Сумеречный пет (СИ) - Билик Дмитрий. Страница 16

— Приветствую, Борг. Как твое ничего?

— О, это ты, — улыбнулся Крушиголов. — Не нашел мой амулет?

— Не этот? — я зевнул и покачал на пальцах амулет.

— Храни тебя Отец! Это же… это он. Уж и не думал, что снова увижу его. Смотри, видишь, — он показал на крохотный вплетенный бисер. — Моя дочка мастерила. Конечно, полностью амулет ей сделать не под силу, но как могла украсила.

Ваши отношения с Боргом улучшились, теперь вы Приятели.

— Чудесно, как насчет обещания, Борг?

— Конечно, конечно, — Крушиголов бережно убрал амулет, достал кусок старого пергамента и начал елозить по нему пальцем. — Смотри, начнем с гласных, это А. Видишь, точка сбоку какая. Только с Н ее не спутай, у этой такая же закорючка, только смотрит сюда. Е наклонена под особым углом. Опять же, похожа на Р, если бы не эта двойная линия. Кстати, о двойных линиях…

Не могу сказать, что в языках я полный ноль: заказать по-английски два пива и пройти до библиотеки смогу. Однако рунный алфавит оказался тем еще испытанием. Борг быстро объяснял, изредка спрашивая, понял ли я, а мне приходилось лишь кивать и делать умное лицо. Когда казалось уже, что эта грустная сага никогда не закончится, Дита сжалилась над своим туповатым в гномьей письменности подчиненным.

Получено звание «Рунный чтец».

Я недоверчиво взглянул на алфавит гно — странно, еще минуту назад тут были всякие закорючки, а теперь обычные русские буквы. Так, надо проверить. Достал камень врат и разглядел намалеванное на нем кривым почерком «Выход». Забавно, получается, вход остался у Дриина. Ну круто, теперь я зарегистрированный переводчик с гномьего на человечий и обратно. Можно даже контору открывать.

— Послушай, Борг, а хочешь увидеться с семьей?

Глаза Крушиголова наполнились слезами. Он смахнул их грубыми пальцами с потрескавшейся кожей, шумно шмыгнул носом и, успокаиваясь, двумя руками пригладил остатки волос по бокам.

— Как же не хочу, Крил. Иной раз засыпаю, а передо мной дочурка моя с женой. Баба у меня неплохая, просто проклятая Намберту ей мозги запудрила. Равноправия захотелось. Ишь ведь, а! Разве у нас нет этого равноправия? Хочешь киркой руду долбить? Пожалуйста! Или воевать? Первый же тебе топор или меч куплю. Так нет. Нужно, говорит, сделать выбор короля этим значит… инструментом управления. А женщин к этому самому инструменту допустить наряду с мужчинами. Ну не дикость ли?

— Дикость, — сдерживая улыбку, ответил я. Не рассказывать же бедному Блойби об эмансипации, демократии и всеобщем избирательном праве. — Я к чему спросил. Ты знаешь, я разведываю тоннели. И в мыслях у меня дойти до омов. Если ты присоединишься ко мне, то будет замечательно. Я неплохой лучник, ты отличный воин. Да и вместе там не так страшно.

Борг задумчиво почесал плешь на макушке, потом подергал свою черную бороду и утвердительно кивнул. Что ж, шансы выбраться отсюда внезапно повысились.

— Выходим рано утром, так что на спиртное не налегай.

Москва, неподалеку от метро «Рязанский проспект», один из складов, арендуемых фирмой «Парус».

Еж встряхнул головой, приходя в себя. Так, кабинет Геннадьича, за окном поздняя ночь, шеф сидит в неестественной позе, обхватив рукой голову, и щелкает ручкой над бумагами. Паша нервно сглотнул. Его пугало то, что он не помнил, как и зачем здесь оказался. Вот шел по Воздвиженке к себе домой, а теперь его вдруг в офис опять занесло. И путь ведь сюда неблизкий. Что это: кратковременные провалы в памяти или внезапно проснувшийся Альцгеймер? Больше всего Паша боялся именно этого — течи крыши. Повидал он здоровых крепких мужиков, пускающих слюни и блеющих нечто невразумительное… Ладно, приходим в себя. Если босс сидит спокойно, то Еж ничем себя не выдал. Разговариваем с шефом и мигом в больницу, башку проверять. Блин, зачем его вызвали-то?

Геннадьич оторвал глаза от гладких белых до рези в глазах листах и посмотрел на Пашу.

