Станция спасенных грез (СИ) - Никоноров Александр. Страница 44
- Ничего себе... - пробормотал я.
Лена улыбалась. Широко-широко и очень по-доброму. В этой улыбке было что-то превосходное. Превосходное в том плане, что такое бывает у матери, когда она смотрит на своего ребенка. Меня удивило это сравнение, ведь Лена была всего на два года старше меня.
А еще на ее красивом лице не было ни намека на тень.
- Ну, здравствуй, вообще-то? - нетерпеливо произнесла она и развела руками.
Молча, без всяких слов, я прильнул к ней и заключил в объятия. Я обнял слишком жадно - Лена чуть вскрикнула. Я испугался, что сломаю ее худое тело.
Лена обхватила меня за шею и положила голову на плечо. Меня обдало запахом свежести и грозы. Как она это делала? Настоящая фея...
- Я соскучилась... - прошептала она.
- Я тоже, Лена.
Странно.
Мы никогда так не здоровались. Скорее, это всегда было чем-то вроде ребяческих дурашливых объятий с последующими шутками. Мог ли я сказать, что сейчас все было точно так же? Вряд ли.
Немного неряшливо и топорно я высвободился из объятий и посмотрел ей в глаза.
- Ой... Ты чего нахмурился?
- Почему ты больше там не живешь?!
Это вышло громче, чем я думал. Злее, чем я думал. Ревнивее, чем я... Ревнивее? Но ведь она сама говорила, что ей кто-то нравится!
- Саша, все не так просто... - Лена запнулась.
- Ага, - безучастно сказал я и опустил взгляд.
- Ну что вот "ага"? Ты же даже не знаешь!
- Лучше бы и не знал.
- Да, Саша, лучше! - импульсивно сказала она, заставив почувствовать меня виноватым. Сам не знаю, за что.
- Все ясно.
Значит, я прав. И у Лены кто-то появился. Надо ли винить ее за это? Но на каком основании? Но и желание общаться дальше у меня странным образом испарилось. Я чувствовал себя оставленным. Покинутым. Брошенным. Сперва бабушка с дедушкой, потом Тин, ушедший в себя, не знающий ничего, кроме дрезины. Теперь вот Лена...
- Да ничего тебе не ясно! - обиженно выкрикнула она.
Я с удивлением увидел в ее глазах слезы. Мне почему-то стало стыдно, хотя чувствовал я себя ничуть не лучше Лены.
- Где ты живешь.
Я не столько спросил, сколько произнес, просто чтобы сказать хоть что-то. Не уверен, что меня интересовал ответ. Я сидел на скамейке, обхватив "Омут радуги" прямо через рюкзак, будто меня бросили в океан, а книга была единственным плотом, способным сохранить мне жизнь. Лена стояла рядом и смотрела на меня полным горечи взглядом. Мы молчали.
- Са-а-аш...
Я не ответил.
- Саша! - настойчивее повторила Лена.
- Что? - не сразу отозвался я.
- Пойдем.
Лена подошла ко мне. Легко и свободно, будто по воздуху. Она схватила меня за руку и потянула. Конечно, в ней не было столько силы, чтобы поднять меня, равно как и я не находил в себе сил сопротивляться. Я встал и посмотрел на Лену сверху вниз - она сдвинула бровки к переносице и выглядела, мягко скажем, обиженно. При этом она вздернула нос и повела меня к вокзалу. С таким отчаянием, с таким упорством, что я едва поспевал. И в то время как рюкзак стучал по спине, у Лены ни один волос на голове не шелохнулся. Опутанный ароматом свежести, я шел за ней.
- Куда ты меня тащишь? - выдохнул я, когда мы вошли в здание вокзала.
- Тихо.
Вряд ли в ее интонациях сквозила злость. Скорее, обида и нетерпение. Все еще держа за руку, Лена повела меня через весь зал, мимо скамеек и клюющих носом пассажиров. Перед кассами она свернула налево, как раз туда, где возле ведущей на второй этаж лестницы за столом сидел охранник. Когда мы приблизились, он поднял голову и приветливо посмотрел на Лену, потом взглянул на меня и нахмурился.
- Брат приехал в гости! - бегло сказала Лена и шмыгнула мимо охранника вверх по лестничному пролету.
- Не понял... - сказал я.
АХ БРАТ?!
- Не понял он! - совершенно беззлобно сказала Лена. - Поймешь.
