На грани безумия (ЛП) - Саваж Шей. Страница 12

Прошло какое-то время.

Несколько завсегдатаев тусовались и смотрели различные спортивные соревнования на больших экранах возле бара, и никто не обращал на меня внимания, кроме бармена. В следующий раз, когда он приблизился ко мне, я избавился от газировки и начал потягивать скотч.

Два парня в черных костюмах, без галстуков и в расстегнутых белых рубашках появились из того же лифта, в котором исчез Эштон, и направились в сторону бара. Не стоило удивляться, что они отдали предпочтение стульям за стойкой бара вместо стола.

Я наблюдал за происходящим с другого конца барной стойки.

Им обоим не было еще и тридцати, что было весьма подходящим возрастом для такого рода деятельности. Пока они разговаривали, я узнал, что одного звали Джимом, но имя второго не было упомянуто ни разу. Они до самого закрытия пили дешевое пиво в бутылках и смотрели футбол, но о работе не говорили. Джим был фанатом «Рэйдеров» ^[6].

Они сидели рядом, как знакомые, но недостаточно близкие, чтобы случайно касаться друг друга. У обоих были короткие волосы – не военная стрижка, как у меня, а просто аккуратные прически. Вокруг правых ушей виднелись малозаметные следы от приемных устройств.

Это были профессиональные ребята, а не просто нанятые в охрану на время этого мероприятия. Они уедут с Эштоном, когда тот покинет Чикаго, и это было именно тем, что мне нужно. Я опустил взгляд, отвернулся, когда они проходили мимо, и допил свой скотч, прежде чем отправиться домой.

На следующий день популярный актер появился в телевизионной передаче, после чего возвратился в тот же отель, чтобы выспаться, прежде чем лететь в ЛА. Вечером те же два парня спустились в бар. Я сидел на том же месте, но на этот раз был одет в джерси «Рэйдеров».

Удача была на моей стороне, и после первого напитка приятель Джима ушел спать, но Джим, кажется, еще не был готов отправиться на боковую. Ему не потребовалось много времени подойти ко мне и начать разговор о футболе.

Слишком просто.

— Фанат «Рэйдеров», да?

— Как и любой, в ком есть хоть капля здравого смысла, — ответил я. — Это лучшая команда в гребаном мире!

Я поднял бокал пива и звякнул о его бутылку. Пиво было светлое, такое же, как и его, но просто другого сорта, чтобы не вызывать подозрения. Этот парень был из спецслужб, и я не мог быть настолько очевидным. Даже надеть джерси его любимой команды в тот день, когда они не играли, было немного рискованно.

— Чертовски верно! — сказал он. — Джим Коннер. Не против, если я присяду рядом?

— Маршалл Миллер, — представился я и пожал ему руку. — Ты остановился здесь в отеле?

— Да, и уже утром уезжаю. Я работаю охранником, и здесь остановился мой босс.

— Круто, — ответил я. — Слышал, номера здесь очень хорошие.

— Ты не из гостиницы?

— Нет, — сказал я, вытерев рот тыльной стороной руки. — Мне просто нравится этот бар. Знаешь, в других спортивных барах всегда какая-то дерьмовая публика.

— Да, — согласился он.

Я посчитал необходимым немного отодвинуть свой стул, чтобы он смог сесть, без всяких там гомофобских штучек с моей стороны. Спортивные ребята иногда могут быть немного нервными, и я не хотел, чтобы что-то такое просто пустило под откос мои шансы. Мы говорили о выступлениях команды в этом сезоне и их шансах на Суперкубок, а затем перешли к политике.

Я поспорил с ним об одной из точек зрения, высказанных в ночном выпуске новостей. Я довел его почти до края, взбесив, а затем отступил, снизив градус накала. Пару секунд мы настороженно смотрели друг на друга, а потом чокнулись нашими напитками в своего рода примирительном тосте.

Все было настолько идеально, насколько это было возможно, пока он не настоял на более крепких напитках. Я, наверное, должен был знать лучше – из меня действительно еще тот любитель выпить. Как правило, одна-две рюмки – и этого достаточно. Утрата контроля – не самое мое любимое чувство, но порой работа вынуждала тебя совершать всякое дерьмо, которое ты не хотел делать.

