Наместник - Останин Виталий Сергеевич. Страница 18
«Вы же знаете, что у носителей царского дара психические заболевания развиваются в десятки раз быстрее, чем у обычных людей или даже бояр?»
«Если повториться — записывай. Во всех подробностях. Старайся ничего не упускать».
«В рамках сбережения целого, можно пожертвовать его частями!»
«Пифия, ты представляешь? Но как же не вовремя!»
Обрывки фраз крутились в голове, как куски овощей в миксере кухонного комбайна. Я схожу с ума? Я же носитель царского дара, верно? Не обученный, но генетически им владеющий. Эти видения — такие были у Антошки — сына князя, до его инициации. А князь выслал ко мне доктора, а не кого-то ещё. Понял, что проморгал момент с инициацией и обучением, и племянник его тронулся умом. С чего я решил, что говоря о пифии, Поярков имел в виду меня? Он мог просто вернуться к прерванному моим звонком разговору!
«Но он велел всё записывать? Зачем?»
«А ещё он просил не оставаться одному ни при каких обстоятельствах! Про записи он сказал чтобы сместить фокус внимания с проблемы. С того, что он посылает врача, которого нужно слушаться!»
«Первое видение было совсем не похожим на глюк…»
«Да тебе-то откуда про глюки знать как они там выглядят! Ты же тяжелее травы ничего никогда не пробовал!»
«Это было реально! Я видел чужими глазами!»
«В реальности у тебя течёт крыша! И „скорая“ уже вылетела из Благовещенска! Смирительная рубашка и никаких княгинь!»
— Заткнулись оба! — заорал, точнее промычал я в подушку.
Логически… Надо просто мыслить логически! Да, страшно. На самом деле — трындец как страшно! Но это мало что меняет. Паника такая штука, что поддашься ей один раз, и можешь идти копать могилку и заказывать гроб. Страх может помочь — инстинкт самосохранения и всё такое, а вот паника убивает. Об этом я знаю очень хорошо.
Странно, не странно — пофиг! Рассматриваем только факты. Видения были — факт. Нравится или нет — было! Они были очень… достоверны. Тоже факт. Но вот не факт, что это просто выверты сознания. Третий факт — никто кроме меня ничего такого не видел. И вот это — очень плохой факт. Только благодаря ему можно предположить что я схожу с ума. Но! К счастью есть «но»! Реакция князя. Это четвёртый факт — его мой рассказ ошеломил, но не удивил. Правда, он может значить и то, что князь обеспокоен признаками потери рассудка своего зама. Но, если проанализировать все его слова и интонации, убедительнее выглядит другая версия. Поярков понимал что со мной происходит, но был удивлен, как такое могло произойти со мной.
И ещё один довод в пользу того, что я не съехал с катушек. Меня отправили к минцам решить целую кучу задач, одной из которых была проверка готовности обер-секретаря к дальнейшей работе на благо княжества. А значит я изучен, взвешен и признан годным. Банально годным с точки зрения медицины! Меня вот якут-целитель проверял за два дня до выезда. Строго говоря, он меня и княжича осматривал раз в неделю. И ничего не нашёл, никаких признаков грядущего сумасшествия.
Вывод? Всё-таки видения — проявление дара. Скорее всего так. Не боярского, царского возможно. Это неприятно, это пугает, но маловероятно что это опасно. Значит, паника побоку и рассматриваем только версию с пробуждением дара. И ещё раз — у Антошки такое было, и ничего с пацаном не случилась. Носится по закоулкам резиденции, как в зад пчелой ужаленный!
С непередаваемым облегчением я оторвал лицо от подушки и вдохнул полной грудью. Какой-ты, всё-таки, трус и паникёр, Антошин! Смотреть противно! Одно радует — никто не видел.
В дверь постучали. Слуга-китаец, как какой-то официант в ресторане, молча сервировал небольшой столик в углу бумагой и карандашами и так же беззвучно, как вошёл, покинул комнату. Вовремя! Надо всё записать. Каждую долбанную деталь!
Усевшись за стол, я прикрыл глаза, сосредотачиваясь перед работой. И сразу же вспомнил реплику старого китайца с экрана ноутбука.
