Противостояние - попаданец против попаданца (СИ) - Шейко Максим Александрович. Страница 25

После столь неожиданно закончившегося совещания в Кремле я поехал к себе, в ставший родным кабинет Генштаба.

Примостившись сбоку от стола, чтобы можно было поглядывать в окно, задумался.

Желание выстроить войска твердой толстой каменной стеной на пути врага вполне понятно. Но такая стратегия обладает ущербной "ахиллесовой пятой". Противник все равно соберет в одной точки больше войск, больше самолетов и танков и пробьет фронт. Дальше зависит от умения превращать тактический прорыв в оперативный.

Спасти может быстрый маневр резервами. Немцы могли так сделать, нам пока не хватало умения. Прорыв "Блау" к Воронежу не смогла парировать даже брошенная на чашу весов танковая армия Лизюкова. С целой кучей "оруженосцев" из полдюжины танковых корпусов.

Поэтому наивно было считать, что создав плотный фронт, мы сможем остановить немцев на Сталинградском направлении. Не смогут помочь и танковые корпуса, которые:

во-1-х не успевают с переброской;

а во-2-х, не смогут перехватить немецкие подвижные соединения в силу своей меньшей подвижности и самостоятельности.

Это я понимал и из послезнания, и из уже полученного опыта летних боев 42-го… "Что противопоставить железному тарану немецких танковых корпусов, нацеленных на волжскую твердыню? Как вести войну, постоянно проигрывая в маневре; не имея инициативы; уступая в воздухе?" — терзали меня мысли не один день.

Идея фестунгов, осажденных крепостей, к которой прибегли немцы на последнем этапе войны — это тактика отчаяния. Сравнимая разве что с судорожными попытками японских камикадзе переломить судьбу войны. Всегда можно либо раздавить противника превосходящими силами (Севастополь), либо обойти их и оставить крепости в осаде (Ленинград) обрекая гарнизон на пассивное ожидание своей судьбы. Повторять такую тактику меня заставляла грустная необходимость.

Потихоньку, из моего послезнания и воспоминаний компьютерных анализов Службы, из памяти самого Василевского и сквозь призму уже полученного опыта зародилась идея "сетевой войны". Противопоставить стратегию Хаоса правильной, гармоничной, холодно-рациональной немецкой логике.

Сочетать фестунги, партизанские удары по тылам, жесткую оборону заранее подготовленных рубежей, танковые контрудары, действия кавалеристов и авиации по транспортным узлам, засады и обходы. В голове рождался замысел такой сети формирующейся между Доном и Волгой; в которой застрянет акулья стая немецких армий. Не строить забор с одинаковой толщиной и прочностью на сотни верст вдоль фронта, а раскидать доски с торчащими гвоздями, камни и прочий стройматериал на самых очевидных направлениях движения врага. А примерный маршрут был понятен — нах Сталинград.

Собственно, сам Сталинград и стал сыром в мышеловки, на который попались немцы в Реальности. Произошло это во многом случайно, как бы само собой. Стянув к себе как магнитом немецкие силы и внимание, город-герой заставил немцев подставить бока под бесконечные контрудары, а потом и под мощное советское контрнаступление.

На втором этапе моего замысла можно было повторить этот трюк (правда сомнительно, чтобы с учетом послезнания немцы снова попадутся в эту ловушку). А вот на первом этапе Плана, я хотел наоборот рассеять внимание противника, нанося контрудары и занимая опорные пункты в десятках мест. Надо только вычислить ключевые точки, такие как Калач.

Понятно, что наивно надеется вести войну 21-го века с уровнем управления и связи первой половины 20-го. Но лихорадочный поиск контрмер все больше заставлял меня искать нетривиальные решения. Одним из таких распоряжений стал срочный вывод из-под Воронежа и переброска в район Рынка 18-го ТК Черняховского. Он должен был стать засадным полком.

Знать бы еще, что немцы выйдут к Волге именно в этом месте. Ведь Текущая Реальность исказилась…

План был отложен, но кто запретит помечтать о "контрударах стратегического масштаба силами двух стрелковых дивизий", спутниковой группировке, оружие с лазерным наведением? Встряхнув для верности головой, чтобы отогнать фантазии, я вернулся к очередным делам начальника ГШ.

