Пляска на плахе. Цена клятвы (СИ) - Баринова Марина Вячеславовна. Страница 81
— У меня нет тайн от господа, не будет и от вас. Спрашивайте.
«Если бы каждый соглашался так легко… То была бы не работа – мечта!»
— Прелестно, — улыбнулся под капюшоном Демос. — Тогда я начну с самого главного. Зачем сестра Таналь приезжала в Ульфисс?
— Прошу прощения, кто?
— Сестра Таналь, — отчетливо повторил канцлер.
Тусклые глаза церковника лишь на миг округлились, но усилием воли он тут же стер это выражение со своего морщинистого лица.
— Впервые слышу это имя, — сказал церковник.
«Ну начинается…»
— Полно вам, наставник! Зачем лгать? Еще мгновение назад у вас не было секретов… Пусть все так и остается. Я доподлинно знаю, что она провела около двух недель в Ульфисской обители. Соответствующие записи наличествуют в монастырских книгах. Ее существование – неоспоримый факт. Нас лишь интересует, по какой причине она совершила столь далекое путешествие и почему так быстро вернулась в Миссолен.
— Но я действительно не знаю ни о какой сестре Таналь! — взвизгнул наставник внезапно прорезавшимся высоким голосом.
Демос подался вперед, скрипнув стулом.
— Неужели вы хотите, чтобы мы перевели наш разговор в иную плоскость? — вкрадчиво спросил он. — Кого вы защищаете, наставник? Стоит ли он раздробленных костей, отсеченной плоти, лопнувших глаз и содранной кожи? Почему вы просто не хотите нам помочь и отправиться обратно в Ульфисс живым и здоровым?
Тиллий молчал. Но по промелькнувшей в его глазах тени ужаса Демос понял, почему.
«Если ты разболтаешь хоть кому-нибудь, до своего монастыря уже не доберешься. Тебя в любом случае ожидает смерть. Даже если ты ничего не расскажешь нам, а ты все равно расскажешь, тебя не оставят в живых. Незавидная участь».
— Мы сможем защитить вас, — попытался убедить Демос. — Спрячем, дадим возможность прожить остаток жизни в покое и довольствии.
— Не сможете, — прошептал Тиллий. — Они следят за мной. Они должны знать, что я у вас. И они найдут меня, обязательно найдут. Вы не спрячете меня, не спрячете, не спрячете…
«Он не просто запуган. Он в ужасе».
— Мастер Юн, кажется, нашему гостю нужно еще воды.
Наемник отложил ножик, ловко спрыгнул со стола и протянул старику свой мех.
— Вы очень добры, — церковник улыбнулся, обнажив редкие желтые зубы, и сделал несколько маленьких глотков. — Понимаю, вам очень нужно получить эту информацию. Вы грозите меня покалечить, если я не буду разговорчив. Но вы не знаете, чем угрожали мне те, в чьих интересах сохранить все в тайне. Поверьте, такое чересчур желать даже заклятому врагу. Я очень хочу избавиться от этой ноши, я бы все отдал, чтобы никогда не принимать участие в… Мне не выйти из этой истории живым, теперь я это понимаю.
— Шанс есть всегда, — напомнил Демос.
Старик хрипло рассмеялся и взял в руки символ веры, висевший на толстой цепочке на его груди.
— У меня не осталось шансов с того самого момента, как меня вызвали, как я пришел в ее покои…
— Почему? — спросил Демос. — Почему вы ее увезли? Зачем?
— Хотел бы я вам сказать…
«Вот же упрямый старый пердун!»
— Так скажите, наставник! Вы уже начали. Облегчите душу.
— Нет, — решительно замотал головой церковник. — Все умирают, умру и я. Но я не хочу умирать предателем. Зачем вы все ее ищете? Оставьте ее в покое! Она – просто напуганная женщина!
Демос не заметил, как это произошло – только смутное движение в свете одинокого факела. Юн как раз заталкивал пробку в мех, когда старик, проявив удивительное проворство, разломил свой выпуклый серебряный диск, который все еще держал в руках, и припал ртом к его содержимому, а всего спустя мгновение свалился на пол, сотрясаемый судорогами.
— Проклятье! — заорал Демос.
