Прочная нить - Долинин Александр. Страница 23
«- Труба к стрельбе готова!»
«- Данные еще не забыл?»
«- Заново давайте!»
«- Азимут сто девяносто, дальность два триста.»
«- Даю пристрелку.»
Разрыв поднялся практически рядом с краем овражка.
«- Можешь чуть-чуть дальше, совсем немного?»
«- Даю!»
Следующий разрыв был не виден, мина разорвалась прямо в овраге.
«- Отлично, давай серию влево и вправо на той же дальности!»
Следующие мины легли в овраг «веером», и сразу же там к-а-а-к ДОЛБАНУЛО! Причем в паре мест, даже отсюда в бинокль было заметно, что вверх полетели какие-то ошметки разной величины. У меня вырвалось:
- Песец котятам!..
- ...Гадить не будут! - продолжила Наталья.
Мы переглянулись и разразились нервным смехом, но очень долго смеяться нам не пришлось: в наш окоп неожиданно ввалился один из егерей, с болтающимся на шее биноклем. Ударившись ногами о земляное дно, он неожиданно приглушенно матерится, теперь уже понятно почему - правая нога у него наспех замотана поверх штанины сползающим, порядочно запылившимся бинтом. Я спрашиваю у него:
- Корректировщик?
- Да... осколком задело, поэтому задержался.
Обращаюсь к Наталье:
- Крови боишься, нет, можешь повязку наложить нормальную?
- Учили, попробую...
- Ты не пробуй, бинтуй давай! Потом врач нормально перевяжет, если что. Вот нож, штанину разрежешь, - я протягиваю ей свой складник.
Хорошо, что окоп выкопан с некоторым запасом, поэтому мы вполне помещаемся в нем втроем, иначе делать перевязку было бы трудновато. У егеря в запасе оказывается еще один бинт, поэтому некоторое время они оба заняты: Наталья более-менее ровно наматывает бинт ему на ногу, а разведчик старается не материться слишком громко. Я продолжаю смотреть в бинокль — какая-то суета вдали продолжается, но минометы с той стороны больше не стреляют, и это очень радует.
Перевязка окончена, и мы встаем к брустверу практически вплотную, «плечом к плечу», как говорится. Егерь привалился к стенке окопа, но стоит нормально, разве чуть бледноват. Бросаю короткий взгляд на Наталью — она вцепилась в автомат так, что побелели пальцы.
- Ты пальцы пока расслабь, а то устанут, как потом стрелять будешь-то? - она немного успокаивается. - Видишь, на нас пока никто в атаку не бежит?
Разведчик молча осматривает окрестности в бинокль, водя им из стороны в сторону. Неожиданно медленное движение прекращается, и он замирает неподвижно. Проследив за направлением его взгляда, смотрю в ту же сторону.
- Наблюдаю движение у ориентира пять, влево тридцать, что-то устанавливают, говорю я.
- Подтверждаю, - отвечает егерь и начинает быстро говорить в микрофон своей радиостанции, - Труба, ориентир пять, влево тридцать, дальше два, пулеметный расчет, уничтожить!
Но тут над головой раздается жужжание пролетающих пуль крупного калибра, мы втроем быстро ныряем на дно окопа, и следующая очередь ложится чуть ли не в наш бруствер, на голову сыплются мелкие камешки, в воздухе пыль такая, что не продохнешь — видимо, наши дорогие гости очень сильно обиделись за свои поломанные игрушки. Пулемет продолжает «обрабатывать» гребень холма, высунуться практически невозможно. Теперь я примерно знаю, как чувствуют себя термиты, когда до них хочет докопаться муравьед (надо же, какая хрень лезет в голову!..) Наш миномет начинает пристрелку, но без корректировщика пока неудачно — крупнокалиберный пулемет продолжает обстреливать наши позиции. То ли в ушах стало «двоиться», то ли... Нет, пулеметов действительно уже два, бьют с разных позиций. Так, скорее всего под их прикрытием сейчас и полезут... Очередь опять «проходится» по гребню, такое впечатление, что от насыпанного впереди бруствера уже ничего не осталось, сверху сыплются куски разорванной маскировочной сети.
В наушнике раздается:
«- Всем внимание, сейчас пойдут!»
Ну что ж, пусть идут, встретить есть чем...