«Мы не можем позволить оппозиции использовать ситуацию…»
Слова политика! Эти интонации и построения фраз я узнаю в любом из миров! Китайского политика. И высоко летающего, кстати. Стоп! А не императора ли я видел? В последнем видении? Это же легко проверить! Господи, ну хоть на одну здравую мысль ты разродился, Антошин! А то верещишь как баба, слушать противно!
Я достал смартфон и вбил в поисковике «император Чжу Ли». И с удовлетворением стал разглядывать лицо старого минца, виденного всего каких-то минут десять-пятнадцать назад. Фотография седого, с длинными усами, одетого в расшитый жёлтый халат и смешную чёрную шапочку владетеля империи окончательно убедила меня что я не псих. Именно его я видел глазами… получается — его сына. Чжу Юаня? Человека, с которым мне встречаться завтра. Скорее всего так. Точнее смогу сказать только когда услышу его голос. Он у него… характерный такой.
О чём говорили император и наместник в моём видении было неясно. Я застал самый конец разговора, понять из которого можно было только одно — стороны обсуждали дела государственные. Больше из этого мне ничего не выжать. Тогда переходим к картинке, которая появилась под занавес. Той, где злобный ван заливал всё вокруг белым огнём. Как этот кошмар, в котором люди превратились в факелы, был связан с беседой отца с сыном? Не просто же так это мне в один момент привиделось? Хотя могло и просто так — что я знаю о природе видений?
Потратив ещё десять минут, я записал свои видения на бумагу и собрался было лечь спать и как-то уговорить свой разогнанный мозг отдохнуть, как смартфон сообщил о получении сообщения. Оживив экран, я обнаружил, что пришло письмо от Алмаза. Татарин, видать, тоже не спал и воспринял мою просьбу порыть сеть на предмет информации по пифиям со всей серьезностью. Вздохнув для порядка — сна пока не предвидится, я погрузился в чтение.
Спустившись утром в холл посольства, я стал свидетелем непонятной и немного пугающей сцены. Или неловкой — тут как посмотреть. В кресле сидел в совершенно растрепанных чувствах Пётр Лунь, а рядом с ним стояла — и утешала его! — Яньлинь. По крайней мере, так я воспринял картину. Хотя, как её ещё воспринять-то? Мужчина сидит уронив лицо в ладони, а женщина стоит рядом и успокаивающе гладит его по плечу.
При моём появлении оба замерли, будто я застал их за чем-то неприличным, и тут же поспешили разорвать дистанцию. Точнее, это попыталась сделать Яньлинь, сделавшая пару шагов прочь от кресла с чиновником. А тот остался сидеть, но уже не в столь трагической позе.
— Что-то случилось? — спросил я нарочито небрежно, как воспитанный человек, стараясь смотреть в сторону.
Лунь тут же бросил берсерку умоляющий взгляд, который расшифровать не составило бы труда и ребенку:
«Пожалуйста, ничего не говорите!»
Уже открывшая было рот женщина, резко закашлялась, будто подавившись чем-то. И посмотрела на Петра Игнатьевича с укоризной.
— Семейные проблемы… — выдавил в это время чиновник. — Ничего такого.
Выглядел он при этом так, будто у него мама сейчас умирала. Врать Лунь не умел совсем.
— Может мы можем как-то помочь?
Обычно я не лезу в чужие проблемы, да ещё и с предложением помочь. Во-первых, у меня своих по брови, а во-вторых, как правило, такая доброхотская инициатива выходит боком. И тебе, и тому, кому помогаешь. Но тут, не иначе из-за присутствия Яньлинь, вдруг полез.
— Правда, не стоит, — вяло отозвался Пётр Игнатьевич. — Это личные дела, вам это совсем не интересно…
На этом месте я бы и остановился — и так зашел много дальше, чем обычно. Но вмешалась женщина. Верно говорили евреи: Бог сотворил мужчину и отдыхал, а сотворил женщину — и все потеряли покой.
— Расскажите всё Игорю! — потребовала она, забыв о том, что её, вообще-то, просили молчать. — Он хороший человек и, наверняка, придумает, как вам помочь!
Разумеется, после такой лестной характеристики от красавицы-берсерка пути к отступлению для меня были закрыты. Осталось только идти вперёд. Что я и сделал, приблизившись к креслу, в котором сидел Лунь. Тот вскочил и затараторил: