Когда тают льды. Песнь о Сибранде (СИ) - Погожева Ольга Олеговна. Страница 90

– Идут! – испуганно пискнули со стены, и я присмотрелся.

В самом деле, оборвавшаяся погоня наконец возобновилась: по горной тропе, то пропадая из виду, то вновь появляясь из-за скал, разбитым, но уверенным строем поднимались несколько чужих отрядов, слабо освещенных колдовскими светлячками направляющих. Я нахмурился: в долине полегли многие, ещё больше сражались сейчас в каменном котловане – откуда их столько?

Впереди ехали всадники; издалека показались знакомыми, и на душе сразу стало тоскливо.

– Защитники! – повернувшись к пропасти спиной, обратился я к встревоженным колдунам. – Те, кто идут сюда, превратят нашу гильдию в пепелище – если мы им позволим!

На миг все взгляды впились в меня, словно ища поддержки. Я коротко улыбнулся, подался вперёд. Заговорщицки подмигнул напряжённым, как тетива, арбалетчикам.

– Не ведь мы не позволим, правда?

Белые от тревоги лица на миг расслабились, прокатился по разношёрстному отряду не то вздох, не то короткий нервный смех.

– Здесь остались лучшие! – продолжил я. – Верные защитники всего, что им дорого. Это наша гильдия! – повысил я голос. – И никакой враг отсюда живым не выйдет! Не войдёт, – поправился я, – и не выйдет! К оружию!!!

Долгую речь толкнуть не получилось, хотя я прекрасно помнил, как ценили обращение командира бойцы легиона. Молодые адепты, конечно же, воинами не были, но я ничуть не покривил душой, назвав их лучшими: те, кто послабее, уже сидели в далёком и безопасном Оше. Не каждый захотел вот так, как эти безрассудные молодые маги, рискнуть жизнью ради приютившей их гильдии.

– Да это же… это… Люсьен! – первой признала Зорана.

Сикирийка, поневоле отошедшая от горечи потери, прильнула едва ли не к самой бойнице; её тотчас оттянул за локоть Бруно.

Несколько взглядов обратились ко мне, но я заговорил не сразу.

– Бейте всякого, кто попытается проникнуть в гильдию, – наконец тяжело проронил я. – Арбалетчики…

Команда замёрзла у меня на языке; теперь только я разглядел воинов, замерших у разрушенного моста.

– Ой, мамочки, – первой прошептала зоркая Зорана.

Айлин нахмурился, ощетинился, как сторожевой пёс.

– Мертвецы…

К чести испытанных занятиями с покойным Греем адептов, особого испуга армия неживых ни у кого не вызвала – скорее, трезвое беспокойство бойцов, столкнувшихся с довольно неприятной новостью.

– Стрелы их не возьмут, – пробормотал Войко, разглядывая выстроившихся вдоль обрыва мёртвых воинов. – Разве что столкнут в пропасть, если момент удобный…

Я молчал: пичкать ходячие трупы стрелами казалось делом и впрямь гиблым. Великий Дух! А Братство Ночи не церемонилось, поднимая погибших: среди залитых кровью покойников я разглядел как альдские эбонитовые доспехи, так и стонгардские стальные латы.

Всадников же оказалось четверо: полную фигуру Сандры и укутанного в знакомый плащ Люсьена я разглядел сразу; рядом стояли двое альдских магов в низких капюшонах. Они первыми пригнулись к земле, и с крепостной стены мы увидели поначалу только слабые жёлтые отблески.

– Вот же сволочи! – возмутился Айлин, вопреки приказу сунувшийся к бойнице. – Новый мост тянут!

«Мостом» неровную каменную плиту, потянувшуюся от края пропасти к стенам гильдии, назвать было сложно, но, тем не менее, перейти по нему пешие отряды вполне могли. Магия земли в горном ущелье Унтерхолда оказалась довольно действенной: вчетвером маги могли вытянуть из камня не одну переправу в гильдию.

– Мастер! – я оглянулся на другой конец стены: там, рядом с уже бесполезными чучелами, вглядывались вниз Оук с Турраллисом. – Мост!

– Разрушил один, разрушу и второй, – пробурчал старый альд, вскидывая руки.

– Оук! – окликнул я старого оглума, приникнувшего к арбалету. – Маги!

– Понял, – хрипло отозвался зеленокожий.

Сам я оставался за спинами адептов, вглядываясь в стоявшего на той стороне пропасти Люсьена. Не верил, до сих пор не верил в предательство брутта. Ожидал, подозревал – но отказывался принимать правду такой, какой видел её сейчас.

