Уютная, родная, сводная (СИ) - Романова Наталия. Страница 59

Людмила была для него особенной женщиной. Родной и уютной.

 Нам остался эпилог и довольно большой бонус про Бронислава и Людмилу. 

  Эпилог. Часть 1

   Марк Брониславович вытянулся на стуле, потёр глаза и бросил взгляд на часы на левой руке. Под массивным швейцарским циферблатом был еле заметен браслет из серебра, тонкий, с парой подвесок, он красовался на витрине с мужскими украшениями, но Марк надел бы его на руку, будь он хоть ошейником для мелкой,

вечно трясущейся собаки. Примерно через год после свадьбы, они рванули с

Катериной в Прагу, на выходные, гуляли по узким улицам и объедались в пабах,

запивая знаменитым пивом. Там, в одном из многочисленных ювелирных магазинов, Катерина встала, как вкопанная, перед витриной и едва не разревелась,

глядя на ряд цепочек и браслетов, Марк понял почему. Катеринка была сентиментальной. Злой, колючей, не дающей спуска своему мужу и окружающим,

но сентиментальной, и не скрывала этого от мужа. Один из браслетов был почти точной копией того, что он подарил когда-то в знак своей любви... Не слишком долго думая, он купил пару, и, обменявшись прямо в магазинчике признаниями в любви и браслетами, Марк повёл Катерину в отель с огромной кроватью по центру номера. Символизм символизмом, а его член не признавал абстракционизма, а тяготел к максимальному реализму. Последний рабочий день окончен. Отпуск.

Стояла невообразимая жара, аномальная. Кондиционеры в офисе работали на полную мощность, тем самым усложняя переход из помещения на улицу, где в тело ударял жар от солнца, раскалённого асфальта и домов, как в финской сауне. Дом встретил тишиной, прошлёпав босиком на кухню, первым делом выпил бутылку минералки из холодильника. Ага, Катерина дома была. Об этом красноречиво говорил огромный Наполеон, красовавшийся на средней полке, к нему была прислонена записка с перечнем кар, которые упадут на голову Марка, если он съест хотя бы один кусочек до прихода домой жены. И приписка о назначении свидания этой самой женой, с указанием места и времени. Даже пририсованы два сердечка и след от помады. Марк усмехнулся и пошёл переодеваться, по пути заглянув в душ.

Сплит-система только включилась, в квартире было невыносимо жарко. Какие-то тропики в Российских широтах. Он увидел Катерину издалека, она сидела за столом и задумчиво размешивала содержимое бокала трубочкой для коктейля. Эта её смешная привычка неизменно вызывала улыбку Марка, как и сотни других привычек, движений и фраз. Всего, из чего состояла его жена. Уже пять лет - жена.

- С юбилеем, - Марк подошёл сзади, обнял за плечи, целуя щёку, и протянул вперёд букет, зная, как вспыхнет лицо Катерины, и засияют глаза. Катерина не изменяла себе, она любила гвоздики, Марк, каждый раз даря эти цветы охапками, вспоминал тот первый раз, когда подарил её гвоздики, и, судя по розовым щекам, Катерина помнила об этом тоже. - Спасибо, - она повернулась и подарила лёгкий поцелуй в губы. - Я уже заказала, как ты любишь, - продолжила, когда Марк уселся напротив и сделал пару глотков пепси из своего стаканы, - сейчас принесут. Небольшой, не претенциозный ресторанчик, с большой летней верандой, был излюбленным местом четы Исаевых, они отмечали здесь большие и маленькие праздники, а частенько заглядывали без повода. Перекусить, поговорить, побыть вдвоём.

Роскошь в последние три года, с тех пор, как родился Максим. Даже при наличии няни, мальчишка успевал вымотать всех взрослых в окружении. Сначала он постоянно плакал, потом начал бесконечно говорить и влезать везде, куда только мог достать, а если не мог - смекалка помогала мелкому непоседе, и он непременно брал нужную высоту. Так что Марк совсем не удивился, когда Катерина решительно заявила в год и месяц Максима, что выходит на работу, и в их доме появилась няня. Да, материнство должно приносить радость, да, женщина должна бесконечно восхищаться своим младенцем, целовать его животик, прыгать вокруг луж на пелёнках и нюхать в экстазе детскую присыпку. Всё так и должно быть, и было, временами, с каждым месяцем всё реже, потому что человек может уставать,

а молодая мама, у которой ещё и гормональный фон даёт сбой - человек в двойной степени. Так что, Катерина вернулась на работу, в частную школу, а сейчас, после курсов повышения квалификации, трудилась уже завучем средней школы.

