Безмятежность и доверие (ЛП) - Фанетти Сьюзен. Страница 6

Теперь ее группа планировала мобилизировать все свои силы, особенно когда была уже известна точная дата суда, который должен был состояться через месяц. Им нужно было подготовить множество вещей.

Многие люди думали, что акции протестов проходили спонтанно: вот люди разозлись, собрались в недовольную толпу и пошли протестовать. Нет. Это происходило совершенно не так. Протесты тщательно планировались. Планировались со знанием дела — сюда так же относилось планирование затрат.

Она по себе знала, что люди работали лучше, когда могли расслабляться. Она знала это по своей главной работе. Поэтому группа протеста, где она состояла, обычно устраивала такие мини-вечеринки, они же встречи, на которых можно было перекусить, выпить, удобно разместиться в квартире и в спокойной обстановке обсуждать идеи перед тем, как они могли перейти в разряд планов, которые в последствии воплощались в жизнь. Поэтому подготовка к принятию гостей обязывала ее выполнить некоторую работу

На самом деле, Сэди была абсолютно не в настроении, но она искренне полагала, что прием гостей сегодня поможет ей сдержаться впоследствии и не принимать наркотики после преодолении годового порога чистоты. Это также помогало ей немного сдерживаться от ее психологического пристрастия.

Такого, как уборка и диетическая кола.

Сэди была заядлой наркоманкой, все дошло до того, что она на протяжении всего времени была под кайфом. Она работала в интернет-кафе одной из компаний, при которой был розничный магазин, в то время как училась в колледже и пару лет после его окончания, она даже поднялась до уровня администратора, несмотря на то, что она на протяжении всего этого времени была под кайфом. Черт, она даже окончила Калифорнийский университет Риверсайда с отличием, прибывая в наркотическом опьянении. Ее буквально «уносило» на сцене, когда ей вручали диплом об окончании.

Когда, наконец, все открылось, все были в настоящем шоке. После того, как она прошла трехмесячную реабилитацию, ее послужной список был настолько хорош, она наладила такие прочные отношения с коллективом, что новая должность уже ожидала ее. Такая, которая могла помочь ей избежать каждодневного стресса в магазине.

Она могла работать на дому, что помогало бы ей лучше контролировать окружающую обстановку. Ее консультант в реабилитационной клинике, ее куратор, ее старый и новый босс и даже ее отец — все были согласны, что это было превосходное решение.

И они были правы. Но, в тоже время, по сути дела, она осталась наедине с самой собой, когда появлялся фактор вызывающий стресс.

Когда она поняла, что находится на коленях, чистя цементные швы между плиткой в туалете, ей ничего не осталось, кроме как позвонить своему спонсору. У нее больше не осталось вещей, которые она могла бы мыть или убирать. Также закончилась кола.

~oOo~

Три дня спустя, Гордон, ее куратор, вручил Сэди ее годовой жетон, который давался за трезвость. В ее случае — за то, что она оставалась чистой в течение года. Это был невзрачный бронзовый жетон, он лежал у Сэди на ладони, и она пристально смотрела на него. Так много изменилось с того момента, который произошел год назад.

Ровно один год назад ее отец оставил ее в реабилитационном центре «Биг Беар Лейк». Прошло много времени с того момента. Триста шестьдесят пять гребаных дней, для некоторых это всего лишь цифра, жалкое количество дней, но для нее каждый день был наполнен борьбой. Борьбой с собой, с ее зависимостью, с ее горем и отчаянием. Она ни разу не сорвалась. НИ РАЗУ. У нее были несколько раз опасные ситуации, в которых она была близка к тому, чтобы отчаяться и все бросить, сорваться, но Гордон всегда заверял ее, что некоторые из ее механизмов психологического преодоления были не ее собственным проблемами, а их совместные. Но, не смотря ни на что, она не сорвалась и не воткнула иглу между пальцами ног, куда она постоянно кололась в прошлом, она ничего не вдыхала, не глотала никаких таблеток сильнее, сильнее ибупрофен. Она смогла пройти такой огромный путь длинной в триста шестьдесят пять дней.

