Пятнадцатый камень (СИ) - Колоскова Елена Леонидовна. Страница 142
"Вещий сон".
Кожи не было, как в том страшном сне. Обнажились мышцы. Пошевелив пальцами, я их не почувствовала. То есть я, конечно, понимала, что шевелю рукой, видела это, мышцы реагировали и сокращались, но обратного сигнала не поступало. Руку как будто ампутировали. Она стала "фантомной конечностью" — то ли есть, то ли нет.
"Уже нет".
Уже не часть моего тела, но часть этой твари. Она питалась мной, потихоньку растворяя ткани.
"Хаоли".
Он был совсем рядом. Часть периферической нервной системы, которая отвечала за ногу, была у самой поверхности.
"Боги, что я делаю?"
Я погрузила руку еще глубже, вновь ощутив кожей боль. Почему? Раз уж терять руку, хотела коснуться его напоследок. Мы так и не попрощались.
"Хаоли. Хаоли…"
Гудрун отчаянно закричала. Мой Белый кит тоже, и его крик достиг небес. В этот миг я дотронулась рукой до Хаоли. Белое марево паутинок взорвалось!!! Ковер из нитей выстрелил мне в лицо. Я погружалась внутрь белого ничто. Все, кто был рядом, отскочили подальше.
"Нет!!! НЕТ!!!"
Меня не стало.
* * *
Я сгорала в огне. Потом тело онемело. Вроде плыву, но не чувствую рук и ног. Видеть тоже не могу. Ощущаю только свет и тени. Это похоже на цветные пятна, которые возникают, если надавить руками на веки и отпустить. На заднем плане смутно слышатся какие-то звуки и голоса, словно под водой.
Пытаюсь закричать, но не могу. Воздух кончается, но нечем дышать. Я борюсь, но постепенно дивный свет убаюкивает и сменяется тьмой. Она манит уснуть навсегда, укачивает и ласкает…
"Нет!!!"
Соблазн слишком велик. Я пьяна от возможностей, которые открываются передо мною. Тело больше меня не сковывает. Оказывается, оболочка только мешала существовать. Это просто шелуха, что-то временное и ненужное. Тьма шепчет… Тьма зовет. Она знает лучше.
"Нет, нет, нет!!!"
Не хочу. Не буду. Я не должна сдаваться. Я еще я, и я жива. Нельзя терять свое "Я". Никогда!!! Нельзя растворяться во тьме. Надо бороться и звать на помощь.
"Помогите! Кто-нибудь!!!"
"Кто здесь?" — голос, знакомый голос.
"Это я. Хельга. О, боги, я не хотела".
"Хельга? Не может быть!" — снова этот голос. Раздражает. Раздражает, как игра воображения. Я здесь одна. В этой темной комнате больше никого нет. Только я и эхо. Или есть?
"Подождите, я сейчас", — говорит он. — Вы же были здоровы. Что случилось? Почему наступило Единение? Вы умерли?"
"Конечно, нет! Я еще жива".
Паника. Паника. Паника. Паника. Паника. Я жива. Спокойнее. Жива. Я. Еще. Жива.
"Подождите. Хельга, я понял. Не уходите, я сейчас", — говорит он. Она? Оно? Голос внушает надежду, пусть даже это игра воображения.
"Интересно, куда я могу уйти?"
Смех. Смех. Плач-смех-плач. Никуда не уйти. Надо ждать и сопротивляться. Голос уговаривает не сдаваться и подождать, и я послушно жду. Доверяю этому голосу, сама не знаю, почему. Ожидание кажется вечностью, и в тот момент, когда я почти готова сдаться, тьму клинком рассекает свет.
"Хельга. Не уходите, не уходите. Хельга. Мой драгоценный трофей. Все хорошо. Все кончилось".
* * *
Я открыла глаза, залепленные какой-то липкой, неприятной субстанцией, и машинально протерла их рукой. Рукой? О, боги и богини!!! Рука. Она цела. Ее никто не отрезал. Шевелю пальцами и чувствую их!!! Боли нет. Только с кожей что-то странное, она как у новорожденного ребенка, мягкая, нежная, влажная и розовая. Совсем как в тот раз, когда я плавала в аквариуме у эргов. Даже еще нежнее. И мелкие полупрозрачные чешуйки на запястье.
— О! — удивленно выдохнула я.
