Станция спасенных грез (СИ) - Никоноров Александр. Страница 56

Я не сразу осознал, что лишился кусочка мечты. Правда, какой - я понятия не имел. Оставалось надеяться, что...

Что? Что она была не так важна? Что же это за мечты, которые НЕ ТАК ВАЖНЫ? Может, это и не мечты вовсе?

Дав слабину, я позволил нескольким шарикам фантали лопнуть. Испугавшись, я спешно вобрал в себя то, что осталось, и интуитивно отпрыгнул в сторону. Не зря. Оглушенные взрывом Едоки пришли в себя и жаждали мести. А с другой стороны меня ждал тот, кого предстояло убить. Выбор был сделан.

Сперва я хотел прощупать его. Посланный слабый снаряд был разломан пополам одним взмахом когтистой лапы. И тогда я понял, что так просто мне с ним не сладить. Даже несмотря на использование мечты. Сомнений не осталось.

Как ты там говорил? Летать? Над городами и океанами? Выше облаков и быстрее самолетов? Чувствовать ветер, чувствовать развевающиеся волосы и штанины? Вытирать глаза от проступивших слез и ежиться от низкой температуры на высоте нескольких километров? Разве не прекрасно? ЕЩЕ КАК ПРЕКРАСНО! Этого ты хотел? Так вот, Оул, - ЗАБУДЬ.

Я отправил жалкие остатки фантали в Пленуса.

Будь крепкой, пожалуйста. Ты нужна мне. Я твой создатель. Служи мне. Служи и помогай!

Пленус выставил лапы, желая разрубить сферу так же, как и предыдущую. Но его конечности завязли в перламутре. Он дернулся, однако его лапы засели намертво. Что есть мочи я вытолкнул из себя новую фанталь. Она оказалась заметно меньше предыдущей. Пока я осматривал ее, мой взгляд привлекло постороннее движение.

Мечты. Два радужных сгустка плыли по серым порталам навстречу Едокам. Сзади наступали. Рядом со мной дергался здоровяк.

Что я должен делать?

Все.

Но разве это возможно?

Перебарывая желание мести, я схватил фанталь и вытянул ее наподобие гильотины. Она обрушилась на жгуты и развалилась на части. Однако, к моей скоротечной радости, жгуты успело перерезать, а мечты поплыли обратно в Дымчатую. Обозленные Едоки заверещали и повернулись ко мне.

Я не обращал на них внимания. Никакого. Мне было плевать. У меня еще оставалось...

Нет. Не они. Я не буду трогать те мечты. Я лучше погибну, будучи верным им, нежели лишусь навсегда самого сокровенного.

Остались куски предыдущей фантали. Я протянул руку к двум осколкам. Один из них разделил и вонзил в спины тех, кому обрубил порталы. Едоки лопнули. Я с трудом удержал спазм. От концентрированного запаха гари рвотные позывы были невероятно сильны...

...До тех пор, пока к ним не примешался запах мяты и кедра. Я так резко повернул голову, что чуть было не свернул себе шею. И оказался прав в своих предположениях - Пленус высвободился из моих оков.

Но у меня оставался последний осколок фантали.

Наверное, я слишком яро хотел его смерти. Слишком сильно, чтобы убить его незаметно. Он видел движение руки. Видел и понял. И отбил.

Еще больше мяты. Еще больше кедровых орехов.

Еще меньше мечты.

Никаких результатов. Кажется, он всего-то поранил лапу, и ничего более.

Приближалась выжившая двойка Едоков. Те, которых я некогда связал. Они разорвали путы и...

И я не успел собрать оставшуюся фанталь!

Жадно склеив то, что так и парило в воздухе, я отправил перламутровую ленту в Пленуса. Я сам стал лентой. Плоской, гибкой и юркой. Где-то далеко в холодную лужу упало тело юного мальчика. Капли дождя стекали по его лицу, но мальчик оставался безмятежным, лишь только брови нахмурились пуще обычного.

Крупный Едок стал единственной целью. Меня не тревожила моя смерть. Меня тревожила его смерть. Пленус взмахнул раз, другой, третий. Не попал.

Потому что я был гибелью.

И я не перестану быть ей, пока не добьюсь своего.

Уклоняться было легко. Оказывается, когда есть точная цель и сильнейшее желание достичь ее, результат выходит удивительно действенным. Я осознал это однажды, когда ощутил разницу между фанталью, построенной на мечте, против такой же, сделанной из фантазии.

