Солнечный дождь. Розовая драма - Сабирова Алина. Страница 35

— Что это? — мигом вскочил на ноги Альберт.

— Пожар, — спокойно протянул Игорь, блаженно растянувшийся на спине.

— Мы горим? — запаниковал Кирилл. — Но ведь все двери заперты!

— Не боись, парень, — осклабился зек, — через минуту все двери автоматически откроются, и мы спасемся! Эх, а все благодаря новому корпусу и современным технологиям.

— Откуда ты все это знаешь? — изумился Альберт.

— А мы с приятелем решили устроить побег прямо отсюда, — ничуть не смутившись, пояснил Игорь. — Заплатили нужным людям… на улице нас уже будет ждать машина, все должно пройти как по маслу! Айда с нами!

— Мы не хотим сбегать, — резко сказал Кирилл. — Нас задержали по ошибке, и, унося ноги отсюда, мы только подтвердим справедливость обвинений!

— Ну, как хотите, — развел руками мужчина. — Мое дело — предложить!

Через минуту дверь действительно открылась сама, и все трое выбежали в коридор, уже до отказа заполненный удушающим едким дымом. Кашляя и закрывая лицо, они побежали к выходу вместе с толпой остальных заключенных, спасавшихся от огня. Внутри здания никто не пытался им помешать, что показалось Альберту очень странным: дело попахивало либо очень крупной взяткой, либо массовым убийством. Все коридоры были пусты, и ничего не предвещало беды… Однако, едва они выбежали на улицу, как началась беспорядочная стрельба по убегавшим людям. Неведомо где прятавшиеся до этого надзиратели начали стрелять во всех без разбору. Толпа улепетывавших на свободу начала стремительно редеть — многие падали, сраженные пулями.

— Стойте! — Кирилл отделился от отца и его приятеля и кинулся назад с поднятыми вверх руками. — Вы не понимаете! Мы не хотим сбегать!

Естественно, его никто не услышал из-за гула обезумевшей толпы. В темноте и всеобщем переполохе было трудно понять, что происходит.

— Идиот, тебя могут убить! — прошипел ему на ухо подбежавший сзади Альберт. Он буквально схватил Кирилла за шиворот. — Бежим за Игорем!

— Нет, ты не понимаешь… — Кирилл не договорил, потому что его спину пронзила острейшая боль… Пуля разорвала кожу и вошла глубоко между лопатками. Он пошатнулся, еще не понимая, что случилось.

— О, черт, в тебя попали! Бежим, шевели же ногами! — на помощь им подоспел Игорь.

Под градом пуль они вместе с Альбертом кое-как дотащили обмякшего юношу до машины, в которую уже набилась куча народу. Кирилл испытал настоящий ужас, в буквальном смысле оказавшись в руках уже бывших заключенных на заднем сидении. В спешке его бросили, как мешок, прямо на чьи-то колени, не обращая внимания на недовольные возгласы. Едва машина тронулась, как со всех сторон раздались ликующие крики: они смогли выехать за пределы территории СИЗО.

— Альберт, не волнуйся, завтра с утра спокойно явишься к ним с адвокатом и скажешь, что сбегать не собирался, что так получилось из-за нас — злоумышленников, — видя беспокойство Альберта, посоветовал сердобольный Игорь. — Но для меня с корешами это был лучший вариант; мы собираемся отсидеться в одном тихом теплом местечке, а потом по фальшивым документам свалить из этой чертовой страны!

— Молодцы. Удачи, — отрывисто сказал Альберт. Для него все складывалось просто отвратительно. Этот подстроенный пожар, тупая стрельба, идиотский побег… Все шло как нельзя хуже. Еще и Кирилла ранили.

Он оглянулся — парень лежал с закрытыми глазами на руках у мужиков.

— Эй, он истекает кровью, — сообщил один из них. — Что будем делать?

— Сам понимаешь, дружище, нам этот груз ни к чему, — посмотрел Альберту в глаза Игорь. — Вполне возможно, что через пару часов он будет трупом. Выбирай: я могу высадить вас обоих при первой же возможности, а могу выкинуть его одного.

Кирилл слышал каждое слово, несмотря на пульсирующую боль в спине и шум в ушах, нехватку воздуха, и он прекрасно услышал ответ Альберта:

— Выкидывай его из машины.

Игорь, даже если и удивился такому его решению, но виду не подал.

