Деревенская сага. На круги своя, или под властью желания (СИ) - Воск Степанида. Страница 68

Переломный момент в отношениях наступил после трагикомичного случая, когда она с Расулом были обнаружены посторонней женщиной за совершенно не детской игрой и с позором были выдворены из здания суда. Правда, свидетельницей случившегося была лишь застукавшая, но это роли не меняло. Дабы не быть ославленными на всю Ивановскую они пришли с бабулькой к соглашению сразу же ретироваться куда подальше, а та в свою очередь должна была молчать об увиденном. Веры на слово бабуле было мало, но свою часть договоренности они выполнили с большим удовольствием.

Сбегая по ступеням суда, Расул с Юлей хохотали как умалишенные, красочно пересказывая свои ощущения и мысли, возникшие при появлении незваной гостьи. А потом отправились гулять по городу, держась за руки как школьники, чтобы по пути рассказать друг другу все самое наболевшее. Как такое получилось никто не скажет, потому как произошло внезапно под воздействием случая.

Оказалось, что шаткое перемирие между Расулом и Юлей, сложившееся после безумной ночи, когда женщина настолько много выпила, что под давлением собственных эмоций позвонила любимому, а он как заправский супермен явился на выручку, нуждающейся в помощи красавице, было нарушено женскими ручками. А хозяйку этих самых ручек звали Юля.

Однако это была не сама Юлия Ильинична, а подруга бывшей любовницы Расула Виолетты. Сама же Виолетта, к моменту появления мужчины на пороге ночного клуба, где Юлия Ильинична упорно пыталась напиться до зеленых чертиков, уже была экс-любовницей, поскольку получила отставку от Каримова. К данной отставке приложила руку мама Юлии, заявившая, что будет помогать будущему зятю только в том случае, если он наведет порядок в своей личной жизни, исключив все постороннее и ненужное. К последней категории как раз и относилась любовница Расула. Впрочем, с нею он расстался без особых сердечных мук, выполняя свою часть договора со Светланой Петровной. Безусловно, был велик риск срыва плана Барбароса, придуманного Юлиной мамой, но мать слишком хорошо знала свою дочь и ее желание делать все наоборот, а потому была уверена в положительном исходе.

Но в дело вмешался случай. Вернее, даже не случай, а обыкновенная женская солидарность. Подруга Виолетты работала у Каримова. Кстати, на место секретаря она устроилась через Виолетту. Расул, давая отставку любовнице, забыл, что ее подруга оказалась в курсе не только дел фирмы, но и всей переписки. Таким образом та узнала о затеваемой судебной тяжбе и ее сути, о чем и рассказала экс-подруге Каримова. Вдвоем они и разработали хилый, но тем не менее план, с целью навредить зарождающему счастью Расула и Юлии. Ситуация к тому как раз располагала.

В один день в компании «Дальвоз» произошло два чрезвычайных происшествия: вышла из строя одна из машин перевозящих дорогостоящий и скоропортящийся груз, а другой большегруз попал в ДТП. Оба случая требовали немедленного вмешательства начальства. Расул, как непосредственный руководитель, был вынужден отправиться разруливать ситуацию, которая заняла много времени в силу непредвиденных обстоятельств.

Пока Каримов боролся за судьбу своего водителя, находящегося под следствием за тысячи километров от дома, Виолетта посетила Юлию Ильиничну и с упоением рассказала той о готовящейся свадьбе, похвалилась новенькой машиной, которую якобы Расул подарил ей на помолвку и показала колечко, сверкающее на безымянном пальчике, не забыв намекнуть про возможную беременность. Поскольку Расул не объявлялся, а самой Юлии гордость не позволяла позвонить мужчине, то она приняла все за чистую монету. И если бы не настойчивость Каримова, то вряд ли бы все закончилось так как закончилось.

Расул был охотником до мозга костей и единожды поняв, что нашел женщину, с которой бы желал связать свою судьбу поставил цель получить ее любым способом. Тем более он чувствовал, что ей не безразличен. Дальше же было дело техники и времени. «Заскоки» ненаглядной Юлии не имели особого значения и воспринимались мужчиной в качестве бонуса, может быть не всегда приятного, но тем не менее составляющего сложную натуру любимого человека. А он, будучи мужчиной в полном смысле этого слова, был выше «бабьих заскоков» и смотрел на них снисходительно, как мать смотрит на свое неразумное дитя.

