Не надо меня обижать (СИ) - Воск Степанида. Страница 31

— Ну, все. Я ломаю дверь, — услышала прежде раздался глухой звук. Бух. Что-то тяжелое ударилось в створку. Бух. Бух.

Подскочила на кровати, словно ужаленная. Потому как последнее «бух» сопровождалось ударом двери о стену.

В комнату влетел немного растрепанный и сильно рассерженный Стефан. С таким видом, как будто собрался воевать как минимум с драконами.

— Я же сказал, что все равно войду, — мужчина пригладил рукою волосы. В его взгляде сквозило недоумение.

«Что происходит?».

Он не понимал в чем дело.

— Что с тобой? Что случилось? — Лем подлетел ко мне, желая обнять, однако я вовремя выставили руки, не желая, чтобы он ко мне прикасался.

— Нет. Не трогай меня, — пискнула, вставая на ноги. Голос подвел меня.

— Почему? — Стефан оторопел. Он явно не ожидал ничего подобного.

— Между нами все кончено. Уходи! — я смогла произнести это, чувствуя, как мое горло сдавил болевой спазм. Я чувствовала невидимую удавку на шее.

— Что на тебя нашло? — удивился Лем. Его лицо выражало сильнейшее недоумение.

— Я не хочу тебя видеть! — надеялась, что после этих слов он уйдет, оставив меня одну.

— Не может быть, — растерялся Стефан. — Зачем ты со мной так? — он сделал шаг ближе. Я же отступила на шаг, чтобы сохранить дистанцию.

— Мой отпуск заканчивается. Я уезжаю, — заявила, что первое пришло на ум. — Дома я бы не хотела иметь дела с неудачником.

После первых слов лжи говорить неправду стало гораздо легче. А может быть просто смогла убедить себя в этом.

— Это ты меня имеешь в виду? — Лем даже в лице переменился.

— А кого же еще? В нашей индустрии только неудачники подставляют свою задницу, — я била по больному.

— А ты, значит, не подставляла? — сузил глаза Стефан.

— Не сравнивай хрен с носом, — натянуто улыбнулась. — Для женщины это норма, а для мужчины, наоборот, позор. Быть нижним, да еще геем, что может быть хуже?

В порно индустрии на самом деле не уважали геев, считая их низшими, как бы это пафосно не звучало.

— Я не гей, — твердо заявил Стефан.

— Расскажи это кому-нибудь другому, только не мне, — повела плечами.

Меня совершенно не смущало, что я была абсолютно обнажена. Для меня это было нормальное состояние. А в некоторых ситуациях это была своего рода защита или даже оружие, если правильно пользоваться своим телом.

— Что же ты тогда со мной.? — мужчина не договорил.

— Так больше никого под рукой не оказалось. А на безрыбье и рак рыба, — все же играть я умела. И очень достоверно.

На самом деле мое сердце истекало кровью потому как пришлось обижать Стефана. Ведь он мне, по сути, не сделал ничего дурного. А, наоборот, помог раскрыть такие уголки души, о которых я думать забыла. Нет чтобы сказать ему спасибо за то, что пробудил ото сна, я же обижала. Но иначе не могла. Ради него. Ради себя. Пусть думает что я дрянь, чем жалеет. Я почему-то была уверена, что Лем, даже если не поймет, то пожалеет. За сегодняшнее.

А мне жалость не нужна. Она унижает. А я сильная. Меня жалеть не надо. Меня, вообще, не надо жалеть.

Подбородок помимо воли поднялся вверх, словно я собралась выходить на ринг, как гладиатор.

— Вот, значит, как? — Стефан поджал губы. Он окинул меня таким полыхающим от эмоций взглядом, что по спине побежала дрожь.

— Тебя что-то смущает? Хочешь что-то добавить или спросить? — я откровенно издевалась. В этот миг во мне проявилось все самое худшее. Я как бы смотрела на себя со стороны и видела не милую женщину, ранимую в своей наготе, а страшное чудовище, чья красота не притягивает, а скорее отталкивает от себя.

— Нет, — на лице Лема желваки ходили ходуном. Может быть он даже хотел меня ударить. Наверное, мне бы было легче, сделай он это. Но нет. Стефан даже не помышлял ни о чем подобном. — Я, надеюсь, ты довольна собой, — произнес Лем, поворачиваясь на каблуках.

— Очень, — не желала, чтобы последнее слово оставалось за ним.