Здесь я никогда не был. Вообще-то это место отведено администрации и охране для ночевки. Также я слышал, что здесь располагались гостиничные привокзальные номера для тех, кому надо переждать ночь или пробыть в Сосновке несколько дней.
Лестница привела нас на площадку с высокими окнами и целым лесом растений. На полу, подоконнике и полках стояли горшки с рослыми пальмами, кактусами и папоротниками, пустившими длиннющие лозы. С площадки вели два коридора: один в сторону гостиничных номеров, второй - в административную часть. И свернули мы именно туда.
- Что ты творишь? - громким шепотом спросил я.
- Увидишь!
Мы проходили мимо закрытых дверей с табличками "бухгалтерия", "справочная", "хозблок", "завхоз", "кладовая", "столовая" и еще несколько, пока не дошли до последней. В этом месте коридор изгибался и делал небольшой крюк - к запасному выходу. Мы с Леной застыли в немом ожидании перед дверью, на которой было написано вот что: "Перелесов Антон Степанович".
- Хм.
Я был уверен, что уже слышал это имя. По крайней мере, в памяти что-то шевельнулось. Но что и от кого?
- Кто это, Лен?
И только сейчас она отпустила мою руку, оставив на коже ощущение прохлады. Я посмотрел на Лену - довольная улыбка и частое дыхание, на щеках появился легкий румянец. Она достала из маленького кармашка юбки ключ и открыла дверь.
- Пойдем.
За дверью оказалась... Настоящая квартира! Просторная прихожая, слева - небольшая, но уютно обставленная комната, справа - кухня, а между ними была еще одна дверь, ведущая, видимо, в ванну.
Пахло лавандой. Это был один из любимых запахов Лены.
- Это что значит? - спросил я. Не то потрясенный, не то возмущенный.
- Это мой новый дом! - радостно сообщила она.
Она скинула сандалии и побежала в ванную мыть руки. Я проследовал за ней машинально, хотя и куда медленнее - Лена уже выбежала оттуда.
- Проходи, не стесняйся!
Я вымыл руки и вошел в комнату. На стенах - многочисленные рисунки. Кое-какие я узнал, потому что читал те же книги, что и автор картин, вдохновившийся ими. Собственно, я-то эти книги и советовал.
Лена стояла в центре, возле сложенного дивана, и держала руки за спиной. И нетерпеливо переминалась с ноги на ногу. Она едва ли не светилась от переполнявшей ее радости.
- Что? - я не мог не улыбнуться, глядя на нее.
- Держи, это тебе! - воскликнула она и протянула два скрученных ватмана.
Я бережно взял листы.
- Ой, Ленка... Спасибо!
- Здесь много часов моего внимания, сосредоточенности, фантазии, здесь мириады мыслей о тебе и твоих книгах. А еще здесь лунный свет, при котором эти картины и писались. Думаю, они пахнут луной, как думаешь?
Я собрался было развернуть картины, как делал это обычно, но... Но я положил их на диван и крепко обнял Лену. Озон и свежесть. Мне хотелось вдохнуть эти запахи. Вдыхать снова и снова. Хотелось чувствовать, какая она хрупкая. Лена приподнялась на цыпочках и обвила мне шею. Снова. Какая радость.
- Спасибо, спасибо... - шептал я, даже не подозревая, каким казался дураком. Запах озона опьянил меня, и не было на свете ничего другого...
Пока я не вспомнил, что мне тоже необходимо что-то подарить. Этой традиции было уже много лет, и мы с Леной неизменно обменивались подарками каждую встречу. Столько раз, столько лет... И я взял и нарушил традицию. Я так хотел увидеть Лену, что ПОЗАБЫЛ ОБО ВСЕМ. Мне не нужны были оправдания. Но... Разве мог я объяснить ей, что мне не надо ничего - ни подарков от нее, ни поиска подарка для Лены? Разве мог я сказать, что увидеться с ней - уже подарок? Нет. Именно потому меня так ошарашила собственная оплошность.
- Ай... Больно.
По-видимому, в припадке паники я сжал Лену крепче дозволенного. Она отстранилась и посмотрела на меня с выжиданием. Честное слово, я не мог сказать, о чем было ее ожидание: о врученном ей подарке и моей реакции на него или о том, что подарю ей я.
А у меня... Я стоял как дурак и смотрел то на Лену, то на два рулона ватмана. И молчал. Однако решение нашлось быстро.