Не надо меня обижать (СИ) - Воск Степанида. Страница 50

— Кто он? — Рина была очень любопытна, когда дело касалось моей личной жизни.

— Ты его знаешь, — улыбнулась.

— Да?! — она удивилась. — И как его зовут?

— Стефан, — ответила, вспоминая любимого.

— Подожди, а уж не тот ли Стефан, который приходил навещать тебя в больнице?

— уточнила она.

— Да, — произнесла я.

— Симпатичный, — прокомментировала Рина. — Он мне понравился.

В устах Рины это было самой большой похвалой, на которую была способна лесбиянка. Она долго скрывала от меня свои наклонности, боясь, что буду осуждать ее или вдруг подумаю, что у нее на меня имеются какие-то виды. Потому ничего не говорила о своих пристрастиях. Однажды я оказалась свидетельницей неприятной ссоры, после которой скрывать и дальше увлечения Рины было нельзя. Как-то мы с ней обедали в одном из ресторанов города. Ничего не предвещало беды. Вдруг откуда ни возьмись перед нашим столиком появилась девушка, которая начала выкрикивать оскорбительные слова в мой адрес, называя разлучницей. Она еще много чего говорила, причем сопровождая свои высказываниями нецензурной бранью. Рина попыталась успокоить свою знакомую, отчего та еще больше разошлась. Пришлось вызвать охрану ресторана, чтобы успокоить разбушевавшуюся брошенку. Благо, в конечном итоге все закончилось хорошо. По крайней мере, для меня. Нарушительница спокойствия была выдворена на улицу, Рина принесла мне извинения за свою знакомую. Мы с ней потом еще долго смеялись, вспоминая тот неприятный случай. К счастью, ни я, ни она не восприняли его близко к сердцу.

— Тогда я спокойна, — обрадовалась реакции подруги. — Ну, что там с проверкой?

— Да ничего особенно страшного нет, просто я решила поставить тебя в известность. Ты же мой босс, — рассмеялась девушка.

— Так получается, что ты меня из-за ничего сорвала с места? — пожурила Рину.

— Ну, я же не знала, что у тебя там творятся страсти-мордасти. Если бы ты поставила меня в известность, то я бы ни за что и никогда, — уверила меня подруга.

Хоть моя помощь не особо была нужна при проведении проверки, но я тем не менее осталась на рабочем месте до ее окончания. Две дамы из департамента оказались вполне милыми, ни к чему особо не придирались, хотя ничего и не пропускали. Мы с ними провозились до самого вечера.

За время, в течение которого я была на работе, мне трижды позвонил Стефан, интересовался как у меня дела, ела ли что-нибудь на обед. Во время последнего звонка он спросил во сколько за мной приехать. Я сказала, что лучше пусть он подъедет к моему дому, я собиралась заехать переодеться и привести себя в порядок, прежде чем вновь встречаться со Стефаном.

По пути домой я не преминула заглянуть в продуктовый магазин, чтобы запастись продуктами на случай внезапного голода. Я очень надеялась, что Стефан останется у меня ночевать. Так и случилось. Лема не надо было уговаривать, когда я заикнулась о совместном времяпрепровождении. Он очень быстро освоился у меня в гостях и даже попытался выгнать меня из собственной кухни, заявив, что лучшие повара это мужчины. На ужин у нас был хорошо прожаренный стейк из говядины с отварным картофелем со сливочным соусом. К которому полагалось красное вино, которое принес с собой Стефан. А потом мы занимались любовью в моей спальне, никогда не знавшей мужчин. Лем был первый, кого я в нее допустила.

Так мы и жили: то обитали у меня, то оставались ночевать у Стефана, каждый раз выясняя кому будет удобнее ехать к другому в гости и настолько привыкли к такой жизни, что даже не задавались вопросом, а как мы жили до этого.

— Я хочу забрать Аву к себе, — произнесла в трубку, после того как услышала Алисино «да».

— Куда это к себе? — не поняла она. Похоже, что я подняла ее с постели. Судя по заторможенной реакции.

— Она будет жить у меня, как только выйдет из больницы, — твердо заявила матери, стоило мне только узнать, что сестра пошла на поправку. С Эльзой я держала постоянную связь, поэтому была в курсе всех изменений в состоянии сестры.

