Деревенская сага. На круги своя, или под властью желания (СИ) - Воск Степанида. Страница 5

Надо, конечно, оговориться, что очень полной Юля никогда в жизни не была, никогда не страдала избыточным весом, которого бы стеснялась или который ей не давал бы жить. Она была крупной. Или может быть такой казалась на фоне субтильных астеничных худышек. Юлин вес всегда был в пределах допустимой нормы и индекс массы тела только единожды за всю жизнь превышал его и то чуть-чуть. Это было сразу же после сдачи выпускных экзаменов в школе, когда она первым делом, получив аттестат, побежала вставать на весы, лишь только удалось выкроить минутку. А все почему? Да потому как девушка привыкла заедать стресс. А разве что-то может быть более будоражащее нервные окончания, чем сдача всех этих тестов, экзаменов, зачетов и так далее. И даже тогда ее вес был больше положенного килограмма на два, максимум на три. То есть с учетом всей ширококостности Юлии это было незначительное отклонение от нормы.

Однако для девушки подобное положение вещей было подобно смерти. И она всеми правдами и неправдами начинала бороться с врагом. Правда, враг в конечном счете побеждал. С трудом сброшенный вес всегда возвращался как бумеранг.

В остальные разы Юля ставила себе задачу похудеть, когда и проблемы как таковой не существовало, но стереотипы, вбитые годами, звучащие отовсюду, давали о себе знать.

Вот и теперь Юля вспомнила сколько утром показали весы, но в свете замечания Расула эта цифра показалась просто ужасно страшной — целых семьдесят три килограмма. Юля, прокрутив все это в голове в очередной раз впала в состояние ступора, близкое к коллапсу, и произнесла, как мантру, фразу — «хочу похудеть!»

Ведь так хотелось доказать этому городскому пижону, что она чего-то да может сделать. Все же его замечание больно задело за живое.

Девушка еще раз вздохнула, решив для себя, что с сегодняшнего дня начинает следить за собой. В первую очередь отказавшись от булочек и конфет, без которых она не представляла своей жизни, а если конкретнее, то каждого чаепития. Потом усмехнулась над своими же мыслями, подумав, что на сытый желудок, когда там поселились десяток вареников, можно рассуждать о похудении. А вот что она будет делать, когда придется выполнять тяжелую работу. Где она силы будет брать? У святого духа?

С невеселыми думами она поднялась со скамейки и отправилась на хозяйственный двор для того, чтобы покормить кур, гусей и уток, ходящих за оградой из проволоки. А по пути заглянула в будку к Барби посмотреть что та делает. Псинка спала сном младенца, лежа на спине, словно человек, а не собака. И, кажется, даже похрапывала от удовольствия.

— С таким сторожем ни один грабитель не страшен, — с иронией произнесла девушка, направляясь в сторону сарая, где хранилось зерно для птиц.

Юля набрала с полведра отходов для того, чтобы высыпать их в желоба специально приспособленные для кормления, когда расслышала громкий плач, раздающийся из соседнего сарая. Там размещались свинья с подрощенными поросятами. Девушка только на днях перевела молодняк в отдельный загон, потому они жалобно поскуливали, просясь обратно к матери. Вот только в этот раз плач был совершенно не такой, непривычный для слуха девушки. Что-то в нем показалось подозрительным.

Войдя в сарай девушка сразу же направилась к загону с поросятами и увидела страшную картину. Молодой поросеночек лежал на полу и жалобно плакал, по-другому девушка вряд ли могла охарактеризовать этот звук. Когда она обвела глазами всех остальных, то увидела, что и другие поросята выглядели не лучшим образом. С первого взгляда было ясно, что весь выводок чем-то заболел. И животным срочно требовалась помощь ветеринара.

Девушка побежала в дом, чтобы вызвать Иван Ивановича — местного эскулапа для животных, жившего в соседней деревне. Оказавшись в доме, она пробежала мимо стоящего и собирающего идти ее разыскивать Расула, даже не взглянув. Схватив трубку стационарного телефона набрала заветный номер.

Долго ожидала пока кто-нибудь возьмет трубку, но, наконец, на том конце провода это произошло.

— Да-а-а, — протяжно произнес мужчина. — Айболит на проводе.

По заплетающемуся языку Иван Ивановича сразу же стало понятно, что он сегодня уже принял достаточно много на грудь и еле-еле вяжет лыко.