Я смотрела в широкую спину мужчины, чувствуя как замедляется время, как во мне замирает жизнь, а сердце перестает биться.

Уже в дверях Стефан чуть притормозил и обернувшись вполоборота произнес, прежде чем захлопнуть дверь:

— Оденься. Простудишься.

Это были последние слова Лема, после чего он исчез из моей комнаты и, судя по всему, из моей жизни.

«И что это было?»- задалась вопросом.

Насмешка или забота? Хотелось бы верить в последнее, скорее всего это было не так.

Я словно зачарованная последними словами Стефана, поплелась в ванную комнату и стянула с вешалки махровый халат, в который и закуталась, выполняя пожелание Лема. Лишь на миг взглянула на себя в зеркало. В глазах разверзлась бездна и в ней не было видно ни конца, ни края.

— Я не бросаю Аву. Я вернусь. Но сейчас я должна улететь, — стараясь не закричать, объясняла Алисе о своем скоропалительном решении.

Ожидая регистрацию в аэропорту, я набрала номер матери и в двух словах постаралась объяснить необходимость своего отъезда на некоторое время.

Естественно, у меня ничего не получилось. Алиса не желала меня слушать, а вернее не желала меня слышать. Совершенно.

— Ты! — обвиняюще кричала в телефонную трубку Алиса, — как была эгоисткой, так ею и осталась. Тебя интересуют только твои интересы и ничьи другие.

— Хорошо, я такая, — пыталась урезонить разбушевавшуюся не в меру мать. — А ты, другая? Ответь. Когда ты последний раз была у дочери?

— А что там делать? Я все равно ничем не могу помочь. Врачи знают лучше меня что делать, — Алиса не оправдывалась, она свято верила в свои слова. — Зато ты могла помочь, но не стала. А говорила, что ради сестры готова на все.

Я вздела глаза к потолку. У меня и так на душе кошки скреблись, так еще и Алиса решила подлить масла в огонь. И так каждый раз, стоило ей оказаться рядом. Иной раз задумывалась, а родная ли я ей дочь? Может быть она меня удочерила? Ну не могло быть в родной матери столько желчи по отношению к дочери. Или могло?

— Я скоро вернусь назад. Решу свои дела и вернусь, — не могла же объяснить Алисе, что мне самой нужен специалист, чтобы не впасть в черную депрессию. Она все равно не поймет, а еще поставит в укор, что я сама виновата во всех своих проблемах.

— Зачем тебе тогда улетать, если скоро вернешься? Только деньги тратить.

— Мои деньги, что хочу, то и делаю, — огрызнулась. Я до последнего думала, что Алиса скажет, что, мол, лучше бы я эти деньги отдала ей. Но нет, она промолчала.

Когда-то давно Алиса сказала мне, что ни гроша не возьмет из моих рук, что деньги, зарабатываемые мной, дурно пахнут, если не сказать, что воняют. Тогда мы разругались в пух и прах, а после еще долго не разговаривали, даже по телефону.

— Ну, да. Ты же у нас, богачка. Звезда.

— Нет. Я живу очень скромно, — не знаю почему это сказала.

— Значит, врут, когда говорят, что в вашем бизнесе можно хорошо заработать, — я так и не поняла пожалела она или, наоборот, позлорадствовала.

— Можно.

— Так почему же ты прозябаешь?

Странный у нас какой-то разговор получался, начали о сестре, а продолжили о деньгах. Меньше всего я желала рассказывать Алисе как живу и чем занимаюсь в свободное от работы время. Я была уверена, что все равно не поймет.

— Ой, объявили мой рейс. Мне пора. До встречи, Алиса, — и не слушая ответа нажала на кнопку отбоя. Пусть я поступила некультурно, но разговор с матерью меня вгонял еще в большую депрессию.

Глянула на наручные часы. Когда же я буду дома? Говорят, что дома и стены помогают. Может быть мне хоть там станет чуть-чуть легче.

Потерла область сердца, вспоминая от чего бегу.

Сразу же ощутила как в сердце вонзился острый шип. Решение уехать пришло сразу же, как только дверь за Стефаном закрылась. Звук был подобен молотку по крышке гроба. Моего гроба.

Не знать что такое счастье, какое оно бывает, это одно состояние. Но познав его, ощутив и. потеряв, равносильно душевной смерти. За короткий срок я побывала в раю и. спустилась в ад. Мой личный котел для грешников.