Слева и справа раздаются несколько винтовочных выстрелов — это работают наши снайперы, пулеметы замолкают. Осторожно приподнимаем головы — точно, со стороны оврагов к нам уже достаточно близко подобрались долгожданные гости. Они волокут с собой еще что-то непонятное, но скорее всего очень опасное. В наушнике слышу: «- Огонь по готовности!» Передаю команду Наталье, егерь и так все сам услышал по своей радиостанции:
- Открываем огонь по готовности, когда четко видим цели, лучше одиночными.
Наталья и егерь начинают двигать стволами, выискивая неосторожно высунувшиеся темные личности. Начинается стрельба по всему гребню холма, длинными очередями никто не стреляет, все люди опытные. У нас стрелять первым начинает разведчик, попал он в кого или нет — не знаю, смотрю в прицел своей винтовки, и почему-то начинаю охрипшим голосом тихо напевать:
Чёрный ворон, чёрный ворон,
Что ты вьёшься надо мной?
Ты добычи не добьёшься,
Чёрный ворон, я не твой...
Краем глаза замечаю, как после выстрела Натальи заваливается один из «духов», тут же слышу ее радостный возглас, но осаживаю ее:
- Голову высоко не поднимай!
Как бы в подтверждение этих слов, над нами вжикают пули, несколько их втыкается перед нами, поднимая пыль. Кто там у них такой меткий?.. Дальность около трехсот... Все, отстрелялся бородатый — после моего выстрела куда-то завалился и его больше не видно. Громко говорю разведчику (не толкать же его под руку!):
- Смотри справа, что-то вытаскивают на бугорок!
Он тут же хватает бинокль, и почти сразу начинает говорить в микрофон:
- Ориентир пять, вправо двадцать, дальность тысяча, гранатомет, уничтожить!
Минометчики успевают дать пристрелочный выстрел, но станковый гранатомет уже начал стрельбу, и нам «прилетает», хотя и не точно в окоп, но достаточно близко, приходится спрятаться и ждать, пока огонь перенесут на соседние позиции.
Разрывы сместились в сторону, мы осторожно приподнимаемся со дна окопа и снова начинаем стрельбу. Горло пересохло еще сильнее, поэтому звуки получаются в основном шипящие, как в одном из диалектов немецкого, и песня звучит на манер солиста «Рамштайна»:
Что ты когти распускаи-и-шь
Над моею головой?
Иль добычу себе чаи-и-шь,
Черный ворон, я не твой...
Лишь бы не пришлось все куплеты полностью петь, там, в середине не совсем то, что мне сейчас нужно...
Со всех сторон идет бой, сразу с нескольких направлений уже вовсю лезут «духи», их пытаются прижать наши пулеметчики, веселье в самом разгаре, и тут «подает голос» радиостанция:
«- Бегун, я - Коготь, как обстановка?»
«- Коготь, я - Бегун, пока держимся, за периметром близко наших нет, все кого там увидите — ваши!»
«- Мы на подходе, обозначьте себя дымом!»
Оглянувшись назад, я увидел, как практически в центре нашего лагеря густо зачадила оранжевым дымом сигнальная шашка. В уже прогревшемся неподвижном воздухе дым неохотно поднимался вверх и зависал там клубами, словно не желая улетать слишком далеко. Где-то там, высоко-высоко в небе медленно ползет серебристый самолетик, на бомбардировщик он вроде не похож...
«- Коготь, там к югу в сторону реки дальше в оврагах возможно скопление «бородатых» с тяжелым вооружением, нужно прочесать, берегитесь крупняка!»
«- Принял!»
С северной стороны нарастает шум винтов приближающейся ударной группы «Коготь», наступление практически остановилось, но стрельба не закончилась — мы продолжаем отгонять самых настырных визитеров. Уже не знаю, я попадаю или кто-то другой, но далекие фигурки спотыкаются, падают, поднимаются или остаются лежать неподвижно... Вот среди них начинают вздыматься разрывы вертолетных НУРСов и снарядов авиапушек. Заодно «крокодилы» проходятся вдоль овражков, как гребенкой вычесывая оттуда затаившихся недобитков. С земли пытаются стрелять по ним, но безрезультатно, пусков зенитных ракет заметно не было, а остальное не так страшно, учитывая то, что вертолетов два и они прикрывают друг друга.