Гнездо там, где ты. Том I (СИ) - Краснова Алёна. Страница 54

Считая наш разговор более бесполезным, с тяжёлым сердцем о судьбе подруги я поднялась, направилась к двери и уже взялась за её ручку, когда до моего слуха долетели слова кельта:

— Не все вопросы решаются посредством силы, госпожа. Порой, большего добьёшься умом. На одном из постоялых дворов Лондиниума пребывают необычные гости, пришедшие к нам с севера. Информация достоверна, и я их пока не трогал. Если ты такая смышлёная, сама сообрази, какая надобность каледонцам находиться в городе, когда римляне покинули остров и со дня на день будет коронован новый монарх.

Я резко обернулась.

— Ну! Скорее соображай, римлянка! Не разочаровывай меня.

Ах, он плут! Ну вы подумайте! Припрятал козырь за пазухой и ударил им только после того, как использовал все возможные доводы! А теперь, развалившись в кресле, с самодовольной физиономией сидит и ещё имеет наглость подначивать меня.

— Послы! — не сдержала я удивления. — Послы Мактавеша!

— Я же говорю, умна! — вождь кельтов снисходительно зааплодировал и воодушевленно вскочил. — Мактавеш не глупый человек и давно ищет союза с Альбионом, чтобы упрочить свои позиции. Он правильно рассудил, избрав именно нынешний момент. Дело за малым — выторговать из него как можно больше выгоды для нас, и одним из предметов торга станет твой декурион, если ты согласишься помочь моему маленькому дельцу.

Он недвусмысленной давал понять, что участь Лайнеф зависит только от моей сговорчивости, я же соглашалась с ним в одном — определённо, от переговоров с демонами толку будет больше, чем пытаться вызволить подругу посредством многотысячного человеческого войска, что равносильно попытке уничтожить тигра, подбрасывая ему куски сырого мяса.

— Итак, я открыл свой козырь. Твой черед, госпожа, — как игрок, пребывающий в выигрышной позиции, Вортигерн с нетерпением ожидал моего ответного хода.

Ну уж нет! Не для того я бежала из Темного мира, чтобы и в мире смертных вновь одеть на себя оковы и стать подстилкой очередного короля! В моем арсенале был только один слабенький ход, который лично меня очень устраивал, но навряд-ли впечатлит соперника. Оттягивая момент, я обдумывала все за- и против-, прежде чем с неизменной улыбкой кинуться в авантюру:

— Насколько преданна тебе Лукреция, господин?

Впервые, выходя из покоев Вортигерна, я ощутила вкус той самой надежды, о которой так уверенно твердил ещё в Килхурне Кезон. Я испытывала такое облегчение, что готова была сорвать с лица маску и разреветься прямо здесь, в коридоре, на глазах повидавших немало слёз стражников. Разреветься и тут же от души хохотать — сказывалось колоссальное напряжение предыдущих дней. Но тихо, Иллиам, не спугни удачу!

Несмотря на заверения Вортигерну, что вернусь в зал к Лукреции, мне не терпелось покинуть королевский дворец, встретиться и обнадёжить приятными новостями Кезона и Тита, поэтому, сверкая улыбкой, словно начищенный солид, под двусмысленные ухмылки часовых я отправилась по закулисным коридорам в направлении атриума.

Всё успешно складывалось. С трудом, но партия была выиграна. Скрипя сердцем, Вортигерн согласился на кандидатуру Лукреции в качестве фаворитки Константа. Пусть вождь кельтов уверял, что Лукреция уже безуспешно пыталась обворожить юного аскета, он прекрасно понимал, что более идеального для своих целей доносчика и быть не может.

Именно поэтому пошёл на поводу моего настойчивого предложения поправить ситуацию. При неудачном исходе я обещала сама лечь под Константа и задержаться в Лондиниуме настолько, сколько потребуется Вортигерну. Только после этого мы пришли к окончательному согласию.

Вопрос аморальности предстоящей авантюры меня абсолютно не занимал. Шпионить, доносить, — это их, человеческие дела, и меня они ни в коей мере не касаются …

— Куда это ты торопишься, моя госпожа?

