Сказочник (СИ) - Субботина Айя. Страница 24

Боже, до чего же стыдно!

Снова и снова проворачивая в голове проклятую встречу и все сказанные слова, хотелось только одного — спрятать голову в песок и больше никогда не попадаться Тимуру на глаза. Попытка представить, как это выглядело со стороны, превратилась в настоящее фиаско: лучше бы и не пыталась, только хуже стало.

Слова матери Игоря — ведь незнакомому человеку они могли показаться правдой, а детали… Да кому нужны детали, когда речь идет о девчонке, раздвинувшей ноги ради прописки. Любой человек на месте Тимура подумал бы так же.

И вот, получается, что она «висит» на нем, как груз, злоупотребляет добротой, втаскивает в свои проблемы, вынуждает врать. Что, если и он теперь думает, что она из породы охотниц за мужчинами при деньгах?

— Я просто хотела, чтобы ты знал: я очень ценю твою доброту. Никто и никогда не делал для меня столько. Я не лукавлю. — Слезы снова покатились из глаз, но на этот раз Ася не пыталась их сдерживать. Какая разница, ведь он и так все видит.

— Мне очень страшно даже пытаться представить, что бы было со мной и Тимом, если бы…

— Морковка, давай поженимся? — вдруг предложил Тимур с широченной, довольной, как у кота улыбкой во весь рот.

Если бы посреди кухни его дома среди бела дня зимой сверкнула молния и грянул гром, Ася и то была бы удивлена меньше.

— Ппппоженимся? — заикаясь, переспросила она.

Послышалось что ли? Ничего удивительного после такой нервотрепки. Это всего лишь отголоски той фантазии, которая на миг расцвела в ее сердце после его слов: «моя женщина и мой ребенок». Потому что сердцу отчаянно хотелось по-настоящему быть его женщиной. Быть той счастливицей, которая всю жизнь будет в безопасном уюте его широкой спины, обласканной теплом его всегда смеющегося взгляда, покоренной его горячими поцелуями, до боли сжатой его крепкими руками.

Просто наваждение.

Словно угадав ее мысли, Тимур осторожно, словно боящийся спугнуть добычу хищник, подошел к ней, присел на корточки, обхватив ладонями пальцы у нее на ногах, и посмотрел снизу вверх.

— Маленькая, выбирайся уже из своих нервов, и учти: с вероятностью в двести процентов я разобью все твои аргументы против.

Он не может предлагать это всерьез. Они знакомы… сколько? Неделю? Из которой он три дня вообще пробыл в другой стране. А, кажется, что она знает его куда больше, и что-то внутри так сладко ноет, уговаривая согласиться.

— Я выгляжу такой жалкой? — сквозь рассеянную улыбку спросила Ася, разглядывая его большое ладони на своих ногах. Тимур… разве стал бы он вот так насмехаться?

Нет, конечно, он производит впечатление веселого человека, даже беззаботно, привыкшего решать в жизни куда более сложные задачи, чем спасение двух выброшенных котят, но все же.

— Ты выглядишь очень домашней сейчас, — без намека на то, что говорит не серьезно, ответил Тимур. — И заплаканной. И меня разрывает злость из-за того, что я не врезал ему как следует.

— Мне кажется, Игорь и так выглядел испуганным, — ответила Ася, растерянно улыбаясь. Испуганным — это мягко сказано. Еще никогда она не видела Игоря таким готовым удирать со всех ног. И за это Тимура тоже следовало поблагодарить. — Ты был таким убедительным сегодня.

— Мне бы хотелось сказать, что я разделю твою уверенность, Морковка, но, боюсь, твой бывший еще даст о себе знать. Уж не знаю, каким способом. Буду рад ошибаться.

— И поэтому ты предложил… — Продолжить фразу не дал жгучий, запечатывающий рот стыд.

— Нет, не поэтому.

— Но мы же друг друга совсем не знаем!

— Думаю, будет отличный повод познакомиться поближе, — без заминки, словно в самом деле наперед знал все ее отговорки, сказал Тимур. Чуть крепче сжал в ладонях ее ступни, большими пальцами поглаживая кожу над пятками. Ася невольно зажмурилась от расслабляющих прикосновений. — Хорошо, маленькая, хочешь аргументы — держи. Во-первых, чтобы ты знала, я не считаю тебя человеком, которого стоит жалеть. Помочь-да, но жалость совсем не то чувство, которое ты во мне будишь. Во-вторых: мне до чертиков нравиться видеть тебя в своей берлоге. Я не могу сказать на всю жизнь вперед, я не Кассандра, но совершенно точно знаю, что хочу видеть тебя каждое утро, день и вечер, когда буду возвращаться домой.