Сложнее всего — так думали взрослые — было подвести маленького Илью к мысли, что на самом деле его папа жив и теперь будет жить вместе с мамой, ведь ребенок привык считать, что папа Артем ушел навсегда и больше никогда не вернется. Однако все оказалось гораздо проще. Пока взрослые между собой обсуждали дела, малыш как губка впитывал всю слышимую информацию, не высказывая по этому поводу ни слова. Когда мама, наконец, собралась провести с сыном сложный по ее мнению разговор — ребенок сообщил, что он в курсе всего и ему ничего объяснять не надо, лишь только позвать отца и дать поговорить по-мужски.

Потом состоялась небольшая свадьба, на которую были приглашены лишь самые близкие родственники Юлии и Расула. Так они решили, дабы не посвящать всех в перипетии своих сложных отношений.

И вот теперь Юлия и Расул ожидали в скором времени появления своего второго ребенка.

Беременность превратила женщину в умопомрачительную красавицу, с которой только картины писать. Глаза горели внутренним светом в ожидании скорого чуда, черты лица стали ярче и чувственнее. Расул обзывал себя извращенцем за дикое плотское желание, всякий раз просыпающееся стоило только взглянуть на жену в интересном положении. А уж если видел ее обнаженной, то не мог устоять чтобы хоть как-то не приласкать пышущую счастьем любиму. ю Юлию.

Любой женский каприз исполнялся сию секунду и неважно чего он касался: соленых огурцов в два часа ночи или клубники с горячими круассанами ранним утром. А все желания все равно заканчивалось одним и тем же — постелью.

— А это не повредит малышу? — Расул прикоснулся губами к женскому плечику.

— Поцелуй? Вряд ли, — улыбнулась Юлия, понимая на что намекает муж.

— А сюда? — теперь поцелуй пришелся через ночную рубаку в район поясницы.

— И сюда не повредит.

— Может быть вот этот будет нежелателен? — предварительно потянув ночную сорочку на себя и оголяя ягодицу, Расул прикоснулся губами к обнаженной коже.

— Знаешь, я что-то ничего не почувствовала. По моему, следует повторить, — томным голоском произнесла Юлия, желающая продолжения чувственной игры.

— С удовольствием, — мужчина был нежен и предупредителен в желаниях жены.

Когда спустя некоторое время они лежали довольные и умиротворенные после акта любви, Расул поинтересовался:

— Юль, а кто у нас будет? Мальчик или девочка?

— Для тебя это принципиально? — насторожилась супруга.

— В принципе, нет, но как-то все знают заранее пол, а до сих пор остаюсь в неведении.

— Дорогой, я готовлю тебе сюрприз, — мурлыкнула Юлия. Теперь настало время Расула напрячься.

— Ты что-то от меня скрываешь?

— Милый, ничего того, что тебе бы не понравилось, — хитро произнесла жена, подставляя губы для поцелуя.

— Да не тяни ты козу за хвост! Ей же больно, — кричала моложавая женщина с русой косой, перекинутой через левое плечо.

— Мам, за что я должен ее тянуть? У нее же рук нет, — юный паренек больше мешал, чем помогал. — А мои руки по шерсти скользят, — возмущался помощник.

— Юлька, ты совсем нашего сына загоняла с этим хозяйством. Мы же городские жители, а ты хочешь, чтобы он выполнял работу пастуха, — раздался зычный голос Расула, вышедшего из-за угла дома.

— Мой сын должен уметь делать любую работу, а ты если вызвался быть нянькой, то будь ею до конца, — строгим тоном известила женщина.

Семейство Каримовых попросили проследить за хозяйством, пока Светлана Петровна и Илья Васильевич на несколько дней отправились на море. И вот теперь городские жители пытались хотя бы не навредить. Папу Расула, как самого неприспособленного к сельской жизни, назначили начальником кухни и отправили нянчить непоседливых двойняшек Соню и Ваню (сюрприз от мамы), а Юля со старшим сыном занимались тем, что кормили многоголовое хозяйство местных аборигенов. Работа нашлась даже для постаревшей Барби. Она в перерывах между сеансами сна следила за недавно вылупившимися утятами, порыкивая на них, когда те ошибочно принимали ее за маму-утку и норовили клюнуть в нос.