— Ты играл? — спросил я Джима, откинувшись назад.

— Нет, — ответил он. — Я люблю игру, но никогда не был достаточно хорош, чтобы играть больше, чем в запасном составе университетской сборной. А ты?

— В колледже, да, — сказал я с ухмылкой члена братства. — Нападающий на первом и втором курсе, а затем повредил колено. Моей стипендии пришел конец. После операции я не смог потянуть учебу, и никогда уже не был прежним.

— Это отстой, — посочувствовал Джим. В качестве своего рода соболезнования он заказал следующий шот, который мы оба опрокинули слишком быстро, чтобы успеть прочувствовать, поэтому нам потребовалось еще.

— Я всегда думал, что когда-нибудь буду играть за «Рэйдеров», — размышлял я. — Полагаю, что это не случайно... ну, ты понимаешь. Жизнь и дерьмо.

— Понимаю, — согласился Джим.

Я не думал, что он действительно понимал, с чем согласен, но это не имело значения. Мы выпили еще по одному шоту, и моя голова стала немного как в тумане. Я не пил часто, и поэтому алкоголь ударил в голову немного сильнее, чем я ожидал.

— Неделю назад меня уволили, — сказал я ему. — Я был охранником в торговом центре, можешь в это поверить? Это была в общем-то дерьмовая работа – в основном гоняться за воришками-подростками – но она позволяла оплачивать счета.

— Ты ищешь что-то другое? — спросил Джим.

— Ищу, конечно, — ответил я, подал бармену рукой знак приготовить еще два шота, так как пришла моя очередь платить. — Но найти – это совсем другое дело. Хотя, должен сказать, что мне нравится работа, связанная с охраной.

Мы приговорили еще пару шотов, обсуждали в большей степени всякую футбольную хрень и жаловались на экономическую ситуацию, пока бармен отеля, наконец, не выставил нас вон. Джим и я пожали друг другу руки, и он пожелал мне удачи. Я быстро настрочил номер своего сотового на обороте одной из картонных подставок, используемых в баре для пивных кружек, и попросил его позвонить мне, если он услышит о какой-нибудь работе.

Сразу же, как только Джим скрылся из виду, я толкнул вращающиеся двери, выбрался наружу и остановил такси, чтобы оно доставило мою пьяный задницу домой. Я на самом деле не планировал так много пить – мне не нравилось отсутствие контроля из-за опьянения – но это, похоже, сыграло свою роль в части, касающейся «связи» с Джимом.

Я ввалился в свою квартиру и пару раз чуть не упал на О́дина, пока закреплял его поводок и выводил через заднюю дверь. У меня кружилась голова, и было так плохо, что как только Один оказался на улице, я решил наплевать на закон, запрещающий выгуливать собак без поводка и просто бросил петлю для руки. О́дин все равно никогда не убегал, и это дало мне возможность прислониться к стене здания и порассуждать о том, что лучше – выблевать все в кусты или на землю.

Если я забрызгаюсь, это будет плохо, поэтому я сманеврировал чуть ближе к кустам.

О́дин пошел делать свои дела, полил пару прутиков, которые весной, скорее всего, превратятся в кустарники, а потом наложил кучу рядом с тротуаром. Вот когда я понял, что не взял с собой никаких пакетиков для собачьего дерьма.

Ни за что на свете я не собирался проделывать весь путь обратно до квартиры, а затем снова сюда, чтобы убрать дерьмо. Это подождет до утра, и любой сосед, который решит пожаловаться в такое позднее время может у меня отсосать.

Я свистнул, и Один неуклюже подбежал ко мне. Я оглянулся вокруг, чтобы проверить, заметил ли кто-нибудь мое величайшее прегрешение, но вокруг никого не было. И как раз тогда, когда я подобрал конец его поводка для того, чтобы повести его обратно в квартиру, Óдин решил, что было что-то очень интересное около цветочной клумбы, недавно сооруженной в парке. Там не было никаких настоящих цветов и даже земли – просто большое нагромождение кусков сланца. В действительности, я не рассматривал возможность опустошить здесь свой желудок, но О́дин был более чем заинтересован в том, что находилось около груды камней. Я вздохнул и позволил ему продолжить – в любом случае, это было проще, чем идти.