Мама из другого мира. Делу - время, забавам - час (СИ) - Рыжая Ехидна. Страница 33

Мои выводы подтвердили его чуть поникшие плечи и виноватый взгляд. Стало так гадко, что возникло чувство тошноты. Это не отравление, это предательство. Точно так же я себя чувствовала, когда узнала о двойной жизни Лешки.

Я могу это понять, но смогу ли принять это знание и жить дальше, общаясь с ним как прежде?

Наконец, «папаша» собрался с мыслями, жестом потребовал молчания от жены и непререкаемым тоном провозгласил:

– Прошение будет отправлено утром. Мой отец совершил огромную глупость, когда принял Эмилию в род. Сейчас я в этом окончательно убедился. Ты нас погубишь. Документы получишь по магпочте. А сейчас, будь так добра, покинь мой дом. И никогда тут больше не появляйся, даже если по какой-то причине король откажет мне в моём праве.

Вот и всё. Решение принято и меня, как ни странно, оно полностью устраивает. Наконец-то я вычеркну эту проблему из списка нерешенных. Селитера что-то тихо, но яростно высказывала мужу, в то время как Веррес сверлил меня недоуменным взглядом. Неужели он и впрямь думал, что я стану цепляться за призрачную принадлежность к этой семейке аспидов?

Бабушка демонстративно игнорировала меня и смотрела в сторону. Надо признать, я была разочарована ее отстраненностью. Ни усыновление отказника, ни вмешательство бога в судьбу её внучки не заставили женщину обозначить свою позицию.

Но я всё равно подошла к ней, и по-простецки присела на корточки, зная, что пышная юбка платья скроет неподобающую позу.

– Мне жаль, что я стала причиной столь безобразной сцены, испортившей ваш праздник, – взяла холодную ладонь пожилой леди в свои, пытаясь заглянуть в глаза. – Простите меня за невольно причиненную боль. Я уверена, что Эмилия не хотела бы, чтобы вы огорчались. И пожалуйста, не пренебрегайте кулоном. Как и сказал ректор Сайтон – это очень хороший артефакт, а знания Эмилии вложены в него в полной мере.

Я видела, как по щекам бабушки бежали слезы, но она так и не повернула головы в мою сторону. Что ж, я попыталась и у меня не получилось. Стоит принять как должное – редко когда всё происходит так, как нам бы того хотелось.

Покинула кабинет не прощаясь и не оглядываясь.

Спускаясь по лестнице, всё же надеялась, что Веррес вскоре меня догонит. Не хотелось блуждать в этом доме, хотя дорогу к кабинету вроде запомнила. А не нагонит – «позвоню» Флину или Ричарду, которые сейчас где-то в столице.

Несмотря на поздний час, а вернее сказать, раннее утро, в доме бурлила жизнь. Слуги, как муравьи сновали туда-сюда, устраняя последствия праздника, чтобы к восходу солнца ничего не напоминало о том бардаке, что остался после многочисленных гостей.

Называется, побывала на балу: ни удовольствия, ни веселья мероприятие мне не подарило, зато приняла внутривенно литр змеиного яда, ощутила вкус разочарования, а полное крушение надежд – как особая изюминка вечера.   

Решив дождаться Верреса на улице и насладиться свежим воздухом, пересекла бальную залу и уже практически вышла из дома, когда неожиданно в локоть больно вцепились холодные пальцы и дернули меня назад. Не успела я среагировать, как это сделал защитный кулон: короткий вскрик, и Присцилла шарахается от меня в сторону, потирая локоток. Я откровенно усмехнулась глядя ей в лицо. Как там у Димки? Вернется бумерангом? Что за манера у всех хвататься за различные участки тела? Что отец, что дочь – самые настоящие варвары! Девушка, не присутствовавшая при окончании эпохального скандала в семействе фон Риштар, манеру поведения не сменила, мой нерастраченный боевой задор не оценила, за что и поплатилась. Какая уверенность в своей безнаказанности!

Близкое знакомство с защитной магией ее отрезвило, но наглости не убавило:

– Что, ущербная, убегаешь? Не забыла вот по эту вещицу? – в руках «дебютантки» находилась толстая тетрадь, чем-то похожая на мой дневник, только без замочка.

