Я тебя не хочу (СИ) - Эрос Эви. Страница 38

Ксюша пришла к нам только на втором курсе, на первом она училась в другом месте. Я тогда всё больше и больше общалась с Лебедевым — отношения с однокурсницами у меня были нормальными, но близких подруг завести не получалось. Наверное, дело было в том, что каждая из этих девчонок надеялась, дружа со мной, подобраться к Сашке, а я это непроизвольно чувствовала.

В начале сентября на втором курсе Лебедев приболел, и числа до пятнадцатого его в институте не было. И я как-то умудрилась прибиться к новенькой в нашей группе — Ксюшке Мартыновой, которая перевелась к нам из другого московского вуза. Я ясно видела — ей не по себе — и решила помочь освоиться. Углублять отношения я не планировала, но… так получилось, что мы действительно подружились. И Лебедеву, когда он выздоровел и вернулся к учёбе, пришлось привыкать к Ксюше, как и ей — к нему.

Это было забавно. Подруга из-за определённых событий в своей жизни не очень любит парней, и чтобы её добиться, надо попотеть. И к Сашкиной компании она поначалу относилась весьма скептически. Но я была настроена серьёзно — мне не хотелось терять ни Ксюшку, ни Лебедева. Я постепенно сводила их, втайне по-глупому надеясь, что они вообще начнут встречаться… Не начали. Но подружились. И пусть между собой они общались меньше, чем со мной, я всё же знала — и Сашка, и Ксюша испытывают друг к другу исключительно положительные эмоции. И если для Лебедева это было нормально, то для подруги удивительно.

Мы втроём шли на красные дипломы, и получили их в итоге. Конечно, если бы Сашка не дружил с нами, он вряд ли вытянул бы учёбу при своей-то лени, но ему повезло. Мы с Ксюшкой не давали в обиду нашего боевого товарища.

И как же странно, что теперь я его жена. Пусть брак фиктивный, но кольцо на пальце есть, и штамп в паспорте, и… первая брачная ночь была. И свадебное путешествие…

— Стась? Ты там живая? — завопил Лебедев, застучав в дверь. — Выходи давай, нам же на экскурсию!

Я вздрогнула от неожиданности.

— Да-да. Иду.

Третий день нашего пребывания в Чехии вышел насыщенным и, как выразился Сашка, адским. Потому что ехать до Крумлова от Праги почти три часа. Три часа туда, столько же обратно, и там два с половиной. В результате в Прагу мы вернулись укатанные, как две колбаски, и голодные к тому же. Но полные впечатлений — настолько нам понравилось.

В какой-то момент мне показалось, что я нахожусь в сказке. Но не просто в сказке, а в совершенно конкретной «Снежной королеве» Андерсена. Подняв голову, можно было заметить тысячу вариантов домиков, где жили Кай и Герда, а потом легко вообразить, как по узким мощёным булыжником улочкам проезжает упряжка этой снежной дамочки.

Очень мило и по-европейски сказочно. До такой степени, что даже не верится в факт существования этого города по-настоящему. Он показался мне игрушечным, выстроенным специально для туристов, настолько был не похож на всё то, к чему я привыкла.

— Очень прянично, — сказал Лебедев, и я удивлённо на него покосилась. Сашка, не обладая никакими литературными талантами, что мы поняли ещё в институте, иногда умел говорить очень метафорично и правильно.

Действительно — прянично. Лучше и не скажешь…

Перед отъездом из Крумлова Сашка хряпнул пива, поэтому когда мы уже подъезжали к Праге, начал недвусмысленно подпрыгивать на сиденье микроавтобуса.

— А я предупреждала, — вздохнула я укоризненно. — Говорила же — потерпи до Праги…

— Ну вот я и терплю, — хмыкнул муж со своим обычным оптимизмом. — Причём, заметь, изо всех сил!

— Я заметила.

И как только мы вернулись в столицу Чехии, Лебедев сразу же потащил меня в ближайшее кафе, усадил за столик, наказал выбирать нам ужин, а сам потопал в санузел.

Минут через десять, изучив меню вдоль и поперёк, я забеспокоилась. Куда он там пропал?..

Сашка вернулся ещё минут через пять, и не один, а с девушкой. Русской и очень красивой, лет девятнадцати на вид. У неё были кудрявые рыжие волосы, светлая кожа, ярко-голубые глаза и симпатичные веснушки. И я молчу про хорошую фигуру… Нет, даже не хорошую — шикарную.