Он вскочил со стула, припал на больную ногу, оперся на трость и как мог быстро поковылял к Тиллию. Юн, поминая чертей и демонов, пытался удержать старика от нещадных конвульсий, но было поздно. Некогда белая роба, украшенная богатой вышивкой, стремительно пропитывалась влагой в области паха. Глаза церковника вылезли из орбит, в уголках рта запеклись пузырьки пены, надулись синие вены, грозя лопнуть – яд был чем-то неизвестным Демосу, но, определенно, сильнодействующим. Вскоре судороги начали утихать, в то время как и без того серое лицо Тиллия окончательно теряло краски.
Юн виновато поднял глаза на канцлера:
— Вот же старый осел!
Демос рухнул на колени возле сползшего на пол наставника.
— Скажи, зачем! — он тряс его за плечи, не веря, впрочем, что это могло помочь. — Скажи! Почему она сбежала?
— Боялась, — прохрипел Тиллий. — Император… Ушел не сам. Она боится… Вас, Горелый лорд. Вас…
— Я не желаю ей зла! Просто хочу найти и защитить.
— Она уже под защитой, — слабеющим голосом проговорил наставник. — В надежном месте. Не ищите ее, оставьте ее в покое! Она сама придет…
Тиллий прохрипел что-то невнятное, а затем закатил глаза и перестал дышать.
— Вот дерьмо, — только и мог сказать Юн.
Канцлер доковылял до стула и потянулся в карман за паштарой.
«Еще одна нить оборвана».
— Умер, — заключил Юн, поднимаясь на ноги.
— Вижу! Избавься от трупа.
Наемник кивнул:
— Разумеется. Это моя вина.
«Кто бы мог подумать, что у этой дряхлой неженки хватит силы воли покончить с собой столь изощренным способом? Какое благородство, какая преданность! Достойно уважения, но, увы, совершенно не помогает делу».
Демос устало отмахнулся.
— Твоя неосторожность тому виной. Впрочем, такой поворот предугадать было невозможно. Спрячь тело так, чтобы в ближайшее время его не смогли найти церковники, а затем отправляйся к Арчелле и ляг на дно. Деньги передадут мои слуги.
«Рано сбрасывать Юна со счетов. Этот болтун еще может мне пригодиться. В конце концов, он многое раскопал об Изаре и доставил сюда Тиллия. Беда лишь в том, что все оказалось зря. Однако она жива, и это уже хорошо».
Глава 7. Эллисдор
Покорного судьбы ведут, сопротивляющегося тащат насильно.
Франсуа Рабле
Эллисдор
— Священный поход? — воскликнула Ириталь, вспорхнув с лавки. Синие шелка ее платья тревожно затрепетали на сквозняке. — Грегор, хорошо ли ты подумал? Это же ересь! Если новости об этом дойдут до империи, всех нас сожгут за вольнодумство!
— Ересь – то, во что церковь превратила нашу веру, — прорычал Волдхард. — Я видел, что творится в моих землях – даже недели путешествия хватило сполна! Ты же собственными ушами слышала рассказ Эльги из Гайльбро о конфликте с монастырем Гнатия Смиренного. Я не могу допустить, чтобы монахи и дальше выворачивали наизнанку все заповеди Учения, и более не допущу подобного на моей земле.
— Согласна, что в Гайльбро они перегнули палку, но Священный поход…
— Необходим и будет организован, — латанийка инстинктивно съежилась от тона Волдхарда. — Или ты сомневаешься во мне?
Дрожащими руками она поставила на стол чашу с недопитым укрепляющим отваром и принялась расхаживать по комнате на ватных ногах. Витражные стеклышки превращали тусклый солнечный свет в веселый хоровод оттенков, но Ириталь не замечала ковра, сотканного из разноцветных потоков света, расплывшегося под ее ногами.
— Нет. Я верю в тебя, но боюсь за твою жизнь, — посол призвала на помощь остатки самообладания и, подойдя к герцогу, заглянула ему в глаза. — Я люблю тебя, Грегор, и для меня имеет значение лишь это. Но столь дерзкое решение должно быть взвешенным.
Взгляд герцога потеплел. Он притянул девушку к себе и крепко обнял.
— Не переживай, — прошептал он, зарывшись в ее волосы. — Это не внезапная мысль, а продуманный план. Я давно думал об этом, но лишь сейчас наел сподвижников и ощутил уверенность. Реформой займутся лучшие умы Хайлигланда. Да, мы будем вынуждены действовать жестко, но иначе не получится добиться результата. Мой народ заслуживает справедливых законов.