Помощница лорда-архивариуса (СИ) - Корсарова Варвара. Страница 12

Остальные соискатели уже завершили работу. Юноша и толстяк передали свои листы Кассиусу, тот бегло их изучил, вежливо кивнул и попросил дворецкого проводить соискателей на выход. Кажется, испытание они не прошли.

Я мельком глянула на рукопись своей соседки, госпожи Густавы. Выданный ей манускрипт очень походил на мой – часть напечатана, часть заполнена от руки, но, к моему удивлению, переписала она от силы половину текста. Я решила, что самоуверенная дама была вовсе не такой образованной, какой казалась. Неудача соперницы несколько успокоила.

Госпожа Густава передала свой лист Кассиусу, а затем, как и остальные соискатели, покинула кабинет в сопровождении дворецкого.

Я копировала слова так аккуратно, как только могла. Чем ближе подходила к концу текста, тем чаще ловила на себе взгляды троицы за столом. Кассиус смотрел напряженно, астролог Торнус – с любопытством, а толстяк Оглетон таращил водянистые глаза и недоверчиво дергал себя за ус, рискуя испортить напомаженный вензель.

Я чувствовала: что-то идет не так, но не могла понять, что именно. Мне казалось, я неплохо справляюсь с работой. Почему они так на меня смотрят? В голове мутилось от голода, усталости и волнения.

Господин Ортего встал и подошел ко мне.

– Ваше время истекло, Камилла, – произнес он почти виновато, – Позвольте вашу работу.

Я вцепилась в лист обеими руками.

– Я не успела перевести, – призналась с отчаянием.

Кассиус приблизился и почти вырвал исписанный лист у меня из рук, пробежал глазами, затем вынул из кожаной папки на столе какой-то документ и сверил с моим текстом. На его лице проступило неприкрытое, безмерное удивление, которое сменилось облегчением. Волнуясь, он произнес:

– Неважно. Оставим перевод. Госпожа Камилла, вам придется немного подождать. Пикерн подаст вам чай и пирожные, чтобы вы не скучали.

Чай и пирожные! Да, да, да! Подайте мне чай и пирожные, а затем можете выгнать прочь, потому что я не прошла ваше испытание – иначе, почему бы Кассиусу так странно смотреть на мою писанину, как будто не веря своим глазам?

Я поднялась – слишком поспешно – голова закружилась. Я пошатнулась, но Кассиус подхватил меня под локоть, пристально посмотрел в глаза и что-то понял.

– Пикерн, пирожных не надо, замените их сухими галетами, пожалуйста. А чай заварите совсем слабый, – внезапно отдал он приказание, которое поразило меня до глубины души. А ведь господин Ортего показался мне таким внимательным и добрым, и вот, пожалуйста, – пожалел пирожных и чая!

Но Кассиус наклонился к моему уху и тихо произнес:

– Пирожные с жирными взбитыми сливками и крепкий чай не пойдут на пользу в вашем состоянии, Камилла. Когда вы ели в последний раз?

Я была так ошарашена, что ответила без запинки:

– Вчера вечером.

– А когда вы в последний раз ели нормально, досыта?

– Не помню. Неделю или две назад.

– Понятно. Ешьте осторожно. Не спешите. Устройтесь в кресле поудобнее, и подождите. Все будет хорошо. Доверьтесь мне.

С этими словами Кассиус отвел меня в приемную комнату, усадил в кресло за маленьким столиком в углу, затем вернулся в кабинет. Спустя минуту Пикерн принес серебряный поднос, на котором исходил паром небольшой чайник и стояла чашка с блюдцем из тонкого полупрозрачного фарфора. На белоснежной тарелке лежали три галеты приличных размеров. Я с трудом сдерживалась, чтобы не запихнуть их в рот все сразу, но, помня совет Кассиуса, отламывала крошечные кусочки и медленно рассасывала, а затем делала маленький глоток чая светло-янтарного цвета. Чай умопомрачительно пах травами, хрустящее тесто таяло во рту. Никогда в жизни не ела ничего вкуснее.

Из кабинета доносились голоса – сначала тихо, затем все громче и громче. Говорящие шумно препирались. Я услышала, как Кассиус с нажимом обратился к Оглетону:

– За месяц здесь побывало человек двадцать, но никто – никто! – не подошел. Мы уже сомневались в открытии господина Торнуса – он сам в себе сомневался, верно, господин Торнус? Но она смогла, у нее все получилось!

