Потомки исчезнувших Богов (СИ) - Орлов Сергей. Страница 61

— А есть в тебе хоть что-то, что было бы понятно остальным?

— Есть!

— И что же это? — заинтересовался Стас.

— Я — мужского пола!

— Мда… с этим трудно поспорить.

— Стас, а твоя Дорис не смоется, пока вы меня здесь, с энтузиазмом и жизнерадостностью инквизиторов, пытаетесь распять на дыбе?

— Да, пойду-ка я. А то она девица с норовом…

— Да, иди-ка ты…

— Куда иди?!

— К Дорис своей иди!

Оставшись вдвоём с Денгофом, они немного помолчали, затем Воронов спросил:

— Ты уже продумал, как будешь завтра вести бои?

— Да так… сделал наброски.

— Сделал наброски?! Да ты должен отчётливо представлять каждый свой шаг! Каждое действие! Вот какие плетения ты собираешься использовать?

— Будет видно. По обстановке.

— Ну, в общем-то, у тебя опыт большой. И не мне тебе указывать. Пойдём-ка ещё пропустим по стаканчику.

Они вернулись в Зал, который за время их отсутствия заметно опустел. Все члены Большого Совета отправились отдыхать. Стас с Дорис так же исчезли. Воронов уселся между сестёр:

— Девушки, а не выпить ли нам по последней. Да и отдыхать пора. — Он закинул руки за голову, и потянулся. — Что-то я немного устал.

— Хочешь, мы тебе сделаем массаж? — предложила Айшат.

— Массаж — это было бы здорово, — мечтательно произнёс Воронов, — вот только боюсь, всё это плохо кончится.

Он опустил руки и взял стакан:

— Ну, что, друзья выпьем? За успех завтрашнего дня!

Все за столом дружно поддержали его. После чего Сергей встал и, попрощавшись со всеми, отправился спать. Сёстры проводили его взглядом, затем решительно налили себе ещё по целому стакану и выпили одним махом. Светозаров, глядя на них, опять покачал головой. Потом повернулся к Накамуре:

— Господин Исидо, для вас также приготовлена комната. Григорьев Вам покажет. Правда, Саша?

— Конечно, я с радостью провожу господина Накамуре!

— Господин Исидо, — продолжил Светозаров, — а вы что такой хмурый? Вам у нас не понравилось?

— Вы ошибаетесь, Олег Павлович. Понимаете, я был во многих кланах, и везде присутствовали высокомерие, снобизм. Постоянные какие-то подковёрные игры, борьба за первенство, власть… А у вас, — Исидо пошевелил пальцами, пытаясь подобрать слово, — у вас атмосфера дружелюбия, спокойствия. Такое впечатление, что вы — одна большая семья. Мне у вас крайне комфортно и спокойно. Жаль только, что с вашим… Вороновым не удалось побеседовать.

— А вы оставайтесь у нас в клане. Закон этого не запрещают. К тому же, Вы, кажется, хотели продолжить своё обучение? Это — ещё один повод остаться. У Вас какой статус?

— Высший Мастер.

— Вот и отлично. Так Вы согласны?

Накамуре немного подумал, затем тряхнул головой:

— Согласен.

— Тогда завтра же утром, до начала соревнований мы соберём Большой Совет. И очень удачно, что здесь присутствуют члены ВКОРа. Они снимут с Вас присягу клану «Самурай». И ещё, господин Исидо, не могли бы вы нам рассказать о себе?

Накамуре посидел, склонив голову, тяжело вздохнул, и начал:

— Я родился в 1735 году, на острове Кюсю, княжестве Сацума, расположенном на юге Японии, и был четвёртым сыном правителя из рода Симадзу. Успешно ведя торговлю с Китаем и юго-восточной Азией, наше княжество было одним из самых богатых в Японии, если только — не самым богатым. С младенчества меня воспитывали в соответствии с самурайским кодексом чести. Как только я стал самостоятельно ходить, отец вручил мне два деревянных меча, как символ принадлежности к классу воинов. В шесть лет ко мне был приставлен наставник, которого я должен был слушаться и уважать, не меньше, чем отца. Одна из наших пословиц гласит: «Родитель тот, кто дал тебе жизнь, учитель тот, кто сделал тебя человеком». Мне прививались чувства достоинства, честности, и дисциплины, хладнокровия при ведении боя и чёткости мысли. Моё обучение должно было продлиться до 16 лет, но в тринадцать лет у меня открылся Дар к магии, что считалось позором для всей семьи. Магов презирали, ненавидели… и боялись. И убивали при каждом удобном случае. Отец дал мне самое необходимое, провизии на семь дней, денег, и приказал исчезнуть из страны. Я сел на первый же корабль, отбывающий в Китай.

