Яд его сердца (СИ) - Чернованова Валерия М.. Страница 26

Александрин наблюдала за ним из-под полуопущенных ресниц. Стоило Морану полностью обнажиться, как в прозрачных голубых глазах снова зажегся страх. Страх перед неизведанностью. Пришлось успокаивать её лёгкими ласковыми поцелуями, на которые девушка, к удовлетворению Стража, с готовностью откликалась. Целуя припухшие губы, Моран нежно ласкал налитую грудь, постепенно прогоняя последние опасения и вновь воспламеняя её совершенное, жаждущее наслаждения тело.

Почувствовав, что разум Александрин вновь затуманился страстью, больше не в силах сдерживаться, Страж осторожно вошёл в неё. Девушка широко распахнула глаза, замерла, не сводя с него напряжённого взгляда. Преодолев незримое препятствие, мужчина толкнулся сильнее, зажмурившись от удовольствия. Остановился на миг, позволяя Александрин привыкнуть к нему. Но долго оставаться недвижимым не смог, наслаждение разливалось по телу и всё внутри него требовало немедленного продолжения.

— Прижмись ко мне, — срывающимся от страсти голосом повелел мужчина и почувствовал, как стройные ножки послушно обхватили его бёдра. Задвигался медленно, осторожно, самодовольно отмечая, как девушка под ним постепенно расслабляется. Как начинает покусывать губы, тщетно сдерживая тихие, пока ещё робкие стоны удовольствия, которое он сейчас ей дарил, взамен получая не меньшее упоение от их близости.

Контролировать себя с каждой минутой становилось всё труднее. Звуки, что вырывались из груди Стража, больше походили на рычание зверя. Жмурясь от удовольствия, Моран продолжал медленно насаживать на своё естество хрупкое податливое тело.

К такому и привыкать не придётся.

Идеальная, чувственная оболочка, от желания обладать которой можно запросто свихнуться. Впрочем, и его невинная жёнушка, казалось, уже была близка к тому, чтобы потерять рассудок от новых, незнакомых ощущений.

Прикрыв от блаженства глаза, девушка стонала, теперь уже в голос. Сама того не осознавая, царапала ноготками ему плечи, подаваясь навстречу, двигаясь с ним в унисон.

Почти покинув её, Страж снова ворвался в тугое лоно, сорвав с пухлых, приоткрытых от наслаждения губ не то стон, не то всхлип.

— Сладкая, горячая, — чувствуя, как распаляется с каждым мгновением всё больше, Моран и сам прикрыл глаза. Хотя смотреть на девчонку, сгорающую в его руках в пламени страсти, было ни с чем не сравнимое удовольствие.

Александрин выгнулась от очередного мощного толчка, заметалась под ним. Позабыв об осторожности, Моран продолжил вжимать её в измятые простыни, стремительно ускоряясь, с силой, на какую был только способен, вонзаясь в разгорячённую плоть.

— Смотри на меня, — приказал хрипло, и девчонка покорно распахнула глаза. Хотелось ловить в них каждое мгновение её экстаза и, чтобы она смотрела на него в момент, когда он будет в неё изливаться.

Возбуждённая от его голоса, властных приказов, от потемневшего, дикого взгляда, быстрых ритмичных движений, Александрин больше не сдерживала себя. Ещё один толчок, слияние жарких тел — девушка выгнулась дугой, всхлипнула, содрогаясь от невероятного, испепеляющего её наслаждения.

Чувствуя, что теряет связь с реальностью, Моран резко подался вперёд, вонзаясь в неё до предела. Прижался лбом к влажному лбу жены, опьянённый сладостным ощущением разрядки, принёсшей с собой долгожданное умиротворение.

Глава 14

Как же не хочется просыпаться… Понежиться бы ещё хотя бы несколько коротких мгновений в объятиях Стража, прежде чем возвращаться к унылой реальности. Ещё успею себя поругать: и за проявленную вчера слабость, и за будоражащее чувство, что охватывало меня всякий раз, стоило погрузиться в сладостные воспоминания.

А сейчас… Потянулась за очередной нежной лаской, но ладонь скользнула по смятой простыне. Холодной. Горестно вздохнув, открыла глаза, а в следующий миг чуть не заскрежетала от злости зубами. Мало того что я была одна, так ещё и… в собственной спальне. Получается, этот мерзавец, вдоволь натешившись мной, просто взял и перенёс меня сюда, не пожелав проводить с законной женой не единой лишней минутки.