В-третьих, хочется верить, мы взаимно симпатизируем друг другу. Достаточно сильно, чтобы между нами искрило. И не говори, что ты этого не почувствовала в первый же день.

Ася сглотнула, невольно вспоминая их случайное столкновение к комнате, его руки у себя на боках, ласковые твердые поглаживания мужчины, который точно знает, как обращаться с женщиной. И поцелуй…

— Морковка, о чем бы ты сейчас ни думала, я ответственно заявляю, что еще минута — и я сдурею от твоего сумасшедшего румянца.

Вот уж кто точно за словом в карман не лезет.

Почему он не делает предложение другой? Без ребенка на руках, со стабильным материальным положением, хорошей работой и зарплатой? Ясно же, что Тимур не из тех, кто не может себе позволить выбирать из девчонок класса «А+».

— Ты же можешь найти девушку получше. — Ася мысленно треснула себя по лбу.

Вот зачем это сказала?

— Может быть, я не хочу другую девушку? А хочу вполне определенную Морковку.

Это же не преступление. Ты не повертела пальцем у виска от моего пирсинга и не сказала, что от татуированного мужика пахнет «зоной».

— Кто-то такое говорил? Правда?

— И довольно часто. К счастью, мне было плевать на тех женщин и их обо мне мнение. Но если бы тебя отвернуло, я бы был огорчен. — Тимур стал совершенно серьезным, придвинулся еще ближе, теперь упирая руки по обе стороны ее бедер и нависая всем телом. От него немного пахло табаком и морозом. Странно, но раньше она терпеть не могла запах сигарет, но на этом мужчине он сидел просто идеально, лучше, чем дорогой парфюм. — Татуировки уже никуда не деть, а вот пирсинг могу снять, если…

— Нет! — слишком громко и быстро отреагировала она.

Тимур хищно улыбнулся, давая понять, что затея заставить ее вскрыться удалась.

— Хорошо, маленькая, потому что я очень рассчитываю показать тебе парочку фокусов.

— Каких еще фокусов?

— Как бы это помягче сказать, Морковка… — Тимур отчаянно пытался сдержать усмешку, но все-таки сдался. — Боюсь, если я начну посвящать тебя в подробности, то ты сгоришь со стыда раньше, чем я доведу тебя до ЗАГСа, так что лучше оставим это до более подходящего момента. Вот видишь, — он осторожно погладил ее по щеке тыльной стороной ладони, — снова румяная.

— Когда-нибудь я научусь это контролировать, — неуверенно ответила Ася, борясь с желанием потянуться вслед за его ласковым прикосновением.

— Не надо, мне все нравится. Ну так что, Морковка, есть еще аргументы против, кроме тех, которые из категории «предложение руки и сердца нужно принимать не раньше, чем через год»? На всякий случай, прежде чем ты перейдешь к следующему списку, и в надежде сократить время: я бы хотел начать с предложения стать моей девушкой, но я не хочу говорить идиотские обыденные вещи.

В самом деле, какая уж она «девушка».

— Это очень безответственно с твоей стороны.

— Продолжай.

— И с моей тоже. — Ася замялась. — Я должна думать о Тиме.

— Мне кажется, я не давал повода думать, что у меня есть планы каким-то образом отделить вас друг от друга.

— Прости. Просто это все так странно.

— Хватит уже извиняться, Морковка, а то я начинаю чувствовать себя монстром. И я не согласен про безответственность. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на случайных людей, и я уже давно этого не делаю. А встретив свою женщину не вижу ничего безответственного в том, чтобы привязать ее к себе. И да — это коварный план. Считай, что я в этом сознался для протокола. — Тимур приподнялся на пятках, потянулся к ней, так, чтобы их лица были на одном уровне. — Хватит уже упрямиться, маленькая, я тебя все равно переупрямлю.

Ася невольно подалась вперед, прижалась лбом к его лбу. От волнения ее то знобило, то бросало в жар. Хотелось и смеяться, и плакать, и покрутить пальцем у виска, и сильно ущипнуть себя, чтобы вовремя проснуться, пока окончательно не утонула в том странном сне с головой.