Гордон — темнокожий стройный мужчина, которому было примерно пятьдесят лет, пригласил ее перекусить после первого собрания в группе анонимных наркоманов, стал ее куратором после этого — похлопал ее нежно по руке. Когда она подняла глаза и встретилась с ним взглядом, он тепло, даже отчасти по-отечески улыбнулся ей и едва заметно кивнул ей. Ох. Точно. Люди ждали, чтобы она начала говорить.

Обычно люди на этой встрече просто сидели без дела и говорили, это практически напоминало групповую терапию, но когда кто-то получал важный жетон, который давался за определенное количество времени проведенного в трезвом состоянии, они устанавливали подиум и накрывали неплохие закуски. Гордон отошел в сторону и уселся на стул, Сэди повернулась и встретилась лицом к лицу с... ну, не с толпой. С небольшой группой. Примерно с дюжиной или около того, человек, что постоянно посещали собрания, и парочкой новичков... и с ее отцом, Джонсоном Баллардом, который сидел, скрестив на груди руки, в дальней части комнаты, в своем дорогом, сшитом на заказ деловом костюме, его запонки блестели в свете ламп.

Он выглядел так, будто чувствовал себя здесь не в своей тарелке. Но все же, он был здесь. Он был в отчаянии, в настоящем шоке от того, насколько он не знал свою собственную дочь ровно год назад. Они должны были сделать множество всего. В том числе и отстроить свои отношения заново. Но, не смотря ни на что, он старался поддерживать ее, но важнее всего, что он был здесь, в этом подвальном помещении церкви, хотя и выглядел как человек, который только что осознал, что сел не на тот номер поезда метро, который шел в неблагополучный район города, куда ему совсем не было нужно.

Она ждала до тех пор, пока он вновь не обратил свой взгляд на переднею часть комнаты. Когда их взгляды встретились, она улыбнулась и проговорила:

— Привет. Меня зовут Сэди.

— Привет, Сэди, — по традиции хором ответила группа. Она посмотрела на отца — он тоже говорил.

— Я не всегда говорю на таких встречах, по большому счету, потому, что я устала от своей истории, и мне не нравится звук моего собственного голоса, но так как я получила сегодня этот новенький блестящий жетон, и потому, что в этой комнате сегодня присутствует человек, который слышал мою историю лишь частично, я подумала, почему бы не воспользоваться ситуацией и не поведать ему все. Ну что ж, перейдем к сути дела.

Нервничая и чувствия себя выставленной на показ перед всеми присутствующими в комнате людьми, она взглянула вниз на свои руки, затем стиснула пальцами край подиума. Ей, вероятно, понадобится подпилить ногти или что-то вроде того. Она постоянно грызла ногти и обдирала лак, поэтому, лишь только она приводила их в порядок, к вечеру они уже выглядели так, словно она капалась в земле голыми руками.

Она прочистила горло, напряженно откашливаясь.

— Так. Начнем с того, что я начала их использовать, когда мне было... — она не могла смотреть на отца, поэтому стыдливо отвела взгляд в сторону, а затем и вовсе потупилась… — двенадцать лет. С девяти лет я постоянно ходила к моим соседям после школы, потому что мой отец был всегда на работе в то время, он очень хотел, чтобы я была в безопасности. У наших соседей была дочь, которая уже ходила в старшие классы, а затем с течением времени и в колледж, и я приходила к ней и проводила с ней время, иногда засиживалась и допоздна, когда у него было много дел или какой-нибудь важный проект. Все было хорошо, даже отлично, мы ладили и понимали друг друга, но до того момента, пока мне не исполнилось двенадцать, а у нее не появился парень, который тоже оставался вместе с нами. Это были они, те, кто дал мне попробовать экстази. Это ощущалось на самом деле просто потрясающе.

Некоторые из группы кивнули в ответ, тем самым подтверждая ее слова. Не было ничего похожего на кайф от принятия экстази.