На Краю Земли. Дилогия (СИ) - Бондаренко Андрей Евгеньевич. Страница 42

— Что тебя так удивило, напарница? Даже глаза слегка округлились и потемнели. Были ярко-изумрудными, а стали тёмно-малахитовыми.

— Да, понимаешь, северные олени… То есть, светло-жёлтые «засветки» от их охранных маячков…

— С ними что-то ни так?

— Это точно. Поведение «засветок» изменилось. Причём, значительно и кардинально.

— Объясни, будь так добра, — попросил Тим.

— Вот, парочка олешек — неторопливо бредут по крайней улочке в сторону тундры. Здесь ещё три штуки — слегка подрагивают, то есть, усердно толкутся на одном месте. Возможно, выпрашивают у прохожих какое-нибудь лакомство. Сахар, например. Или же кусочки ржаного хлеба, посыпанные солью. И это, между нами говоря, абсолютно нормально… А где же те, которые шустрые и беспокойные? Вот они. Один, два, три…, семнадцать, восемнадцать… Нет, точно не сосчитать. Сбились в одну достаточно плотную группу, поэтому отдельные «засветки» и сливаются в одно целое. Причём, все эти жёлтые кружки абсолютно неподвижны… Северные олени, сгруппировавшись возле какого-то здания, легли спать?

— Это они, бродяги, возле поселковой котельной расположились. Греются.

— Греются, потому что продрогли? — недоверчиво хмыкнула Илзе. — На улице плюс три-четыре градуса, а северные олени замёрзли? Извини, но верится с трудом.

— Конечно, с трудом. То бишь, совсем не верится. Ни на грамм.

— А почему ты так многозначительно и довольно улыбаешься? Разгадал оленью головоломку?

— Разгадал, — подтвердил Тим. — По крайней мере, её городскую часть. Поэтому мы сейчас расплачиваемся за обед, выключаем ноутбук, выдвигаемся к котельной и любуемся.

— Чем — любуемся?

— Элегантной разгадкой, ясен пень…

Из высоченной трубы поселковой котельной активно валил густой чёрный-чёрный дым.

— Безобразие полное, — брезгливо наморщив веснушчатый носик, заявила Илзе. — Так атмосферу нашей планеты и портят… Подожди, Брут. Я сейчас видеокамеру расчехлю и засниму эту дикость дикую. Потом компания «На Краю Земли» всё это продемонстрирует широкой мировой аудитории. Пусть Властям Баренцбурга станет стыдно. Денег у них, видите ли, нет на современную котельную? Ничего, родные, найдёте. Никуда не денетесь… Ага, зафиксировала. Шагаем дальше?

— Шагаем.

— Слушай, а где же олени? Ноутбук показывал, что они были вон там. Ничего не понимаю.

— Ветер подул с севера, — пояснил Тим. — Вот, они и переместились на южную сторону. Сворачиваем за угол.

— Может, ноутбук настроить и уточнить ситуацию?

— Не надо. Сворачиваем.

— Как скажешь, господин инспектор-инструктор, — не стала спорить Илзе, а свернув за угол, ошарашено выдохнула: — Бред какой-то горячечный…

— Не бред, а замёрзшие бездомные собачки. Греются возле поселковой котельной. Обычное дело.

— Что же это получается?

— То и получается. У ещё живого северного оленя аккуратно вырезают охранный маячок, а потом вживляют-вставляют его в собачье ухо. Пёс убегает. После чего оленя, уже ничего и никого не опасаясь, убивают. Существуют, естественно, и всякие технологические тонкости данного процесса, о которых нам пока ничего не известно. Выясним, понятное дело. Обещаю…

За углом котельной резко затормозила машина, хлопнула дверка, и зычный голос позвал на русском языке:

— Инспектор Белов! Вы где?

— Здесь! Уже иду! Ждите! — громко откликнулся Тим, после чего обычным голосом пояснил: — Это российский консул прибыл. Хочет поговорить со мной. Причём, без лишних свидетелей.

— Почему — без свидетелей?

— Потому, что ничего хорошего и лицеприятного он от меня не услышит. Многократно проверено… А зачем, спрашивается, подвергаться словесной экзекуции (хотя бы и заслуженной), при подчинённых? Так и начальственный авторитет ненароком можно растерять… Ладно, я пошёл. Поругаюсь немного. Нотации почитаю. А ты пока замёрзших пёсиков поснимай. Потом вставишь в какой-нибудь репортаж…

Тим ушёл, а Лиз — в очередной раз — расчехлила видеокамеру.

