Заледеневшая (ЛП) - Вудс Эдриенн. Страница 2

Одним движением руки я открыла деревянную дверь, словно массивная дубовая громадина ничего не весила. Я завернула за первый угол и оперлась на стену, пытаясь успокоить дыхание.

Я не лгала, говоря, что мне не нравится, как я себя чувствую из-за нее. Злость и разочарование за то, что не смогла его тогда спасти, становились в десять раз сильнее, когда я превращалась в нее. Горе и боль от утраты Люциана становились невыносимыми. Это сводило ее с ума, она хотела убийств, а если бы рядом со мной не оказалось Сэмми и Джорджа, когда я обращалась в нее во второй раз, платить за это пришлось бы невинным людям.

Я так сильно мечтала о мести. Но как можно убить призрака и его подружку-гиппогрифа? Пол умер в тот день, он заслужил это, но я все ещё мучилась от незнания, случилось ли это на самом деле. Любовь его жизни, Нора Георгиу, оборотень-гиппогриф, которая прикидывались нашим учителем магии пару месяцев назад, не кричала в агонии, когда он обратился в золотую пыль. А ещё я слышала, как она говорила «пей», и в голове созрел только один вывод: зелье.

Люциан убил его железным клинком, это был единственный металл, способный убить Виверну, и все же у меня оставалось странное ощущение, что она смогла спасти его жизнь. Как — мне все ещё нужно было выяснить, потому что я не могла расхаживать и выспрашивать, есть ли способ спасти чью-то жизнь, если этот кто-то находится всего лишь на волоске от смерти. Если что-то подобное существовало, я уверена, Пейя бы не отдала это, даже если от этого зависела бы жизнь короля. А если такого зелья не существовало, я бы выглядела полной дурой. Поэтому я пыталась найти ответ самостоятельно, практически безрезультатно. Если в какой-то книге из библиотеки и описывалось это зелье — я его не нашла. Интернет изобиловал зельями, но мне они не подходили. Большинство были целебными, но ни одно из них не являлось тем, что я искала.

Ещё одна причина, по которой я искала что-то подобное, если оно существовало, заключалась в надежде, что я смогу вернуть Люциана. Если я найду что-нибудь, то, не раздумывая, воспользуюсь этим. Я не могла жить без него, а от мыслей о нем снова хотелось разреветься, потому что боль из сердца просочилась в кости и кровь. Но из-за этого появлялась она, поэтому я не могла показывать этих эмоций. Слез больше не было. Последний раз, когда я плакала, был в день смерти Люциана.

Полагаю, в какой-то мере мое желание больше не плакать исполнилось.

Я лишь не могла представить, что оно придёт в обличье пурпурного дракона.

Прижавшись спиной к каменной стене, я съехала вниз. Обняла свои колени, когда опустилась на холодный пол, и стала раскачиваться.

Я села и услышала чьи-то приближающиеся шаги и дыхание. Сразу же после этого появился сильный аромат ванили и жареного миндаля, да, помимо всего прочего мое обоняние тоже стало более чувствительным, и я поняла, что это была Сэмми. Звук ее шагов и дыхания приближался и приближался, пока не появилось ощущение, что он где-то внутри меня. Она наклонилась и обняла меня.

На ней была та же мантия, что и на мне. Это одежда, которую накидывали на себя драконы, превращаясь в человека. В ней не было ничего особенного, но я вцепилась в нее, потому что мне не нравилось быть обнаженной перед людьми. К этому я никогда не смогу привыкнуть. Сэмми была одной из моих лучших подруг и оставалась со мной в каждой угрожающей жизни ситуации, с чем я сталкивалась с момента появления в Пейе.

— Елена, тебе нужно попытаться.

Я взглянула на нее.

— Сэмми, я не могу. Посмотри, что случилось в прошлый раз.

— Это нормально. У тебя горе, и ты хочешь справедливости, как и мы все, твой дракон тоже этого хочет, — она села рядом со мной. — Наши эмоции на другом уровне интенсивности, они более сильные, и я не знаю, привыкнешь ли ты к этому, но ты та, кто ты есть, Елена. Ты не можешь отрицать ее.

Я вздохнула глядя в пол.

— Я думала, с меня достаточно вопросов без ответов, но я не могу забыть их. Я не могу простить его. Почему он не сказал мне? — я говорила о своём отце. Сколько всего он утаил от меня?