– Вы в своем уме, Кассиус? – визгливо парировал Оглетон. – Послушница Общины – и в этом доме! Вы знаете, как сектанты относятся к магии? Глупая, недалекая девчонка будет брать в руки и читать сокровища коллекции Дрейкорнов! Нет, нет, я переоцениваю ее возможности. Куда ей читать! Разве вы не видите, староимперского она не знает?! О, представляю, что скажет Джаспер, когда узнает о вашем выборе!

– У нас нет выхода, Огастас, – мягко увещевал придворный астролог Торнус. – Время идет, Канцлер ждет результатов. Джаспер задерживается. Он делает свое дело, а Кассиус делает свое. Девушка выглядит порядочной, а это главное. В голове у нее, конечно, пусто, но это не беда… Лично я в полном восторге. Моя теория подтвердилась. Ах небесный механик, каков хитрец!

– Поступайте, как знаете. Мое дело маленькое. Я всего лишь скромный семейный стряпчий – куда мне лезть в ваши имперские дела!

Послышались шаги, и из кабинета вылетел взъерошенный Оглетон. Его напомаженные усы обвисли, потный лоб покраснел. Оглетон бросил на меня убийственный взгляд, фыркнул, как рассерженный кот, и выскочил в коридор.

Появился Кассиус. Он широко улыбался, серые глаза светились. Его белозубую улыбку чуть портили крупные, выдающиеся вперед верхние резцы, но, несмотря на этот дефект, молодой человек казался мне прекрасным, словно сказочный принц.

– Госпожа Камилла! – торжественно произнес он, – Я счастлив предложить вам вакансию личного помощника и библиотекаря гран-мегиста Джаспера Дрейкорна, нового лорда-архивариуса, теурга второго ранга. Мы можем обсудить с вами условия прямо сейчас; в течение двух месяцев вы проходите испытательный срок. Оплата составит половину будущего жалованья, то есть двести декатов. Стряпчий Оглетон составит договор завтра к утру; вы подпишете его и сразу приступите к своим обязанностям. Я введу вас в курс дела.

Я силилась понять, что говорил мне Кассиус. Он предлагает мне занять вакансию помощника? Я могу приступить к работе завтра? Мне будут платить… двести декатов? Двести? Этого не может быть. Гувернанткам или домоправительницам в столице платили пятьдесят декатов, клеркам – не больше восьмидесяти. Этот прекрасный сероглазый принц шутит?

– Я прошла собеседование? – задала я глупый вопрос, отставляя в сторону чашку и с сожалением глядя на крошки, оставшиеся от галет. Если бы Кассиус не вошел в кабинет, я бы высыпала их в рот.

Кассиус опустился в кресло напротив, осторожно взял меня за кисть и ласково потряс.

– Да, Камилла. Поздравляю. Лично я очень рад, что вы будете работать у нас в доме. Вы прекрасно со всем справитесь. В основном вам придется приводить в порядок семейную библиотеку, переписывать старые документы – ничего сложного. Где вы остановились в столице? Господин Дрейкорн предпочел бы, чтобы его помощник проживал здесь, в его доме, и не отлучался в город без нужды. Вы могли бы переехать сюда сегодня?

– Мне придется платить за комнату? – задала я второй глупый вопрос.

– Разумеется, нет, – удивился Кассиус. – Будете жить на всем готовом.

Это предложение решало все мои проблемы, но я ощутила укол беспокойства.

– А где сам господин Дрейкорн?

– В отъезде, и когда вернется – неизвестно, – развел руками Кассиус, – Если откровенно, мы не часто имеем удовольствие видеть хозяина. Но ни о чем не беспокойтесь – в его отсутствие я и Оглетон заведуем всеми делами. Мы прекрасно вас устроим.

Услышав имя Оглетона, я невольно поморщилась. Кассиус добродушно засмеялся.

– Не переживайте, Огастас не будет вам докучать. К тому же, он не так плох, как кажется, просто невыносимо глуп и заносчив. Если бы не традиция, Джаспер давно бы отказался от его услуг, но увы! – поколения Оглетонов испокон веков были стряпчими при Дрейкорнах.

– Хорошо, – сказала я неуверенно – происходящее казалось мне сном. – Я готова переехать прямо сейчас.

– Отлично! – всплеснул руками Кассиус. – Хотите, я пошлю за вашими вещами, а вы пока отдохнете в своей новой комнате? Чуть позже Пикерн подаст обед – прикажу кухарке сварить вам легкий суп, а на ужин можно будет съесть что-нибудь поплотнее. Не стоит смущаться, Камилла, – Кассиус посмотрел на меня ласково. – Мне доводилось бывать в вашей ситуации, и я знаю, каково это – голодать неделями и изнывать от тревоги, не зная, удастся ли прожить завтрашний день. Теперь все будет хорошо. В этом доме вам ничего не угрожает.