Потому-то и не брал трубку очень долго. Юле еще повезло что он вообще проснулся. От Ивановича еще несколько лет назад ушла жена, не выдержав его запоев. Мужик он был хороший, работящий, ветеринар от бога, вот только имел одну слабость — любил выпить. В этом не последнюю роль сыграла его работа. Человек он был безотказный, а каждый хозяин желая отблагодарить звериного доктора либо угощал горячительным, либо давал с собой. В деревне было так принято расплачиваться. Своего рода валюта. Вот и спивался мужик потихоньку. Правда, даже в таком состоянии мог безошибочно поставить диагноз.

— Иван Иванович, это Юля Черемисова из соседней деревне. У меня беда. Нужна ваша помощь. Весь выводок поросят лежит. Какую-то заразу подхватили. Приезжайте срочно. Улица Садовая дом семьдесят пять.

Юлия вымолвила все на одном дыхании, боясь что-либо забыть сказать.

— Айболит не может. Он в неадеквате, — пьяным голосом произнес мужчина. Даже прихрюкнул в середине фразы.

Затем раздал стук, как будто трубка упала об пол. Скорее всего так и было на самом деле.

— Иван Иванович, миленький. Мне срочно нужно. У меня поросята сдохнут. Помогите, — кричала Юля в трубку.

На том конце провода была тишина. То ли мужчина уснул, то ли еще что случилось. Неизвестно. Но больше на связь он не вышел. Девушка пыталась перезвонить, но короткие гудки говорили, что трубка у Ивановича снята.

Юля от бессилия опустилась на рядом стоящий стул, до сих пор держа трубку в руках, не зная что и делать. Если бы можно было Ивановича привезти сюда…Но нет в таком состоянии он ни за что не поедет. Это девушка уже хорошо знала. А если…

— Расул, у тебя на машине фаркоп есть?

— Есть, а что? — удивленно спросил парень, не понимая к чему клонит Юля.

— Что-что? Пошли прицеп цеплять да поросят грузить. Другого выхода нет, — стоило девушке принять решение, как из сраженной горем она превратилась в деятельную особу. Поросята дорогого стоили. Их нельзя было потерять только из-за того, что ветеринар выпил лишку.

— Куда цеплять? — Расул не до конца понял что от него хотят.

Юля же его уже волокла за руку на выход, объясняя по пути:

— У меня есть прицеп, старый правда, но гожий. Отец его еще в советские времена покупал. А у тебя есть машина. Низкая, правда. Но ничего, куда деваться? Как нибудь проедем.

Расул остановился, когда до него стало доходить.

— Ты хочешь к моей машине прицепить прицеп?

— Ну да. А что тут такого? Ты же сказал, что у тебя есть фаркоп. Значит зацепим, все нормально будет. Я видела как отец подсоединял. Я тебе все расскажу. У тебя все получится.

Девушка просто заражала своим интузиазмом.

— Юля, это спортивная машина. К ней прицепы не цепляют. Ее, вообще, для этого не используют. Ты хоть понимаешь разницу между тягачом и спорткаром?

— Куда уж нам убогим деревенским жителям? — начала сокрушаться Юля. — Мы же цивилизацию только на картинке и видели. Мы же дикие. До сих пор по деревьям скачем. А вы — небожители. Вы все знаете.

Голос девушки был полон сарказма.

— Вот только не надо ехидничать, — остановил ее Расул, подкрепляя свои слова характерным выражением лица.

— А ты не вставляй палки в колеса. Мне некого больше попросить. У Васьки машина сломана. Митяй не поедет да я и не знаю дома он или нет. Не такси же мне вызывать для поросят. Как ты не понимаешь? Они же сдохнут. Умрут без помощи. А так у них может будет шанс. Разве тебе не жалко? — и глаза такие просительные.

— Да у меня машина стоит как ваши пол деревни. Как ты не понимаешь? А ты хочешь ее использовать вместо тягача.

— Ну и катись отсюда. Сама что-нибудь придумаю, — психанула Юлька, даже не заметив, что на глазах навернулись слезы.

Ей до чертиков было жалко поросят. Ведь она их лично принимала. Каждого обтирала тряпицей, стоило им только показаться на свет. Потом ссаживала в корзину, где они ожидали пока последний из братьев не родится. Из корзины тогда еще такой «чмок» стоял. Это поросята искали мамкину сиську, а находили то соседское ухо, то хвост. Вот и сосали что в пасть попадало вместо желаемого.