— Я не знаю, — уголки ее губ опустились, и меж бровей залегла глубокая морщина. — Как бы я хотела сказать тебе что-нибудь, отчего тебе стало бы легче, но я не могу. Драконом быть трудно, Елена. Для всех нас, но мы это мы, и мы должны принять это.

— А что, если я как Хроматические, Сэмми? Я не хочу, чтобы меня избивали.

Она обняла меня за шею.

— Ты не такая. Мастер Лонгвей сказал, что Грозовые Удары добрые, помнишь?

— Тогда почему я чувствую такую злобу?

— Ты не злая. Ты потеряла любимого в ужасной ситуации. Это заставляет тебя чувствовать злость и отчаянье, потому что его убийца все ещё где-то жив и здоров. Ты хочешь справедливости. Вот, что ты чувствуешь. От этого ты не обязательно должна сделать то же, что чуть не сделала в последний раз. Ты не такая, просто ты испытываешь эмоции от потери и желание справедливости на более глубоком уровне, — снова повторила она, словно я не поняла в первый раз.

Прозвенел звонок, и она тепло посмотрела на меня, уговаривая открыть свой разум и принять вещи такими, какие они есть. Когда мимо нас начали проходить студенты, я кивнула.

В ее словах был смысл, но я все равно не хотела чувствовать боль и гнев. Это было слишком для меня, и моему Грозовому Удару придется посидеть взаперти немного дольше.

— Давай пойдем и посмотрим, что приготовил на ланч Шеф.

Она встала, потянулась к моей руке и резко подняла меня на ноги.

Мы зашли в столовую, и я сильно ударилась спиной о стену. Длинный и острый нос Эми едва не касался моего. Она сжала в кулак мою мантию, и со своей силой Ночного Злодея почти подняла меня над землёй.

Две ее подруги крепко держали Сэмми.

— Оставь ее в покое, Эми.

— Сэмми, тшш. Я делаю это ради всех нас, — рявкнула она на Сэмми через плечо и снова обернулась ко мне. — Просто живи дальше, Уоткинс, — выплюнула она, и я ощутила ее кислотную слюну, едва брызнувшую мне на лицо. Немного жгло, и я сжала зубы, чтобы не выказать боль. Хотя жгло не так сильно, как я ожидала.

— Лапы прочь от меня, — ответила я сквозь стиснутые зубы.

— Ты жалкая. Арианна была права. Люциан зря потратил свою жизнь, спасая тебя.

Две девчонки, удерживающие Сэмми, захихикали.

— Эми, заткнись! — крикнула Сэмми.

Нет, она была права, и я совершенно согласна с последним заявлением Эми. Однако, мой Грозовой Удар — нет. Она обезумела и, когда я открыла глаза, злобно зашипела. Голос больше не принадлежал мне, и Эми отпустила мою мантию и попятилась. Когда она стала меньше, я точно поняла, что случилось, и абсолютно ничего не могла сделать, чтобы остановить это.

Стоявшие рядом столы разлетелись в щепки под весом моего дракона. Подушки, которых коснулись когти, были разорваны на кусочки, и кругом разлетелся поролон.

На месте рук и ног появились огромные чешуйчатые лапы, и меня уже не беспокоила мантия, разлетевшаяся на миллион лоскутков и жалкой кучкой упавшая на пол. Единственное, на чем я сосредоточилась, это на том, чтобы успокоиться, пока в венах бурлил гнев, а месть закипала в животе. Если я сегодня убью Эми, Мастер Лонгвей точно выкинет мою задницу отсюда.

Затряслись стены, и студенты, находившиеся в столовой, в полной истерике стали выбираться наружу.

— Елена, дыши глубже, постарайся успокоиться.

Напротив меня стоял Шеф, подняв руки в защитном жесте. Ему пришлось запрокинуть голову, пока он кричал мне.

— Делай, как он говорит, Елена. Успокойся, — прокричала Сэмми с другой стороны от меня снизу. — Может, мне обратиться? — тихо сказала она Шефу, но шепот больше не был тихим для моих чувствительных ушей. Звук был, словно они говорили это непосредственно мне.

— Нет, это может лишь ещё больше разозлить ее.

Противоположная стена и крыша стали ближе, и я хотела перестать увеличиваться в размерах. Что происходило? Я была большой, но не такой как сейчас.

Боль от молнии жгла желудок, и мне было необходимо высвободить ее.