Прибыв в Шанхай, я пытался найти себя мага-учителя. Но от меня все шарахались, как от прокажённого. И даже стали охотиться за мной, чтобы выдать властям. Я снова бросился в бега. Купив коня, я пересёк весь Китай с востока на запад. Мне тогда уже исполнилось 15 лет. В районе поселения Улугчат, почти у самой границы с Киргизией, я встретился с русскими купцами, обоз которых собирался на Родину, в сопровождении отряда казаков. Я уговорил их взять меня с собой. Увидев меня, с катаной за спиной, предводитель казаков весело рассмеялся:

— Да у нас тут, никак, молодой самурай?! И как же тебя зовут, сынок?

— Исидо… Исидо Накамуре, — тут же придумал я себе другое имя.

— Той штукой, что у тебя за спиной, ты умеешь орудовать?

— Эта «штука» называется катаной. Меня учили владеть ею с 6 лет!

— У-у-у, какой ты у нас грозный. Не хочешь показать своё умение? Учитывая твой почти младенческий возраст, я буду драться с тобой вполсилы.

— Я не младенец, можете вести бой в полную силу.

— Ну, ладно, давай, посмотрим, на что ты способен.

Вокруг собрались зеваки из купцов и казаков, которые шутили и подбадривали меня. Я встал в стойку, держа катану обеими руками над головой. Казак тут же пошёл в наступление. Сначала он наносил пробные удары, которые я с лёгкостью отбивал. Затем он стал наращивать темп. Движений в его арсенале было значительно больше, и через пару минут мой меч оказался на земле. Вокруг беззлобно рассмеялись.

— Не расстраивайся, парень. Просто ты не подготовлен к бою на саблях. А как я понял, твоё обучение направлено было на один завершающий удар? Я прав?

Я уныло кивнул головой.

— Хочешь, я обучу тебя новым приёмам? Только твой меч придётся несколько изменить. Уж слишком длинная у него рукоять. Это ограничивает твои движения. Согласен? Вот и хорошо, — он протянул мне руку, — Григорий.

— Исидо, — моя рука утонула в его огромной лапище.

На следующий день двинулся в путь. Пунктом назначения был Иркутск. Стояла поздняя весна, и продвигались быстро. Но всё равно, путь занял почти два месяца. Каждый вечер Григорий проводил занятия со мной, показывая всё новые и новые приемы боя на шпагах. Я быстро учился, имея уже навык, данный моим наставником. А в моей груди всё больше разгорался магический огонь, угрожая сжечь меня изнутри.

Однажды, уже почти на подходе к Иркутску, наш обоз попал в засаду. Дорогу перегородило поваленное дерево. Из кустов по обе стороны дороги высыпали грязные, оборванные бандиты. Воняло от них нещадно. Запах давно немытых тел смешался с запахом дыма костров. Казаки стройным рядом окружили обоз. Я хотел тоже встать в строй, но Григорий отодвинул меня рукой себе за спину:

— Не лезь, малец, успеешь ещё навоеваться.

Они довольно быстро перебили всех нападающих. И тут я почувствовал острую опасность. Она исходила из кустов, и была направлена на Григория. Как в тумане, я поднырнул под его руку, и, вытянув свою, сжал её в кулак перед его грудью. Голова прояснилась. В моём кулаке была зажата стрела. Её остриё находилось буквально в нескольких миллиметрах от груди казака. Грубо обструганное древко, возле наконечника, и он сам, влажно поблёскивали. По кольцам кольчуги казака стекала маслянистая капля. Взглянув на меня мельком, Григорий бросил нож в кусты. Оттуда раздался стон, и вывалилось тело последнего бандита. Вокруг нас столпились остальные охранники, удивлённо глядя на стрелу, которую я всё ещё держал в кулаке. Григорий осторожно разжал мои пальцы, и стал рассматривать её.

— Ну, ты парень, даёшь, — растерянно произнёс Григорий, — а ведь ты только что спас мне жизнь! Я перед тобой в неоплатном долгу… Первый раз вижу, чтобы простые бандиты использовали яд, — он вытер поданной кем-то тряпкой кольчугу. — Ты не поранился? — забеспокоился вожак и вновь стал осматривать мою ладонь. — Слава Богу — ни царапины…