Я осознал это и сейчас.

Мое тело было легким и светилось перламутром. Капли проходили сквозь меня. Сотканные из тени когти распарывали воздух совсем рядом - в считанных миллиметрах. Но я был сильнее. Тянуло к мечте. Была только она. И Едок. Я поравнялся достаточно близко, чтобы меня не достало лапами. Он хотел отойти назад, но я приближался к нему, не желая отпускать, как лучший друг перед долгой разлукой. Я не позволил ему повернуться и убежать прочь.

Внутри Едока было темно и холодно. И страшно. Зыбко и беспробудно. Но меня манила мечта, и я шел к ней. Она светила. Робко, еле-еле, но светила. Звала.

Тело Едока сотрясала крупная дрожь. Я как будто попал в эпицентр землетрясения. Голова кружилась, тошнило, но я упорно продвигался вперед. Мечта была все ближе.

Чувствуя, что слабею, я совершил рывок, и меня окатило ярким цветным светом. Наполнило силой и... Надеждой?

Я все еще был лентой, но у меня появилось плечо, которым я выбил дверь, ведущую наружу. Широкая брешь в теле Едока выпустила меня наружу и с громким хлопком исчезла. Вместе с Едоком.

Я увидел себя, жалкого и убогого, лежащего в луже, дрожащего, с пустыми глазами. И двух Едоков позади, которым оставался последний шаг, прежде чем они растерзают бедного мальчика.

Нельзя. Я не могу позволить себе умереть. За мной - Дымчатая. В моих силах защитить ее. В моих намерениях защитить ее.

В МОИХ МЕЧТАХ ЗАЩИТИТЬ ЕЕ.

Мир гас. Стремительно и безвозвратно. Капли падали все медленнее, а звуки становились все дальше.

Мир гас. Вместе с моим сознанием.

Я стану клеткой. Я не пущу вас. Вам никуда не деться.

Я не отдам Дымчатую...

Эпилог

Вода. Холодная вода повсюду. Лед. Мои пальцы - лед. Мои конечности - лед. Сам я - ледяная глыба. Боже, как ломит. Пожалуйста, отрежьте мне руки. Очень больно. Просто отрежьте. Я не вынесу этого.

Я открыл глаза. Им больно.

ХОЛОДНО!

Что за странные звуки? Это звери? Кто может так верещать?

Проморгавшись, я понял, что сплю. Потому что на меня смотрел Тин.

- Совсем с ума сошел, - буркнул я и попытался подняться.

Мишка подхватил меня и помог встать на ноги. На поясе звякнули инструменты.

- Тин? - недоверчиво спросил я.

- Это я, Оул, - удивительно мягко ответил мой друг.

Я чуть было не расплакался.

- Правда - ты?

Он кивнул. Мне показалось, что со смущением.

Дождь кончился. Небо начинало светлеть. Из-за горизонта выплывало солнце. Меня трясло. Кажется, температура.

Громкий глухой звук.

Я повернулся и всмотрелся в полусумерки. В это время суток мир казался удивительно серым и плоским, будто нарисованный пеплом. Даже фонарь светил как-то тускло, будто из последних сил. Прямо на платформе, скрестив ноги по-турецки, сидел необычайно высокий парень. Настолько высокий, что даже сидя мог бы потягаться в росте со мной или Мишкой. Или мне так показалось. Длинные белые волосы стояли дыбом, отчего голова напоминала подушечку, утыканную миллионами иголок. И почему только волосы не намокли?

Он сидел ко мне спиной, а перед ним замерли два Едока. Удивительно понурые, с опущенными головами. Они словно раскаивались за содеянное. Едоки находились внутри клетки - тонкой, едва виднеющейся. Ее реальность балансировала с вымыслом и скорее походила на морок.

- Крепкая, зараза. Очнулся. Давай. А то что, - сказал парень в серебристом плаще.

Странный какой... Как будто светится.

Он повернул голову, и я увидел его профиль: длинный тонкий нос, острый подбородок, выступающие скулы и глубоко посаженные глаза. В свете фонаря его кожа искрилась, как будто ее посыпали блестками.

- Ты зачем вымазался флюоресцентной краской? - спросил я.

Парень лишь хитро улыбнулся.