Противостояние. 16 июня – 4 июля 1990. Том 1 - Кинг Стивен. Страница 12

Девяносто девять целых и четыре десятых процента.

– Господи. Это все?

– Ну…

– Давай же. Заканчивай.

Крайтон тянуть не стал.

– Хаммер мертв, Билли. Самоубийство. Он выстрелил себе в глаз из табельного пистолета. Материалы по проекту «Синева» лежали у него на столе. Мне кажется, он подумал, что они представляют собой вполне исчерпывающую предсмертную записку.

Старки закрыл глаза. Вик Хаммер, его… был его зятем. И как он скажет об этом Синтии? «Мне очень жаль, Синти. Вик сегодня нырнул с вышки в миску холодного супа. Вот, прими «расслаблялку». Видишь ли, это цепь досадных случайностей. Анализатор оказался с дефектом. А еще кто-то забыл повернуть рубильник, отсекающий базу от внешнего мира. Запаздывание составило сорок пять секунд, но этого хватило. Анализаторы эти на нашем жаргоне называют «нюхачами». Их изготовили в Портленде, штат Орегон, по контракту министерства обороны 164480966. «Нюхачей» собирают на отдельных конвейерах женщины-техники, и сборка организована таким образом, что никто из них знать не знает, чем они занимаются. Одна, вероятно, думала о том, что приготовить на ужин, а другая, которой полагалось проверять работу первой, размышляла об обмене семейного автомобиля. И наконец, последняя случайность: охранник, находившийся на посту наблюдения номер четыре, кстати, его фамилия Кэмпион, увидел, как цифры поменяли цвет на красный, и успел уйти, прежде чем двери захлопнулись и сработали магнитные замки. Потом он забрал свою семью и уехал. Проскочил главные ворота за четыре минуты до того, как завыли сирены и мы блокировали всю базу. И никто не искал его еще целый час, потому что на постах наблюдения не стоят камеры слежения – на каком-то этапе приходится прекращать охранять охранников, иначе мы все тут превратимся в надзирателей, – и все полагали, что он на месте, ждет, пока «нюхачи» отделят чистые зоны от зараженных. Таким образом, он получил немалую фору, и ему хватило ума воспользоваться проселочными дорогами; более того, его автомобиль не застрял ни на одной из них. Потом кому-то пришлось принимать волевое решение, ставить ли в известность дорожную полицию, или ФБР, или оба этих ведомства, и все метались из стороны в сторону, и к тому времени, когда кто-то решил, что разгребать дерьмо должна Контора, этот говнюк-везунчик – этот удачливый больной говнюк – добрался до Техаса, а когда его наконец-то настигли, он уже никуда не бежал, потому что лежал в морге, вместе с женой и дочерью. В морге Богом забытого маленького городка, именуемого Брейнтри. Брейнтри, штат Техас. Короче, Синти, я пытаюсь объяснить, что все это – цепь случайностей, и вероятность такого развития событий была ниже, чем вероятность выигрыша в Ирландской лотерее. К счастью, эту вероятность, конечно, чуть повысила некомпетентность… я хотел сказать, к несчастью, пожалуйста, извини меня, но главным образом причина в том, что все эти случайности наложились друг на друга. Вины твоего мужа в этом нет. Однако он возглавлял проект и понял, что ситуация выходит из-под контроля, и тогда…»

– Спасибо, Лен, – поблагодарил он Крайтона.

– Билли, не хочешь ли ты…

– Я поднимусь через десять минут. Пожалуйста, оповести всех, что совещание генштаба начнется через четверть часа. Если они в постелях, дай им пинка, чтобы шевелились.

– Да, сэр.

– И, Лен…

– Да?

– Я рад, что именно ты сообщил мне об этом.

– Да, сэр.

Крайтон вышел. Старки посмотрел на часы. Потом подошел к мониторам, вмонтированным в стену. Включил номер два и, заложив руки за спину, задумчиво уставился на безмолвную столовую проекта «Синева».

Глава 5

Ларри Андервуд повернул за угол и нашел место для парковки, достаточно широкое, чтобы втиснуть свой «датсун-зет» между пожарным гидрантом и чьим-то заполненным доверху и лежащим на боку мусорным контейнером. В нем лежало что-то мерзкое, и Ларри попытался убедить себя в том, что в действительности не видел окоченевший труп кошки, в белый живот которой вгрызалась крыса. Она рванула в темноту от света фар его автомобиля, и ему не составило бы труда поверить, что ее и вовсе не было. Кошка, однако, никуда не делась, и, глуша двигатель «зет», Ларри пришел к выводу, что если веришь в одно, придется поверить и в другое. Ведь говорили же, что в Париже самая большая популяция крыс во всем мире? Благодаря старым дренажным и канализационным системам. А Нью-Йорк не сильно уступал Парижу, и если Ларри не изменяли воспоминания о растраченном впустую детстве, отнюдь не все нью-йоркские крысы были четвероногими. И зачем он вообще паркуется у этого разваливающегося городского особняка, размышляя о крысах?

