Мама из другого мира. Делу - время, забавам - час (СИ) - Рыжая Ехидна. Страница 45

– Но это много! – шокированно восклицает Эд, и прозвучало это куда наглее, чем я ожидала: спорить вздумал?

– Это ещё мало, но могу удвоить.

– Это весь месячный заработок! – вторит ему Крафт не менее эмоционально, только интонации просительно-извиняющиеся.  

– А вы хоть представляете, сколько стоит ваша форма? – вопрос риторический и подростки молчат. – Или вы даже не заметили, что одеты куда лучше ваших одноклассников, которые на обеспечении у Гильдии? Думаете, вам чары обновляют за мои красивые глаза? – позади слышится хмык Гевина, но я не отвожу взгляда от провинившихся. – Так что либо оплачиваете расходы баллами, либо я вас перевожу на обеспечение Гильдии – потом будете работать на них несколько лет, как остальные отрабатывая долг! Либо можете забыть о профессии змееловов. Выбор за вами.  

Если не считать убытков и потрепанного самолюбия наших парней, ситуация имела и положительную сторону. Юные змееловы вдруг на практике столкнулись с дискриминацией: и не потому, что отказники, а потому что неграмотны. То, что они отказники-сироты изменить никто не в силах, да и не родословная ценилась у змееловов. А вот умение бегло читать и писать можно было приобрести достаточно быстро, тем более что их признанный лидер, Мир, читал и считал неплохо. Учиться ведь начал раньше, ввязавшись в негласное соревнование с Колином, наравне с Шоном.

Глава 23

Если сравнивать группы змееловов и магов, то отчетливо ясно, что ребята столкнулись с разными проблемами. Но была и общая: отсутствие грамотности. Разница лишь в том, что у змееловов было время на освоение грамоты без ущерба для занятий в Гильдии, а вот «Академикам» повезло меньше. Знания нужны были здесь и сейчас, а за их отсутствием теория постигалась с большим трудом, потому что литература в Академии ориентирована на студентов, а не на первоклассников.

В остальном же у магов всё сложилось иначе. А началось всё с того, что несколько одетых в одном стиле разновозрастных подростков с благоговением семенили за студентом-третьекурсником, которого приставили опекать нашу, экзотическую для этих стен, группу. Даже Эмилия уже перешагнула возрастной порог, что уж говорить обо мне самой, а некоторые из воспитанников, наоборот, недотягивали – были слишком юны, чтобы учиться в таком заведении. Несмотря на то что основные занятия уже закончились, коридоры пестрели разноцветными мантиями – это туда-сюда сновали студиозы, откровенно пялящиеся на нашу процессию, отпуская своеобразные шуточки:

– Новая партия птенчиков целителям на опыты?

– Не-е-ет, это зельевары выписали себе, чтоб рвотное тестировать…

Шутить шутили, но ничего действительно обидного я не услышала. Интереса с их стороны было куда больше. К тому же все шепотки и насмешки прекратились, когда нас встретил сам ректор Сайтон. Обозначив для любопытных, под чьим патронажем находятся необычные новички, ректор вежливо разрешил мне идти на свои занятия.

Так и повелось дальше. Подростки-сироты буквально передавались с рук на руки, во избежание недоразумений. Практиковалось это первые два месяца. Но подростки есть подростки, они быстро освоились и даже завели себе знакомцев-приятелей среди других студентов. Ко мне потянулись представители различных кафедр факультета магии земли с целью напросится в гости: воспитанники растрепали про необычную теплицу, да еще помидоров в доказательство притащили. И это в период поздней осени. А я что? Я не против. Дополнительные связи не помешают как мне, так и детям полезные знакомства облегчат жизнь в будущем.

Заинтересованность Сайтона в Димке была столь велика, что в течение декады решился вопрос об индивидуальных занятиях для каждого из десяти оставшихся соколят. Сняты блоки и проведены предварительные тестирования каждого на предполагаемую магическую принадлежность. Выданы ограничители, блокирующие дар за пределами Академии. Браслеты были завязаны на студентах-наставниках – никто иной снять «украшение» не мог, разве что сам ректор. Задачи сделать из детей крутых магов в короткие сроки не было и в помине: никаких базовых знаний, никакого понимания профессиональной литературы, даже не все воспитанники осознали, как наличие дара меняет их жизнь. Студенты-практиканты быстро смекнули, что к обучению отказников нужно искать иной подход.