Трудилась с энтузиазмом и отдачей, как финансовой - она так и выплачивала свою ипотеку сама, точнее - доплачивала разницу между ипотечными взносами и тем,

что платили квартиранты, Марк закрыл на это глаза, решив, что спокойствие в семье дороже споров. Так и эмоциональной - приходила Катерина домой всегда в приподнятом настроении и тут же скидывала с себя роль серьёзной дамы,

становясь любящей мамочкой и женой, а иногда, ночами или при случае, и любовницей, тогда она вышибала дух из Марка, и он ещё пару дней ходил с улыбкой умственно-отсталого. К трём годам Максим с радостью посещал частный детский сад при школе, в которой работала Катерина, отлично разговаривал,

полными предложениями, шалил, как это полагается мальчишке, и был самую масть избалованным. Может, и не малость - думал Марк, а вот как перестать пополнять автопарк Максима или не купить очередной конструктор, ещё не придумал, и не собирался думать об этом. Одним словом, Марк считал, что из них с

Катериной получились отличные родители, и надо бы повторить этот опыт, пока

Максим не слишком вырос, а Катерина не пошла на очередное повышение. Марку хотелось девочку. Так же, как когда-то мечтал Сафрон о дочке, таким же розовым мечтам предавался Марк. Не то чтобы он думал, что девочка будет больше спать,

меньше капризничать или не станет пытаться открутить в квартире всё, что, на её взгляд, плохо закручено, но дочка Марку была нужна. Похожая на Катерину,

обязательно. Эдакая мини-копия, он был даже согласен на ген «упрямой ослицы»,

передающийся женщинам этой семьи по наследству. В силе генетики Марк не сомневался после встречи с бабушкой Катерины. Семидесятилетняя бабуля лихо управляла старенькой «окушкой», наотрез отказывалась от любой помощи, говоря,

что ещё в своём уме и крепком здоровье. Утверждала, что её дочь и внучка настоящие дуры - «надо же было таких безруких мужиков отыскать», - и лихо материла любого, кто решался с ней поспорить. Она не была образцом благовоспитанности, да что там, иногда казалось, что легче старой заткнуть рот кляпом, чем выслушивать её, но точно была образцом жизненной стойкости,

оптимизма и ослиного упрямства. Марк уставился на Катерину, разглядывая её как в первый раз. За лето она немного подзагорела, часто бывая на улице и бегая по утрам каждое утро в парке рядом с домом. Несильный загар и румянец шёл

Катерине. Похудела, что тоже шло ей на пользу. Она всегда была худенькой, этот ген ей тоже достался по женской линии, даже после родов она быстро пришла в форму, зал же сделал остальное. Фигура у его жены была «по-девичьи хрупкой». Не нравилось во всём этом фитоняшном изяществе Марку только одно: когда Катерина садилась на диету - Марк был вынужден жевать овощные салаты в знак солидарности. В обычное время он не имел ничего против тарелки с «силосом», но как дополнение к сытному гарниру и хорошему куску мяса, а не замещению этого.

Но он жевал, ведь Катя вышла на пробежку с ним, хотя всеми фибрами своей души ненавидела бег, она проклинала свои ноги, своё сбившееся дыхание и своего мужа каждый раз, когда добегала до нужной точки, но выходила снова. Так что Марк жевал траву и мечтал о том дне, когда это закончится, и к ним вернутся радости в виде сладостей и мучного. Если подбить скупой итог, то Марк, не моргнув глазом,

выбрал бы пожизненную диету и стройную жену, чем калорийный ужин и жировой стабилизационный фонд на теле своей женщины. То, что Катерина не была предрасположена, и её не так и часто посещала идея похудения, скорей за компанию с кем-нибудь из подружек, было откровенной удачей, и Марк, не стесняясь, радовался этому. Как и всему, что касалось Катерины. - Увидел что-то новое? - перехватила пристальный взгляд и фыркнула Катерина. - Увидел, - засиял,