Ну точно мерзавец! И ещё какой!

Звуки, что вырвались из моей груди, очень походили на те, что издавал вчера в постели его светлость. Я зарычала. Появилось непреодолимое желание что-нибудь расколотить. Вазой какой запустить в стену. А ещё лучше разбить её о голову благоверного!

Например, вон ту, напольную.

Это что же получается, он будет заявляться ко мне, когда припечёт, а потом сразу уходить, как какой-то любовник? Ну уж нет! Пусть вообще тогда сюда не приходит!

Видеть его не хочу!

Да и мне вчера не следовало отправляться на поиски Стража. Сходила, что называется, выяснить отношения.

Несколько раз остервенело дёрнув за шнурок колокольчика, стала ждать появления хотя бы одной живой души, то бишь служанки. Но они явились всем скопом. Видать, не терпелось выяснить, в каком состоянии пребывает новоиспечённая маркиза.

Маркиза пребывала в очень злом состоянии. И крайне раздражённом. Каюсь, девушкам от меня досталось. Хоть они и были ни при чём, если кого и следовало чихвостить, так это его подлейшую светлость.

Омовения в тёплой воде, в которой почему-то плавали лепестки роз — наверное, для придания романтической атмосферы, ведь подразумевалось, что купаться я буду не в гордом одиночестве, — немного охладили мой гнев.

По крайней мере, желание кого-нибудь убить прошло. Разве что только Морана…

Для завтрака в тесном семейном кругу было выбрано медового цвета платье с небольшим вырезом и рукавами, расклешёнными от локтей. За минувшие дни погода переменилась; к всеобщей радости, в лучшую сторону. Теперь мы наслаждались ласковым, согревающим солнышком. Глядя на себя в зеркало, я ощущала себя таким солнышком. В полуденных лучах шёлк, обильно расшитый золотом, сверкал и переливался. Волосы, заплетённые в тугую косу, скромно украсили ярко-жёлтой лентой. Из драгоценностей — только кулон, подарок мессира Стража.

Кстати, вчера на протяжении всей ночи зачарованное украшение тоже было со мной, но никак не воспротивилось посягательствам благоверного. Наверное, потому что я сама была не против…

А теперь ругала себя за это последними словами.

Завтракали на свежем воздухе, в одной из белевших на фоне буйной зелени ажурных беседок. В «тёплой» компании моих родственников, дражайшего супруга и его молочного брата — единственного, кому я подарила приветливую улыбку.

Заслышав звук моих шагов, прошелестевших по щебневой дорожке, его светлость поспешил мне навстречу, как всегда, демонстрируя на людях свои изысканные манеры. В поклоне коснулся моей руки долгим поцелуем, от которого меня прошиб сначала жар, потом холод. В голову полезли непрошенные воспоминания о мгновениях страсти, которые я всё утро упорно гнала от себя.

Но они ни в какую не желали выветриваться из моего сознания.

— Чудесно выглядите, Александрин. — Страж скользнул по мне внимательным взглядом, от которого кровь прилила к щекам, после чего, не выпуская моей руки из своей, повёл в беседку.

Соланж и Лоиз перестали шушукаться и теперь заинтересованно следили за каждым моим движением. Мысленно пожелала себе удачи и терпения. Наверняка после завтрака сёстры вцепятся в меня клещами и будут беззастенчиво забрасывать вопросами о брачной ночи. Маменька тоже не обошла свою «головную боль» вниманием, не сводила с меня тяжёлого, точно булыжник, взгляда. Наверняка ещё не остыла после нашей вчерашней размолвки, хоть виду и не подавала. Улыбалась маркизу, щебетала, обращаясь к де Лалену, изредка вспоминая и о присутствии собственного мужа.

— Какая чудесная традиция — отмечать свадьбу целых три дня, — разливалась соловьём баронесса. — Должна признать, в Гавойе знают толк в празднествах. А устроить пикник прямо здесь в саду, как по мне, замечательная идея. Ваша светлость, к пяти, говорите, прибудут гости?

Я вздрогнула. Кажется, её милость надумала поселиться здесь надолго, если не навсегда. Конечно! Куда приятнее жить в роскоши и довольстве, чем возвращаться в чахнущее поместье.