Димкиной магии определения не нашлось: артефакт вообще реагировал на него очень странно. Наблюдающие решили, что у парня очень слабый дар. Ректор Сайтон «вызвался» заниматься с мальчиком в рамках благотворительности, чтобы не отставал от коллектива, так сказать. Отнеслись к этому с пониманием – всё же эта затея с благотворительностью целиком его. Главу Академии приравняли к святому – не стал никого грузить бесперспективным учеником. Остальных ребят разобрали по факультетам и прикрепили к успешным студентам, пообещав им в качестве вознаграждения за труды преференции в выборе трудоустройства. Димке сочувствовали все: признанный лидер среди сверстников вдруг попал в аутсайдеры, так еще и от своих оторван. Одно дело учиться у заучки, но близкого по возрасту, другое дело – сам ректор!  

– И чему тебя учат? – то и дело звучал вопрос от озадаченных товарищей и их наставников.

Димка с нарочитой печалью, показывая как ему это всё не по душе, отвечал:

– Заклинания зубрю на всякий случай. Вдруг пригодятся.

На что окружающие только фыркали: как же пригодятся. Это как учить мертвый язык, который никогда не понадобится. Друзьям Димки было некомфортно: его заставляли зубрить голую теорию, тогда как остальные получали во время пребывания в стенах Академии самое настоящее удовольствие. Осваивали свой дар и учились делать легкие и простые заклинания.

Самое интересное заключалось в том, что Димка не врал и не роптал. Ректор считал необходимым формировать у первомага максимально широкий кругозор по всем сферам магии, надеясь, что количество перерастет в качество. Зачастую мой ребенок еле выползал после занятий, выматывал его ректор различными техниками медитаций будь здоров. Парень хоть и уставал, но не жаловался, а к своему дару относился с опаской.

В один из дней, по возвращении с занятий в Академии, нас ждала неприятная новость.

– Васила простудилась! – известие разлетелось по огромному дому в одно мгновение и всполошило практически всех.

Наша неугомонная кухарка подхватила серьезную простуду, и виной тому были ее самоуверенность и неосмотрительность. Я конечно, понимаю, что до теплицы всего пятьдесят метров, но по хрустящему ледком гравию, не накинув на разогретые плечи даже шали, в одной легонькой спецовочке…

За разной ерундой вроде петрушки она посылала ребят, а вот оценить сколько и чего поспело или вот-вот поспеет, для того, чтобы составить меню на ближайшие день-два – это только сама. Например, если помидор маловато, то салат к ужину будет из капусты.

Васила любила эти походы в теплицу, да чего уж лукавить, мы все любили там бывать. Завораживающие своей нереальностью зрелище: распускающийся на глазах ярко-оранжевый гофрированный цветок кабачка или удлиняющийся усик огурца, который тянется, тянется нашаривая в воздухе невидимую цель, а потом натыкается на бечевку, поддерживающую все растение, и стремительно вокруг нее оплетается. Это чудо можно подсмотреть, если постоять немного и понаблюдать.

И вот наша энергичная Васила слегла, что повергло в легкую панику все наше народонаселение. Более того, все прелести простуды усугубились неугомонным характером нашей кухарки, которую невозможно было удержать в комнате: чуть спадал жар и она опять плелась на кухню к своим «Василятам». Тут-то я ее и подловила. И как маленькую отругала за распространение заразы по дому, полному детских организмов. Хорошо, что благодаря травяным настоям, употребляемым ежедневно, иммунитет у воспитанников был крепкий.  

– Давай, Василушка, – усадив женщину с чашкой лечебного чая подальше от сквозняка, велела искать выход из сложившейся ситуации, – вспоминай, кого из твоих знакомых можно привлечь к нам на кухню в качестве сменной поварихи.