подтвердило: чужие люди, чужая семья, и их жизнь ее никоим образом не касается.
А вскоре за своими собственными делами и заботами мальчик Петенька с его папашей и их делами как-то отодвинулся на задний план.
Забыть этого мальчика Мира уже не смогла бы ни при каких обстоятельствах – слишком сильными были те новые чувства, которые этот ребенок в ней вызвал. Словно их навсегда связало невидимой, но крепкой нитью.
Случился очередной трудный разговор с Колей, закончившийся новым раздражающим приступом вины у Миры, оба театра, с которыми она вела переговоры о переходе, дав предварительное согласие, отложили окончательное решение на начало сезона.
А тут еще подоспели как всегда суматошные, суетливые гастрольные сборы. И Мира, повздыхав, отправилась в гастрольный тур в составе труппы, в которую в том числе входил и Коля Ростошин.
Те еще будут гастроли, отчетливо понимала она.
«Господи. Как хорошо-то, а! – думала разомлевшая Мира. – Вот так бы лежать и лежать на пляже, и никаких проблем!»
Наплававшись в теплом море, она дремала, развалившись на шезлонге в тени навеса, и мечтала о далеком отпуске.
В этом курортном городе их театр находился уже третий день. Сегодня выпал долгожданный выходной, потом будет еще напряженный рабочий день с утренним и дневным спектаклями, и они поедут дальше по плану гастрольного тура.
Народ почему-то решил отправиться на какую-то замысловатую экскурсию и за подарками-сувенирами, а Мира наотрез отказалась от этой ерунды, решив провести день на пляже.
Нет, ну а как? Приехать на крутой курорт, в летний сезон, и тащиться на какую-то экскурсию, вместо того чтобы поплавать вволю и поваляться на пляже в единственный законный выходной.
Не-е, «этот Ленин не для нас», как говорится в том анекдоте. Мира сразу решила отколоться от коллектива, но предусмотрительно никого не посвятила в свои планы, а откровенно сбежала совсем еще ранним утром из гостиницы, тщательно конспирируясь, надеясь, что ни страдающий любовным слабоумием Коля, ни какой другой член их труппы ее не найдет на этом огромном, тянущемся на километры вдоль моря пляже.
И вот уже несколько часов нежилась в тенечке и плавала в море, заплывая за буйки, раскидывая руки и ноги и бултыхаясь на волнах, отдаваясь на волю течения.
Хорошо! Хо-ро-шо! Вот кайф! Кра-со-та!
Лежать бы так и лежать и не двигаться. Только пить хочется, да и есть тоже, если честно.
Она перевернулась с живота на спину, порассматривала людей из-под широких полей своей шляпы и таки решила, что надо дойти уже до какого-нибудь кафе.
Проходя мимо очередного ряда столиков на постаменте открытой веранды, за ограждением с цветочными кашпо, она вдруг увидела знакомое лицо. Ну, точно! Это же папа мальчика Пети Барташова!
Точно он.
И не сомневаясь ни секунды, Мира решительно направилась в кафе.
– Здравствуйте, Андрей Алексеевич, – добродушно поздоровалась она, подойдя к нему сзади.
Мужчина резковато обернулся, скорее всего от неожиданности, но сразу же ее узнал и открыто, приветливо улыбнулся в ответ.
– Здравствуйте, Мира! – поприветствовал он, поднявшись с места, и предложил: – Присаживайтесь.