Пятью днями ранее, четырнадцатого июня, Ларри пребывал в солнечной южной Калифорнии – этом пристанище наркоманов, сектантов, единственных в мире круглосуточных ночных клубов с танцовщицами гоу-гоу и «Диснейленда». Нынешним же утром, без четверти четыре, он прибыл на побережье другого океана и заплатил за проезд по мосту Трайборо. Сыпал унылый мелкий дождь. Только в Нью-Йорке мелкий летний дождь может казаться таким невыносимо унылым. Ларри видел, как дождевые капельки сливались на ветровом стекле «датсуна», а восточный небосклон уже начала подсвечивать заря.

Дорогой Нью-Йорк, я снова дома.

Может быть, «Янкиз» в городе. Хоть какое-то оправдание для путешествия. Доехать на подземке до Стадиона, пить пиво, есть хот-доги и наблюдать за тем, как «Янкиз» громят Кливленд или Бостон…

Мысли унесли его куда-то прочь, а вернувшись в Нью-Йорк, он увидел, что стало заметно светлее. Часы на приборной панели показывали 6.05. Похоже, он задремал. И теперь убедился, что крыса настоящая. Потому что она вернулась. И уже выгрызла немалую дыру во внутренностях кошки. Пустой желудок Ларри трепыхнулся. Он было собрался посигналить и прогнать крысу, но взглянул на спящие дома, охраняемые пустыми мусорными контейнерами, и передумал.

Он просто сполз пониже в ковшеобразном водительском кресле, чтобы не видеть, как крыса завтракает. «Только заморю червячка, мой дорогой человек, и тут же обратно, в тоннели подземки. Возможно, мне еще доведется увидеть тебя, старина. Хотя я очень сомневаюсь, что ты при этом тоже увидишь меня».

Фасад здания украшали написанные краской из баллончиков слоганы загадочного и зловещего содержания: «ЧИКО 116», «ЗОРРО 93», «МАЛЫШ ЭБИ № 1». Когда Ларри был маленьким, до того как умер отец, этот район выглядел респектабельно. Два каменных пса охраняли ступени, ведущие к двустворчатой двери. За год до того, как он уехал на западное побережье, хулиганы разбили туловище правого пса, до самых лап. Теперь от обеих скульптур осталась одна задняя лапа левой собаки. Туловище, для поддержания которого предназначались лапы, исчезло бесследно. Возможно, ныне оно украшало логово какого-нибудь пуэрто-риканского торчка. А может, пса взял ЗОРРО 93 или МАЛЫШ ЭБИ № 1. Или крысы темной ночью утащили скульптуру в заброшенный подземный тоннель. И возможно – наверняка он не знал, – заодно прихватили его мамашу. Он полагал, что должен хотя бы подняться по лестнице и войти в подъезд, чтобы убедиться, что ее фамилия никуда не делась с почтового ящика квартиры номер пятнадцать, но усталость не давала ему сдвинуться с места.

Нет, он посидит здесь и подремлет до семи утра, в надежде, что «красненькие» [10], которыми он закинулся, разбудят его около семи. Тогда он выйдет из машины и посмотрит, живет ли еще здесь его мать. Может быть, даже лучше, если она переехала. Может быть, тогда он даже забудет про «Янкиз». Может быть, просто снимет номер в «Билтморе», проспит три дня подряд, а потом отправится обратно на Золотой Запад. В этом свете, под этим моросящим дождем, когда голова и ноги гудели от усталости, Нью-Йорк очаровывал, как мертвая шлюха.

Мысли вновь поплыли в прошлое, и в который раз он принялся размышлять о прошедших девяти неделях (или около того), пытаясь найти разгадку, способную расставить все по местам, позволить объяснить самому себе, как он мог шесть долгих лет биться головой о каменные стены, играть в клубах, рассылать демонстрационные кассеты, участвовать в студийных записях, выпрыгивать из штанов – а потом внезапно добиться всего, о чем мечтал, за каких-то девять недель. Но разложить все по полочкам в голове никак не удавалось, с тем же успехом можно было пытаться проглотить дверную ручку. Тем не менее Ларри исходил из того, что должен же быть какой-то ответ, какое-то объяснение, которое позволило бы отвергнуть самую отвратительную версию: случившееся с ним – всего лишь каприз, простой поворот судьбы, как пел Дилан.