– Цельтесь в живых, – скомандовал я напрягшимся стрелкам.

Когда по каменной переправе побежали первые мертвецы, с пальцев мастера Турраллиса сорвался наконец огненный смерч, а в воздухе свистнули первые стрелы. Ревущая лава обрушилась на каменный мост, плавя свежую и ещё хрупкую переправу; первопроходцы полетели в пропасть. А из десятка стрел, пущенных с натянутых арбалетов, одна всё же достигла цели – направленная рукой опытного Оука. Остальные улетели в пустоту; адепты тотчас принялись судорожно перезаряжать громоздкое оружие.

– Турраллис!

Громоподобный голос эхом разнёсся по ущелью: в то время как Люсьен обернулся на упавшего альда, хватавшегося за простреленную грудь, Сандра шагнула едва ли не к самому обрыву.

– Дейруин знает… о твоём предательстве! – рублено заговорила колдунья. – Ты ещё помнишь… как обходится твой народ… с предателями?!

Судя по дрогнувшим бровям, мастер Турраллис помнил. Но отвечать бруттке не стал: вместо этого с его пальцев сорвался быстрый, острый, как копьё, призрачный разряд. Старый альд метил в Сандру, но даже я понял, что удар не достигнет цели.

Колдунья словно от назойливой мухи отмахнулась – а в следующий миг Турраллис рухнул, как подкошенный, пронзённый насквозь таким же призрачным, но несоизмеримо более сильным разрядом.

– Отдохни пока! Старый пень, – всё так же громко, словно голос её доносился с небес, возвестила Сандра. – Куда тебе… с твоим четвёртым кругом! Бездарность! Дейруин унизил тебя… справедливо – чистокровный альд… с достойнейшей родословной… посредственность! Такую и среди стонгардцев… не встретишь!..

– А нас она так орать не учила, – шёпотом и слегка обиженно проговорила Зорана. – Как она это делает? Верно, какое-то сочетание магии тела и воздуха…

Любимая ученица мастера Сандры среди адептов нашего круга, сикирийка всегда опережала нас в мастерстве стихий: пожилая бруттка не скупилась, щедро раздавая знания тем, кто их жаждал. Что и говорить, мастер Сандра была прекрасным учителем…

– Лучше бы говорить научилась, – хмуро отозвался Бруно. – Всегда раздражали эти рублёные фразы. Прямо пытка для ушей!

– Парализован, – прохрипел Оук, когда я, пригибаясь, перебежал по стене к ним. – Но жив.

Я глянул в серое, застывшее лицо старого альда: оно выражало решимость и отвращение. Когда тебя отвергают те, кому посвятил жизнь, – силы возрастают втрое, чтобы доказать им, чего они лишились. Увы, даже эта самоотверженная жертвенность не помогла Турраллису.

Я выглянул из-за чучел и тут же бросился обратно к адептам.

– Пушки! Вниз! Вниз! Зажигай!!!

Ядра вырвались из сопел в тот миг, когда от края пропасти потянулись три каменные дорожки: вытягивали их на этот раз Сандра и альд, в то время как Люсьен – я видел сверху – склонился над убитым магом, не то проверяя, не то пытаясь ему помочь. К чести моих ребят, два из трёх попали в цель, разрушив ненадёжные мосты у самого основания; ещё одно ядро улетело в пропасть.

Несколько секунд молчания с той стороны показались вечностью.

– Сибранд, – вкрадчивый, мягкий, почти неузнаваемый, над ущельем пронёсся голос того, кого я считал почти братом. – Друг мой Сибранд. Мы сейчас перейдём на ту сторону, а ты, будь добр, открой нам ворота. Жаль ломать. Слышал, друг? Иди. Открывай.

Всё во мне замерло от нехорошего предчувствия; взгляды адептов и даже старого Оука просверлили насквозь: недоверчивые, настороженные, тяжёлые. Но ещё больше, чем напряжённое молчание на крепостной стене, меня встревожил голос молодого брутта. Тот, кто говорил его устами, Люсьеном не был.

А в следующий миг я ощутил, как ноги, не подчиняясь удивлённому разуму, сами несут меня к лестнице. Коротким разрядом пронзил голову мысленный приказ: открыть ворота. Открыть. Это несложно. Да, друг. Уже иду…

– Сибранд! Ты куда?!

– Подчинил себе! – первым догадался Айлин. – Щит на командира, быстро! Порвать связь!