— Пап… — с трудом разлепил губы Кирилл. — Пожалуйста… не выбрасывайте меня одного… Папа, помоги… Мне не добраться самому до больницы.

— Прости, Кирилл, — вздохнул Альберт, не прекращая внимательно разглядывать что-то крайне интересное на своих ладонях, — но я тебе никто. Мне удобнее договориться с адвокатом, а потом уже совать свой нос в полицию. Так будет выгодней в этой ситуации для меня. Мне очень жаль, но тебе придется выкарабкиваться самому.

— Пап… — отчаянно хрипел Кирилл. — Пожалуйста, не надо! Нет, я прошу!..

Но его никто не хотел слышать.

Машина остановилась, дверцы распахнулись, и Кирилл шлепнулся на обочину. Взвизгнув шинами, автомобиль умчался дальше по шоссе в неизвестном направлении. Проезжающая мимо машина едва не сбила его.

— Эй, пьянь! С дороги! — как в тумане услышал Кирилл.

Сглотнув комок боли и обиды, из последних сил он встал на четвереньки и пополз в сторону от обочины, в спасительные кусты. Его тошнило, перед глазами плясали цветные пятна, мир вокруг вращался подобно карусели, но несмотря на это, Кирилл смог узнать место… А оно было ему ох как знакомо: проползти еще каких-то сто метров — и он окажется в овраге, где играл в детстве, нарушая запреты родителей. Неподалеку находился их загородный дом, где сейчас обосновались бабушка с дедушкой. Этот овраг, прохладно-зеленый и буйно цветущий в теплое время года, был излюбленным местом для пряток; сейчас тут было темно, сыро и неуютно. Кирилл расположился в тех самых кустах, где прятался когда-то от Юли, Камиллы или Дианы и стал тихо погружаться в небытие…

Дождь постепенно прекратился, а Тимур даже не заметил, как это случилось. Он бежал, словно отчаявшееся спасти свою жизнь животное, бежал, даже не зная куда. Он потерял все ориентиры, его сердце стучало как бешеное. Тимур остановился и прислонился к дереву, тяжело дыша. Если этот день последний в его жизни… из горла вырвался истерический смешок. Тимур не сделал ничего выдающегося за отпущенное ему время — сын изнасилованной женщины, выброженный ею, как ненужный хлам — он был не любим родной матерью; и тогда его пригрела приемная, что смогла искренне полюбить чужого сына, но ему, скорее всего, не добраться до нее сегодня. А ведь Тимур так и не сказал ей, что любит ее как родную… и даже сильнее.

Внезапно сзади на его голову грубо обрушилось нечто тяжелое, погружающее весь мир в липкую тошнотворную темноту. Его ноги подкосились и в гаснущем сознании сами собой всплыли болезненные слова: «Я почти ненавидела тебя, когда носила под сердцем… Я хотела избавиться от тебя, пока ты не родился, но было слишком поздно, когда я узнала, что беременна…» Эти фразы заволокли его в черную воронку без мыслей и сновидений, откуда не возвращаются, и ему уже не хотелось бороться. Вот и все, — пронеслось у него в мозгу перед тем, как сознание отключилось.

Кирилл в это время находился на грани между бредом и реальной жизнью. Ему виделся теплый летний день. Такой был однажды в этом овраге: порхали бабочки, легкий теплый ветерок ласкал нежные дикие цветы, издающие прямо-таки удушающе сладкий аромат; на лазурном девственно-чистом небе не проскальзывало ни единого облачка. Кирилл искал Диану. После пряток Камилла с Юлей нашлись, а она так и не вышла из своего укрытия. Он пообещал девочкам, что найдет ее сам, и они отправились к дому. Заглянув за небольшую насыпь, он улыбнулся: пригожая черноволосая девочка крепко спала, разморенная на солнышке, подперев маленькими кулачками свои розовые щечки. Кирилл осторожно взял ее на руки и понес домой. На мгновение красивые черные глазки тревожно открылись, но, увидев знакомое лицо, девочка вновь доверчиво приникла к его груди.

Резкая боль заставила Кирилла охнуть и напомнила, что этот день давно остался в прошлом. Он обессиленно прикрыл тяжелые веки, позволяя усталому телу погрузиться в блаженную бездонную пропасть.

— Я люблю тебя, принцесса, — прошептал он, снова мысленно прижимая очаровательно сопящую девочку к своей груди. — Я люблю тебя.