И чего она ждет от Эмилии? Надо полагать, эта книжица и есть тот рычаг давления, причина покорности предшественницы. И что же внутри? Компромат? На чем Эмилию могли подловить?

Присцилла уже теряла терпение не видя ожидаемой реакции. Она раскрыла тетрадь и рванула наугад несколько страниц.

– Я предупреждала?! Еще разок взбрыкнешь, и я сожгу эти писульки! Ой, что же будет тогда с драгоценным дневничком твоей блудливой мамочки? – и интонации такие мерзкие, сочувственно–глумливые, вновь всколыхнули улегшуюся тошноту.

Так вот оно что. Единственное наследие умершей матери! Беспринципный цинизм этой семейки шокировал. Для меня этот дневник бесполезен, но я была слишком зла, чтобы оставить эту, несомненно, важную для Эмилии вещь в руках негодяйки.

– Ты кое-чего не учла, сестренка, – наклонив голову чуть вбок, я подарила этому миру самую широкую улыбку из своего арсенала. И усмехнувшись, добавила: – я маг.

В лицо Присцилле метнулся порыв воздуха, подобный сильному ветру, и уже через мгновение вокруг её головы образовался уплотненный щит. Вреда он не причинял, но дышать в таком коконе удавалось с трудом. Девушка осознала произошедшее не сразу, а когда поняла… тетрадь выскользнула из её рук, в то время как она сама бесполезно ими махала, хваталась за шею и искала причины затрудненного дыхания. Я с каким-то извращенным чувством удовлетворения наблюдала, как в глазах недалекой родственницы плескался ужас и осознание того, что вот-вот она может…

– Лиза? – выдернул из задумчивости голос Верреса, в котором слышалась нервозность. – Когда ты намерена остановиться?

– Уже, – произношу со вздохом, разочарованная вмешательством.

Щит спал, а Присцилла жадно втянула воздух. Перепуганная, трясущаяся как осиновый лист и взъерошенная после порывов воздуха, она походила на безумную.

– Не подходи! – завизжала Присцилла, практически подпрыгивая на месте и отшатываясь назад, когда я приблизилась, чтобы поднять с пола дневник матери Эмилии. – Ты ненормальная! Я все отцу расскажу! Слышишь?!

Пока она пыталась слиться со стеной, одновременно с этим не спуская с меня глаз, следя с опаской за каждым движением, я подобрала тетрадь. Молча развернувшись, я было уже практически ушла, но тут услышала облегченный вздох и внутри что-то переключилось. Этого оказалось достаточно, чтобы в подсознании сорвало предохранитель и на волю вырвалась Елизавета, которая на раз разбиралась с зарвавшимися водилами. Резко развернулась и в два шага преодолела разделяющее нас расстояние.

– Не смей вставать у меня на пути, – тихо, едва слышно, предупредила. – С ненормальными лучше не связываться.

– Как дневник матери Эмилии попал к тебе, Присцилла? – зарокотал за спиной голос Верреса, нарушая наши гляделки. 

Присцилла фыркнула и неожиданно завизжала, то ли от страха, то ли от злости, прямо мне в лицо:

– Украла! Я его просто стянула из чемодана этой малохольной, когда она уезжала в Академию. Всё ей! И дар и Академия. Ты ее больше любишь и бабушка! Даже Сорель выбрал её! Все ей одной! А как же я? Разве это справедливо?

Я смотрела на девицу и не понимала, почему люди не ценят того, что у них есть? У этой девушки было высокое социальное положение, красота, богатство, полноценная семья. Все дороги перед ней открыты. Так, почему она завидовала затюканной Эмилии с крошечным даром, вместо того, чтобы наслаждаться жизнью и радоваться каждому дню?

Утопая в жалости к себе, девушка окончательно раскисла, и разрыдавшись, рванула прочь, придерживая подол платья.

– Я очень хочу покинуть это место, – произношу устало, смотря вслед сестре Эмилии. – Хочу домой. Может, пойдём?

Сил уже ни на что не оставалось, всё о чем я мечтала – вернуться в приют и забыть этот день, как страшный сон.  

Глава 16

На обратном пути мы с Верресом не обмолвились ни единым словом. Мужчина убедился, что я зашла в дом, после чего растворился в ночи.