Да… Это точно вот Лебедев-стайл. Что, неужели передумал меня уламывать и нашёл замену? Стало неприятно. Захотелось встать, бросить на стол меню и уйти прочь.

Воистину, любовь сделала из меня истеричку.

— Стась, познакомься — это Маша, наша соотечественница, — сказал Сашка, подводя девушку к нашему столику. — Поймала меня с вопросом возле туалета. Спросила, не помню ли я, как называется их национальный ликёр с таким… не совсем приличным названием.

— Бехеровка, что ли? — буркнула я, остервенело перелистывая меню. — Это не ликёр, а ликёрная настойка.

— А в чём разница? — удивлённо спросила соотечественница. — Я думала, это одно и то же…

Я себя просто алкоголичкой почувствовала.

— Разница в том, что это не просто баловство, как «Бейлис», например, а почти как лекарство. Изначально ведь так оно и было. «Бехеровка», кажется, продавалась какое-то время как желудочная микстура. Да она и на вкус, — я поморщилась, — как микстура.

Новая Сашкина знакомая молчала, переваривая информацию, а Лебедев смеялся.

— Да, такая у меня умная жена, прошу любить и жаловать. И чего ты встала, Маш? Садись. Ты ж не против, Стась? Маша одна здесь, давай ей компанию составим?

Хотелось рявкнуть: «Против!» — но я сдержалась. Растянула губы в вежливой улыбке и кивнула. Не против, мол.

Сашка прям расцвёл. Улыбался, шутил, ухаживал и за мной, и за этой… соотечественницей. Она была, конечно, миленькая, только очень уж глупая. И как её родители одну в чужой город отпустили? Я бы побоялась.

А уж когда Лебедев — не помню только по какому поводу — упомянул в разговоре праздник Седьмое ноября, связав его с Великой октябрьской революцией, мне стало совсем всё понятно с уровнем интеллекта собеседницы.

— Я никогда не понимала, — заявила Маша то ли манерно, то ли смущённо, но в любом случае кокетливо, — почему революция октябрьская, а праздник в ноябре…

Мы с Сашкой зависли, потом переглянулись. Губы Лебедева чуть дрогнули. Сейчас стебанёт…

— А потому что седьмое ноября — день рождения Ленина. Он же революцию-то устроил.

— Да? — удивилась Маша. — Ой, а я не помню уже ничего.

— Ну правильно, — кивнула я, кинув на мужа ироничный взгляд. — Это когда было-то. Сто лет прошло! Ленин просто был лидером революции, сам Зимний дворец штурмом брал. Кричал с крыши: «Пролетарии всех стран, объединяйтесь!» Вот поэтому его и в мавзолей положили, и седьмое ноября назначили официальным днём революции.

Маша подумала и спросила:

— А что такое «пролетарии»?

Мда… Интересно, это благодаря ЕГЭ у неё такой девственно чистый мозг? Или от природы?

— Пролетарии — это лётчики, — пояснил Лебедев ласково. Хорошо, что не птицы… — Папа у Ленина лётчик был. А «Пролетарии всех стран, объединяйтесь» — это такой… шифр. Сигнал для солдат, чтобы начинали штурмовать дворец. Поэтому Ленин его с крыши-то и орал.

Минуты через две, когда Маша отошла в туалет, я сказала Сашке:

— Знаешь, что я подумала? В советское время нас с тобой за подобную ересь посадили бы.

— Нет, Стась, — хмыкнул муж, делая глоток своего любимого тёмного пива. — Бери выше. Мы с тобой тут на расстрел уже наговорили. День рождения Ленина, папа-лётчик и летающие пролетарии…

— А кто у Ленина был папа, кстати? — я нахмурилась, напрягая мозг. Не помню. Позор!

— Понятия не имею, — отмахнулся Лебедев. — Я про него только одно знаю совершенно точно. Илья его звали.

— Кэп…

Оказалось, что Маша живёт рядом с нашим отелем, и так как она была одна в чужом городе, Лебедев предложил проводить её. Я забурчала, что у меня уже ноги болят, и когда мы проходили мимо нашей гостиницы, завернула туда. Думаю, Сашка догадается, о чём этот намёк с моей стороны… и воспользуется случаем. Тем более что соотечественница после двух бокалов пива смотрела на Лебедева влажными восторженными глазами и явно была не против наставить мне рога.