— Что по Стрельцову?

— Ничего, Михаил Геннадьевич. Работаем. Пробиваем фирму, ближайшее окружение. Получили доступ к кредитке, но там глухо. Сейчас счета пытаемся шебуршить.

— А что, неужели он так нам нужен? — задумчиво, будто рассуждая вслух, проговорил шеф.

— Вы же сами говорили, что Стрельцов наиболее сложный для устранения объект, — растерялся Еж. — Поэтому им надо заниматься в первую очередь.

— А остальные?

— Что остальные?

— Остальные объекты?

— Ну кто там, Кобелюга, ну в смысле Ланцов или Жерехов, он же Горилла. Легко устранимы. Фиалка, Дерден тоже ничего особенного из себя не представляют. Проблемы могут возникнуть лишь с Терентьевой. Но это тоже решаемо. Я тут еще думал, может, попробовать через Латрона действовать? У него на Кирилла зуб. Если, конечно, это не навредит вашему человеку в «Миротворцах».

— Моему человеку? — округлились глаза у шефа, но тут же вновь сузились. — Ах да, точно. Я же тебе его имя не говорил?

— Нет, Михаил Геннадьевич. Не говорили.

— Ну ничего, ничего, — пробормотал босс и почесал затылок.

Странно как-то, сам на себя не похож. Вернее, лицо и тело те же, но вот движения, мимика, будто робота вместо него подсадили. Да, Пашуня, действительно, похоже, головой тронулся. Мнительный стал какой. Может, Геннадьич просто устал или на нервяках?

— По игре какие новости?

— Не совсем понял, Михаил Геннадьевич.

— Какие способы есть, чтобы взять игру под полный контроль?

— Да какие способы, — Еж поежился. — Сами же знаете, после получения Крилом Ключа Отца над системой утрачен полный контроль. Питание и управление серверами контролирует ядро игры. Добраться до него и отключить мы не можем, потому что все находится в изолированном бункере под контролем вышедшего из повиновения ИИ. Реактор холодного синтеза, питающий сервера и бункер, рассчитан на десять лет бесперебойного питания.

— Ну да, ну да, — покивал головой Геннадьич. — Запамятовал.

Тут Паша окончательно напрягся. Никогда прежде он не видел шефа таким… странным. Еж судорожно сглотнул. Или это не шеф. Начальник безопасности цепко забегал глазами по облику Геннадьича. Что-то тут должно было быть, маленькая лазейка, способная приоткрыть завесу лжи. Глаза остановились на полоске ткани возле шеи, и Еж облегченно выдохнул. Так и есть.

— Кто ты?

— В смысле? — удивился Геннадьич.

— В коромысле, — холодно парировал Еж. — Ты не Михаил Геннадьевич. Поэтому я и спрашиваю, кто ты?

«Шеф» на мгновение подвис, переваривая выдвинутое обвинение, но спустя несколько секунд хитро улыбнулся и кивнул.

— Как догадался?

— По галстуку. Это его, Михаила Геннадьевича, только старый. Ему год или два.

— И что?

— Вы бы хоть постарались лучше, — брезгливо бросил Еж. — Михаил Геннадьевич повернут на галстуках, у него их два шкафа. Всегда старается надевать разные. А этот я видел на нем недели две назад.

— Твою мать, неужели это такая труднодоступная информация? — рассердился «шеф», но смотрел он не на Пашу, а куда-то вверх.

— В Интернете про это инфы не было, а более подробно подготовиться ты мне времени не дал, — ответил ему обиженный голос.

— Ладно, отключай нас.

Перед Ежом расстелилась тьма. Он понимал, что находится в какой-то комнате, слышал звуки шагов, негромкий разговор, обсуждали, походу, его дальнейшую судьбу, но пошевелиться не мог. Руки связаны, ноги тоже. А на голове… шлем? Суки, волки! До него только теперь дошло, что с ним сделали. Переместили в вирт и пытались под видом Геннадьича выведать информацию. Хотя почему пытались…

Яркий свет ударил по глазам, как пьяный гопник арматурой, сильно и внезапно. Еж захлопал слезящимися глазами, силясь разглядеть физиономию склонившегося над ним человека. Знакомые грубые черты лица, седые виски, короткостриженная макушка инаглый уверенный взгляд. Так смотрят люди, которые рассчитывают только на себя и знают, что здесь и сейчас за ними сила. Еж тяжело вздохнул.