Перемена мест (СИ) - Рэй Виктор Юрьевич. Страница 3

— Что конкретно вас интересует? Если то, что на доске, то это… — договорить он не успел.

У девушки из глаз брызнули слезы. Она закрыла лицо ладонями, а на пол медленно спланировал небольшой исписанный листок. Именно он, судя по всему, послужил причиной столь странного поведения девушки. Учитель подошел к Стелле и, наклонившись, поднял листок.

— Интересно, очень интересно, — пробормотал он себе под нос. После чего поднял руку с листком вверх, словно это был не клочок бумаги, а какой-то революционный транспарант. — Чье это?

У Дани сжалось сердце, Когда он понял, что именно за записка привела в такое состояние его возлюбленную. Когда учитель начал вслух зачитывать содержание записки, Данька обреченно лег на парту и обхватил голову, закрыв уши. Он знал, что там написано.

Именно эти строки пришли внезапно ему вчера в голову. И Данька старательно их записал. А сегодня, дурья башка, передал анонимно Стелле. И теперь, выходило, что сделал он это совершенно напрасно. Он совсем не понимал причину подобной реакции на его творчество. Как бы там ни было, это стихотворение было далеко не самым ужасным в его коллекции. Были там перлы и похуже. Но поведение девушки в рамки восторженного никак не вписывалось.

Когда Сергей Павлович дочитал и повторил вопрос об авторстве, Данила понял, что пропал. И точно, тут же услышал голос Димки Дорофеева:

— Да это ж Данька, наверняка, написал. Он у нас один рифмоплет в классе.

Данька ожидал злобного хохота, но, не услышав ничего, робко выглянул из своей «скорлупки», неуверенно раздвинув руки. Озноб пробил. И это было неудивительно. В одночасье оказаться в центре внимания было несколько непривычно для тихони. Даня не привык к такому ажиотажу вокруг собственной персоны. Но самое странное, что никто и не думал над ним смеяться. В полнейшей тишине, даже Стелла перестала всхлипывать, на него смотрел весь класс. И он впервые заметил в этих взглядах некий интерес. Изгоем он и так никогда не был, но теперь в нем явно нашли нечто новое. Особенно, казалось, женская половина. А Мишка Карпов даже показал одобрительно из-под стола большой палец, что было уж совсем для Даньки неожиданно — от этого-то амбала!

Только Стелла по-прежнему не отрывала ладоней от лица, а плечи ее все еще вздрагивали. Потом она медленно опустила руки, повернулась, резко вскочила на ноги и, подойдя к Даниле, с размаху залепила ему звонкую пощечину. Паренек рухнул под парту.

— Понятия не имею, как ты узнал и почему решил таким образом пошутить, — негромко прозвучал ее голос. — Но это подло.

Она забрала сумочку, которая заменяла ей неженственный школьный рюкзак, который носил, например, тот же Даня, и вышла из класса. Сергей Павлович даже не попробовал ее остановить.

А Данька с тоской в груди понял, что его смелая попытка провалилась по неизвестным причинам. Он подтянул колени к груди, обхватил их руками и так затих. Никто его не тронул.

В классе повисла опустошающая тишина.

Домой Данька шел совершенно потерянный. В голове нестройными толпами роились разрозненные мысли, но ни за одну он так и не успевал ухватиться, чтобы хоть как-то успокоиться. Сегодняшнее происшествие окончательно выбило его из колеи, в очередной раз убедив, что полоса невезения у него кончаться не собирается.

Перед его мысленным взором неистребимо стоял образ девушки с заплаканными зелеными глазами. Самым паршивым было то, что причиной этих слез послужили его действия. Хотя он сам, хоть убейте, не имел ни малейшего представления о том, по какой причине она так отреагировала.

Он долго проторчал в парке, который располагался недалеко от школьного двора. Сидел на лавочке, опустив голову, и смотрел себе под ноги. Данька не смог бы с уверенностью сказать, сколько времени он там провел.

Вечерело, тени озаренных закатным солнцем деревьев ложились под ноги, неестественно длинные, мрачные, столь черные, что в них, казалось, можно было утонуть. Запад озарен багрянцем, словно там, за горизонтом, земля раскололась и огненная лава вырвалась на поверхность, озаряя сполохами низкие облака, — такого насыщенного цвета у неба Даня раньше не видел. Возможно, просто никогда не обращал внимания. Пожалел, что не художник, не сумеет перенести эту пугающую чем-то красоту на бумагу. А подходящих слов подобрать просто не сумел бы.

Да и стоило ли?

Он развернул скомканный листок, перечитал. Похоже, пора выкинуть из головы все эти глупости. В конце концов, он никогда всерьез и не увлекался творчеством. И еще он где-то читал, что большинство юношей в его возрасте увлекаются стихосложением. Там даже какое-то объяснение было этому. Какое только, вспомнить у Даньки не получалось. Значит, не стоит и голову забивать! Ни стихами, ни этой глупой любовью. Если это только она, та самая, а не просто чувственное обострение на фоне гормонального дисбаланса.

Да что ж за ересь лезет в голову!

Парень вытащил мобильный телефон и посмотрел время. Седьмой час. Пора, пожалуй, и домой. А то со всеми этими переживаниями как-то забыл о том, что сегодня последний раз ел с утра. Обеды в школу он никогда не носил, потому что стеснялся есть при людях. Ничего особенного — просто вот не нравилось ему, когда на него смотрят во время поглощения пищи. Кусок в горло не лез.

Даниил еще раз осмотрелся, отметил про себя, что темнеет сегодня как-то больно рано для конца апреля. Списав сей факт на то, что природа сама лучше знает, как ей поступать, он направился домой. Идти было недалеко, спешить было особо некуда. Мать должна была вернуться только через час, а одному торчать в пустой квартире Даньке тоже не шибко улыбалось.

Медленным шагом, старательно гоня от себя всяческие неприятные мысли, Данила добрался, наконец, до дома. При этом он умудрился растянуть десятиминутный путь практически на полтора часа. Как ни странно, матери все еще не было. Видимо, сегодня задержали на работе — периодически такое случалось. Не слишком часто, но все-таки бывало. Поэтому сильного удивления Даниил не испытал.

Есть, почему-то, совсем расхотелось. Решил подождать мать.

Уселся в кресло, полистал недочитанный фантастический роман, не вникая в прочитанное. Никак не удавалось сосредоточиться и чем-нибудь себя занять. Было не скучно. Было просто пусто и совершенно ничего не хотелось. Ни делать, ни вообще.

За компьютер Данька садиться тоже не стал. Ни играть, ни лазить в Интернете, ни готовить домашнее задание — он не мог себя заставить что-либо делать.

Тогда он махнул на все рукой и попытался подремать.

Ничего не вышло.

Стелла! Ну почему ты плакала?

— Почему ты плакала? — повторил он вслух, обращаясь непонятно к кому. — Если бы я знал, что доставлю этим тебе боль… Как оскорблю твои чувства… Я бы никогда, ни за что…