У неё всегда, начиная с самого юного возраста, отношения с собаками складывались-выстраивались просто замечательные: она их совершенно не боялась, да и они никогда не проявляли по отношению к ней ни малейшей агрессии. Вот и сейчас съёмка прошла, что называется, без сучка и задоринки: островные бездомные псы лишь беззаботно щурились в камеру и даже ни разу не гавкнули…

Илзе осторожно выглянула из-за угла. Метрах в сорока-пятидесяти от здания котельной стояла старенькая чёрная «Волга», рядом с которой о чём-то оживлённо беседовали Тим и пухлощёкий смешной мужчина среднего возраста.

«Почему — смешной?», — принялась анализировать увиденное девушка. — «А одет он откровенно по-старомодному. Дурацкая дублёнка странного покроя. На голове красуется пышная меховая шапка — так называемая „ложная ушанка“. Короче говоря, типичный советский начальник из „доперестроечных“ времён… Оживлённо беседуют? Язык не поворачивается назвать данный процесс — „беседой“. Типичная и классическая выволочка. Тимофей гневно клеймит, стыдит и позорит, а господин консул, наоборот, печалится, смущается и старательно оправдывается… Подойти поближе и послушать? Пожалуй, не стоит. Наверняка, сплошной мат-перемат. Русский менталитет, так сказать. С ним бесполезно бороться. Да и искоренить его, к сожалению, невозможно. Даже калёным железом не выжечь…».

Она отступила обратно за угол и ещё некоторое время пообщалась с замёрзшими островными собаками.

Наконец, вновь хлопнула дверка, машина завелась и уехала…

Тим стоял на прежнем месте и задумчиво курил.

— Ну, как, рассказал представителю российских Властей об оленьей головоломке? — подойдя, спросила Илзе. — Какова реакция?

— А? Что?

— Рассказал, спрашиваю, уважаемому господину консулу о бродячих собаках с оленьими охранными маячками в мохнатых ушах?

— Я, что же, похож на сумасшедшего? — поморщился Тим. — Обижаешь, боевая подруга.

— Э-э-э… Что ты имеешь в виду?

— То и имею. Если бы я дал волю языку, то всех пёсиков — уже к завтрашнему утру — перебили бы. А их мёртвые тушки сожгли бы в данной котельной.

— Считаешь, что консул является сообщником подлых браконьеров?

— Нет, конечно же. Просто… Есть такие понятия, как — «честь мундира», «честь страны», что-то там ещё аналогичное — пошлое и мутное. Ну, не принято у русских выносить сор из избы. В этом и заключается главная миссия «настоящего российского чиновника» — сглаживать, умело отчитываться о достигнутых успехах, спускать на тормозах, находить верные компромиссные решения, ну, и тому подобное…

— Верные компромиссные решения? — нахмурилась Илзе. — Понятное дело… О чём же тогда ты так долго беседовал с консулом?

— Об этом, — Тим указал рукой на густой чёрный дым, выходивший из высокой трубы котельной. — Мол, доколь терпеть это дикое безобразие? Хотите серьёзных неприятностей? В том числе, и судебного характера? Извинялся, конечно, консул. Обещал вплотную и безотлагательно заняться данным наиважнейшим вопросом. Просил подождать немного. То бишь, до морковкиного заговенья…

— И что теперь, старший инспектор, ты намериваешься делать? С собаками-оленями, я имею в виду?

— Доложу обо всё в ЮНЕСКО. Да и норвежцев поставлю в известность. Только не сейчас.

— А когда? — никак не хотела успокаиваться дотошная Илзе.

— Чуть позже. Когда разгадаем оставшиеся части оленьей головоломки. Ты же, надеюсь, не забыла об оленях-одиночках и о странных оленях, марширующих по тундре шеренгами?

— Помню, конечно.

— Вот, весь завтрашний день мы с тобой и посвятим этим животрепещущим вопросам, — улыбнулся Тим. — Чем займёмся сегодня? Прогуляемся, никуда не торопясь, по Баренцбургу и осмотрим все местные достопримечательности. Как то: контору «Арктикугля», музей «Помор», а также спортивный центр, в котором имеется самое настоящее татами, неплохая сауна и отличный бассейн с подогретой морской водой…

Глава тринадцатая

Рыбий ручей, Оленья протока

Мотодельтаплан успешно — без каких-либо серьёзных происшествий и случайностей — пересёк узкий залив Белльсунн.