Женщина сказала, что в скором времени ее будут выписывать, не прекращая лечения.

— Кто это так решил? — насмешливо спросила Алиса. Она быстро пришла в себя.

— Это я так решила. Аве нужна смена обстановки. Ей будет лучше, здесь, у меня, — к разговору с матерью я готовилась долго, много раз прокручивая в голове все возможные варианты развития событий.

— Хочешь чтобы она пошла по твоим стопам? — Алиса явно издевалась.

Мне хотелось напомнить что именно представляет она сама, окунуть с головой в прошлое, выложить все начистоту. Однако я уже давно поняла, что ничего хорошего это не принесет. Она как стояла на своем, так и будет стоять дальше. Ее не изменить.

Я много раз пыталась, надеясь на чудо. Но даже если чудеса и случаются, то явно не с ней.

— Лишь бы не по твоим, — огрызнулась. Меня начинал утомлять разговор с матерью. Ясно. Что ничего хорошего от него ожидать не стоило, но я не думала, что мне будет настолько неприятно с ней беседовать. Каждое слово, сказанное ей, давалось с огромным трудом. Мне было неприятно слышать ее, отвечать ей. Я себя за это ругала, все же она была моей матерью, но ничего не могла поделать.

— Этого не будет.

— Подготовь вещи сестры, чтобы при отъезде ничего не забыли. — произнесла я, как будто и не слышала Алисиного отказа. Собираясь все сделать по-своему. — Тебе все равно нет дела до Авы. А со мной она будет под постоянным присмотром.

— Между съемками в голом виде? — сыронизировала Алиса.

— Я уже давно не снимаюсь. Теперь я занимаюсь другим, — начала терпеливо объяснять.

— Чем интересно? Продаешь плакаты со своим изображением на улице?

— Нет, — мне хотелось стукнуть свою мать за черствость, грубость и полное отсутствие родительских чувств к своим детям. Я не стала бы заводить разговор об Аве, если бы знала, что сестра нужна Алисе. Но ведь это было не так. Мать сопротивлялась лишь из вредности. Я это знала, а потому даже не прислушивалась к ее мнению.

— А чем же? — все же ей было любопытно выяснить детали.

— Я уже много лет руковожу фондам помощи жертвам сексуального насилия.

Теперь вот вплотную занялась этим.

На другом конце провода услышала вздох изумления. Надо же, я все же смогла удивить свою мать.

— И почему ты выбрала именно это? — сдавленным голосом спросила у меня Алиса.

Я бы все отдала, что видеть глаза матери перед собой, но приходилось общаться посредством телефонной связи. Впрочем, может быть это было и к лучшему.

— А ты не догадываешься? — меня так и подмывало высказать все что накопилось за долгие годы.

— Ты всегда была жалостливым ребенком.

— Алиса, да открой ты, наконец, глаза. Сколько можно прятать голову в песок.

Неужели ты никогда не догадывалась что делал твой разлюбезный муж с твой дочерью? — выкрикнула я в трубку.

— А что он делал? — ее голос практически звенел. — Он любил тебя как родную, а ты на него клеветала. Постоянно. В детстве клеветала и сейчас вновь пытаешься очернить его имя. Как тебе не стыдно? К какому заключению ты меня пытаешься подвести? Иси был хорошим мужем, а еще лучшим он был отцом. А ты, ты всегда была лживым ребенком. И я даже не хочу слушать что ты пытаешься мне сказать, — возмущенно заявила Алиса.

В глубине меня нарастало возмущение небывалой силы. Теперь я даже обрадовалась, что Алиса находится далеко от меня, иначе я бы не знаю что сделала.

Гнев душил меня, не позволяя произнести даже слова. Пришлось дожидаться когда он хоть немного схлынет. Я несколько раз вздохнула, приводя себя более менее спокойное состояние.

— Ты почему замолчала? — раздалось в трубке.

— Значит, о покойниках либо хорошо, либо ничего? Так? — спросила у Алисы. — Ну, и оставайся жить со своими розовыми очками, через которые ты не видела очевидного. Пусть все что творил со мной Иси остается на твоей совести. Почему-то я теперь даже уверена, что ты все знала о деяниях своего мужа, что он на протяжении длительного времени насиловал меня, а ты предпочитала закрывать на это глаза.