Война продолжалась. Июльское солнце клонилось к закату.

Скоро начнется август…

Август наступил как-то незаметно. Погода не изменилась, оставшись такой же сухой и жаркой. Сводки с фронтов тоже не отличались разнообразием. В Африке идет подготовка к полномасштабной эвакуации: вывозят битую технику, нуждающуюся в заводском ремонте, сокращают подразделения обеспечения и снабжения, потихоньку оттягивают остающиеся части от египетской границы на запад, к Триполи. Прорабатываются графики перевозок, накапливаются запасы горючего для кораблей и судов, усиливаются блокадные мероприятия, направленные против Мальты… Словом, всё идет по плану — в сентябре последний немецкий солдат покинет берега черного континента, не оставив там англичанам ни одного гвоздя. На счет гвоздей шучу, конечно, но в целом эвакуация обещает быть организованной.

А на Восточном фронте пока воцарилось временное затишье. Советские войска, разбив себе лоб под Воронежем, угомонились. Немецкие армии, преодолев Дон, перегруппировываются, готовясь одним, последним, ударом снести остатки Сталинградского фронта, вдавить их в местный чернозем и овладеть городом на Волге. Группа армий "А" замерла, как сжатая пружина, в ожидании прыжка на Кавказ — отмашка ей будет дана сразу после падения Сталинграда. Вообще-то Манштейн может начать наступление уже сейчас, о чем и рапортовал в штаб ОКХ, буквально на днях, но мы не будем повторять ошибки прошлого и гнаться за двумя зайцами сразу — вначале Волга и лишь потом нефтяные поля и горные вершины.

Так что с нашими действиями всё понятно: последовательность определена, необходимые силы выделены… Даже инструкции по организации городских боев разработаны и распространены в войсках армейской группы "Клейст" и 17-й армии, которым предстоит проводить штурмы Сталинграда и Ростова. Так что предусмотрено всё, что в силах человеческих, чтобы на направлении главного удара всё прошло как по маслу. Но вот действия противника предусмотреть заранее нельзя по определению! Их можно лишь спрогнозировать с большей или меньшей степенью вероятности, чем я сейчас и занимаюсь. В меру своих скромных способностей, разумеется, которые отчасти компенсируются довольно обширными знаниями, почерпнутыми из моего прошлого, являющегося по совместительству местным будущим.

Собственно, мои знания, даже без подсказок немецкой разведки, дают четкое понимание того, что возникшая на фронтах пауза, не более чем затишье перед бурей. У Советского Союза просто нет выбора: Германия выигрывает в темпе, успевая наращивать усилия на направлении главного удара быстрее, чем это делают русские. То есть, если ничего не изменится, то СССР проиграет эту кампанию, а вместе с ней и шанс на перелом в войне, до открытия второго фронта. Следовательно, советы вынуждены атаковать. Причем везде, где это возможно, с одной единственной целью — ослабить немецкий натиск на Сталинград и вынудить германское верховное командование раздергать свою ударную группировку. В той, моей, истории это отчасти удалось. В немалой степени потому, что немцы сами подыграли своим оппонентам, пытаясь быть сильными везде и всюду.

На этот раз многое изменилось, но кое-какие базовые константы всё еще действуют. Первая из них — Ленинград. Северная столица задыхается в кольце блокады уже год и это сковывает инициативу противника на северном фланге Восточного фронта. Все действия русских здесь направлены на прорыв блокады, что делает их легкопредсказуемыми. С одной стороны это хорошо, так как начисто отнимает у противника такой важный элемент успеха, как оперативная внезапность. С другой же… знание проблемы — это лишь первый шаг на пути к успеху, для решения же проблемы надо располагать еще и необходимыми средствами. Впрочем, с Ленинградом как раз особых проблем не ожидается, так как тут я подсуетился заранее, именно потому, что был уверен: русские в том или ином формате будут долбиться в шлиссельбургский коридор и его окрестности до тех пор, пока не пробьют брешь или окончательно не истекут кровью.