Визгливый голос Крофорда заставил меня вздрогнуть. Меньше всего, после общения с Вортигерном, я желала столкнуться с индюком и выслушивать его напыщенный бред, но к моему разочарованию в тускло освещенном коридоре губернатор приближался ко мне в сопровождении трех вельмож. Помятые маски ручной работы искусных мастеров были сорваны с лиц и нелепой ветошью болтались на лоснящихся от пота шеях. Повышенное их внимание и неуёмная весёлость свидетельствовали, что компания изрядно пьяна, а претензионные ноты в голосе Крофорда — о его недовольстве. На голове губернатора красовался невесть откуда взявшийся венец цезаря, что не придавало ему ни колоритности, ни значимости. Напротив, сейчас Крофорд как никогда был смешон, и сравним разве что с ничтожным шутом, подначиваемым распоясавшейся публикой на бравадство.

— Крофорд, ты хвастал, что твоя шлюха страстна на ложе. Я желаю убедиться. Господь велел делиться, — пихнул один губернатора в плечо, с гордостью демонстрируя пьяным приятелям эрекцию. — Смотри, стоило ей появиться, и я готов отыметь её прямо здесь.

— Так что мешает? — загоготал другой, изучая меня. — Её на всех хватит. Ведь правда, губернатор?

Понимая, что миром дело не кончится, я отошла на шаг назад, но моё отступление было расценено как попытка побега, и двое тут же кинулись ко мне, больно выкручивая за спиной руки. Обдавая тошнотворными винными парами, Крофорд подошёл ко мне. Толстые пальцы сжали в кулак ткань платья, потянув на себя.

— Не стоит этого делать! — ровным голосов попыталась я воззвать к затуманенным вином рассудкам подонков.

К несчастью, предостережения мои только усугубили ситуацию — поросячьи глазки Крофорда сверкнули неподдельным злорадством, рот скривился в омерзительной гримасе:

— Дорогая, раз ты ублажила кельта, от имперской блудницы не убудет, если ублажишь и достойных бриттских мужей, — он с силой дёрнул ткань. Та затрещала, пояс порвался, хитон свалился наземь, оставляя меня обнажённой пред пьяными насильниками. Обнажённой, но не беззащитной …

— Я же сказала, не стоило этого делать… — холодно улыбнулась cam verya.

Дальнейшие происходило молниеносно. Действия мои были четкими, отработанными до совершенства столетиями практики, не оставляя противнику ни малейшего выбора на спасенье. Единственное безотказное оружие, каким я располагала и неплохо владела, а большего и не требовалось, руки. Освободить их не составило труда, когда ударом колена я вынудила губернатора Лондиниума скорчиться и завалиться на пол, с разинутым ртом задыхаясь от боли. Привычно сделав в воздухе ровный кульбит, столкнула лбами удерживающих меня мерзавцев, чем освободила себе руки. Тут же мертвой хваткой цепляясь им в глотки, потянула на себя, пальцами ломая кадыки, чем и перекрыла доступ кислорода. Несколько бесконечных минут они ещё будут корчиться, синея от удушья и мечтая о скорейшей кончине, но они меня больше не интересовали. Я устремилась к третьему, что так опрометчиво возжелал близко познать ласку эльфийских рук. С неизменной улыбкой я шла к нему, он же, с расширенными от ужаса глазами пятился назад.

— Как быстро пропало твоё желание познать меня? — разочарованно вздохнула я.

— Ты, … ты! Ты не человек! — панически вскричал он и понёсся прочь.

Подобного нельзя было допустить. Он видел достаточно лишнего. Резко выкинув руку вперед, я послала вдогонку беглецу поток губительной для каждого смертного энергии, и когда она достигла цели, несостоявшийся любовник замертво рухнул на пол — не выдержав нагрузки, его сердце просто остановилось, а жизненная аура, последней тенью лизнув на прощание бездыханное тело, медленно растворилась в воздухе.

Возможно ли, … возможно ли привыкнуть к нескончаемым человеческим убийствам, если темная душа всё ещё противится совершённому? Пусть эти твари и заслуживают смерти, но век их был так недолог. Так вправе ли я, бессмертная, карать их, лишая шанса на искупление? Чувствуя привычное опустошение каждый раз, как прерывала существование смертного, я вернулась к тому месту, где по половым плитам растеклась золототканая парча, подхватила её, намереваясь уйти, но благоговейный, наполненный неподдельным страхом шепот вынудил обернуться.