— Что?
Кто-то держит меня на руках. Я пытаюсь сфокусировать взгляд, но не вижу ничего. Только голос и мутный силуэт. Зато отлично слышно.
— Хельга, мой самый ценный трофей, — говорит фигура голосом посла. — Как вы себя чувствуете? Вы не ранены? Хотите есть? Пить? Не молчите.
У меня, наверное, галлюцинации. Эта тварь меня проглотила, растворила, и я вижу сон. Этого не может быть! Гудрун кричит, обнимает, сжимает так, что моей новой коже становится больно, и я кричу в ответ — не от радости, а от боли. А потом поднимаю лицо и смотрю, смотрю, смотрю…
— Хаоли?
От радости я не верю своим глазам. Он, такой же юный и новорожденный, улыбается в ответ.
* * *
Он снова спас меня. И себя тоже, кстати говоря, благодаря моей глупости. Никто не ожидал, что я при жизни решу покончить с собой таким экзотическим способом. Меня увозят на медицинском флаере. Если эрг чувствует себя прекрасно, то я не очень. Инопланетная тварь еще не настолько поднаторела в лечении людей.
Тело ощущается как-то странно. Гудрун летит со мной. Я спрашиваю, что не так, но она молчит и смотрит каким-то новым взглядом.
— Гудрун, не молчи. Я ведь раздобуду зеркало в больнице. Что с лицом? Я изуродована? Что не так?
— У тебя живые "тату" и чешуя, — разрывает она тишину. — Интересно смотрится. Можно сказать, тебя приняли в клан.
— Проклятье.
Я химера? Ученые с меня теперь не слезут.
Глава 7
Ощущаю я себя странно, как-то непривычно.
Краски стали ярче? Я списываю это на то, что выжила. Но потом понимаю, что изменилось само восприятие, словно у меня появился новый орган чувств. Теперь мне кажется, что вещи оставляют следы.
"Ну вот, опять!"
Я поднимаю руку, и на простыне остается белый, сияющий отпечаток ладони, как если бы я смотрела через тепловизор. Однако сама рука не изменили окраску. Ладно. Ладно… Не инфракрасное зрение, как у змеи. И не отраженный ультрафиолет, это точно. Мы в помещении больницы, окна экранируют излучение солнца. Значит что? Что это за следы, которые всюду оставляю я и окружающие люди?
Мир переполнен этими следами, они повсюду! Образуются при касании, на выдохе, окрашивают любые выделения… Тронешь что-то — остается на гладкой поверхности отпечаток. Потожировой след? Я его ощущаю, как нечто заманчивое, то, что хочется тронуть и изучить. Особенно чужой.
Все люди пахнут по-разному. У всех свой индивидуальный запах, который ни с чем не спутаешь, и я откуда-то знаю примерный возраст и пол тех, кто здесь побывал до меня. Даже уборка не помогает.
Меня раздражает искусственная парфюмерия, и я морщусь, когда приходит доктор Рубен. У него неприятный одеколон и резко пахнущие ментолом энзимные таблетки для зубов. Под этими фальшивыми ароматами — его собственный, странный, неприятный. Потом я понимаю, что это пахнет. Запах усталости!
— Вам надо поспать, доктор, — говорю я.
Он удивлен, и от этого запах тоже меняется. Я улавливаю его пульс, как если бы приложила стетоскоп к его груди. Запах стресса? Так и запишем. Он все время выглядит озабоченным, этот доктор. Все делает сам, и только для деликатных процедур приглашается медсестра. Меня все время осматривают, берут соскобы, пробы эпителия изо рта, забирают кровь на анализ, делают биопсию и полное сканирование…
Еда тоже вызывает много вопросов. Путем перебора я выясняю, что могу есть, а что стало противно. Неприятны продукты синтетического происхождения, любые промышленные добавки. Концентрат выплевываю с отвращением, как яд. Зато натуральные продукты годятся. Лучше всего — сырые.
Когда в рацион затесалось несколько ломтиков огурца, я испытала настоящий пищевой экстаз! Различие между термически обработанной пищей и свежей как между гомогенизированным пюре без вкуса и запаха и пиццей из дровяной печи! Это был взрыв вкуса, на который реагировали не только вкусовые сосочки языка, но и "одежда". Я сидела, окутанная дымкой "паутины", и пребывала в нирване.