Как три мушкетëра - Бушков Александр Александрович. Страница 33

– Ну и послала бы подальше, – сказал Мазур с видом простачка.

– Ага! А деньги где брать? Папа не жмотничает, конечно, но все равно не хватает. Это вы, мужики, можете год в одних и тех же джинсах ходить. А девушке столько всего надо... Папа твердит одно: вот помру, все тебе останется, а пока бери, сколько даю, – она глянула на Мазура как-то лукаво. – Вообще-то он не совсем так говорит. Добавляет еще всегда: если выйдешь замуж за солидного человека, чтобы мне приглянулся, приданое получишь нехилое...

Она не стала развивать эту тему – ну, неглупая девочка, – но многозначительный взгляд Мазуру все же послала. Он сказал:

– А вот интересно... Жорка тебе платит за то, что ты со мной спишь?

– Ну и платит, – безмятежно сказала Алина. – Отказываться, что ли? Нет уж, надо совмещать удовольствие и деньги. Если хочешь знать, я бы с тобой и без денег спала. Ты парень солидный, обстоятельный. И по жизни топаешь уверено, не то что некоторые... – снова многозначительный взгляд. – Кирюш... А ты в загранке в бордели ходил?

Мазур задумчиво уставился в потолок с таким видом, словно надеялся там прочитать решение Великой Теоремы Ферма.

– Значит, ходил, – уверенно заключила Алина. – А что они там делают интересного, чего у нас нету?

Мазур хмыкнул:

– Тебе как, рассказать или показать?

– Ну уж конечно, лучше показать, – прищурилась Алина, словно бы невзначай расстегивая вторую пуговицу легкой блузки. – А если...

Она замолчала, и оба повернулись к двери – ручка шумно ходила вверх-вниз. И тут же длинно задилинькал музыкальный звонок.

– Жорка, – разочарованно сказала Алина. – Его манера. А я-то настроилась... Иди открой, что уж делать...

На площадке и в самом деле обнаружился потомок древних эллинов.

Он облегченно вздохнул:

– Вот и ладушки. А я боялся, что все-таки завалились пупками потереться, ну, думаю, придется Кирюху безжалостно с Алинки снимать.

– Хамло ты все же по жизни, Жора, – фыркнула Алина.

– Уж какой есть. Так ведь не чужие. Кто тебе целку ломал?

– Вот уж не ты, – фыркнула Алина, задрав носик. – Так что не свисти. Кирюш, правда, не он.

– Ну, все равно, – Жора ухмылялся как ни в чем не бывало. – Зато сколько раз натягивал.

– Ой, ой, ой! Да сколько там было раз... Главное, что больше не будет. И не надейся.

– Ладно, пошутковали, – сказал Жора уже вполне деловым тоном. – Расклад такой: Алинка, свободна на сегодня, как ветер, делай, что хочешь. А ты, Кирюш давай за мной в темпе вальса, у нас дело срочное...

– Вот стервочка, – добродушно сказал Жора, когда они быстро спускались по лестнице. – И не надейся. А приволоки я ей пригоршню долларов – из трусов выскочит. Она к тебе, часом, насчет законного брака подходцев не делала?

– А что?

– Не вздумай, если что, – сказал Жора серьезно. – Как мужик мужику. Конечно, папа, если ты ему глянешься, деньжат отвалит изрядно, но будешь ходить с рогами, как тот северный олень. Как три оленя. Она девка симпотная, не дура, только ноги вместе держать не умеет, они у нее сами врозь разъезжаются...

– Учту, – сказал Мазур, садясь в машину. – Рога мне как-то совершенно ни к чему, не идут они мне... А куда едем?

– К серьезному человеку, – значительно сказал Жора. – Взял вот вдруг – и захотел на тебя посмотреть. Смотрины этакие устроить. Может, и поручит что.

– А это, случайно, не Умный?

Жора хмыкнул, покрутил головой:

– Ишь ты, кот ученый... Ну ладно, ты уже по уши в делах и вроде не трепло, жизнь понимаешь... Ладно. Он и есть, – он посмотрел на Мазура очень серьезно. – Кирюш, забей в башку одно... Очень серьезный человек. Очень. Так что ты с ним держись со всем уважением, как ефрейтор перед генералом.

– Вот спасибо, что предупредил, – сказал Мазур. – А я уж хотел с порога по плечу его хлопнуть и поинтересоваться, как жизнь, как успехи на деловом и половом фронтах...

– Я серьезно.

– Да я понял, – сказал Мазур. – Будь спок, учту...

– Зовут его Всеволод Иванович, так и обращайся. И вот что, Кирюш, – в голосе Жоры явственно слышались просительные нотки. – Он с человеком любит один на один базарить. Меня он наверняка погулять отошлет, или что-нибудь вроде того. Ты вот что... Если зайдет речь про меня, ты ничего такого на меня не волоки, лады? От меня ты ничего плохого не видел, кроме хорошего – я про деньги. И еще увидишь, это точно, дело-то не кончено. Не за что на меня зуб держать.

– Если не считать «злодейского изнасилования», – не без злорадства сказал Мазур.

– Кирюш! – крайне эмоционально воскликнул Шора. – Ну кончай ты! Это ж не я по гнусности характера хотел тебе подляну сделать. Приказали мне так, куда денешься? У нас приказ не выполнить – похуже, чем в армии... Чем тебе плохо? Денег дали и еще дадут, Алинка дает со всем усердием. А все бумажки отдам потом, не сомневайся, к чему они нам, когда у нас дело кончится, а у тебя – отпуск?

– Да ладно, – сказал Мазур. – Ничего я на тебя не держу. Зачем мне на тебя бочку катить? Ты знаешь, мне самому интересно стало, чем все кончится. Особенно когда выяснилось, что Верка – шлюха та еще.

– А чем оно может кончиться? Если она и в самом деле шлюхой оказалась? Пошепчется с ней Маринка, объяснит, что Фомич... – он спохватился, покосился на Мазура, – что большой босс ох какой не скупой. Уж если она бесплатно нежилась с совершенно незнакомым мужиком – я про Мишку, – то за пачку «Ильичей» и красивенькое колечко уж всяко ножки раскинет... – он мечтательно протянул: – А может, потом и самим ее разложить? Девка смачная. А? Отвезем на дачку и там – в два смычка. Заодно и побратаемся...

– Посмотрим, – сказал Мазур, прекрасно зная, что ни в чем таком участвовать не будет: Вера и в самом деле девочка классная, но если Лаврик узнает – три шкуры спустит и в личное дело подошьет...

Они выехали за город, миновав очередной пограничный наряд – на этот раз со здоровенной чепрачной овчаркой на поводке.

– Вот у кого не служба, а малина, – фыркнул Жора. – Шагай себе по бережку взад-вперед, пока дембель не грянет...

Мазур, конечно, не стал перед ним откровенничать, но в глубине души был с ним где-то и согласен. Дело не только в извечном легком антагонизме меж флотом и армией (к тому же, это и не армия даже, войска КГБ). До сих пор есть участки границы, где случается всякое, вплоть до перестрелок. Но здесь шпионы как-то не шастают... А если и шастают – учитывая их случай, – то уж никак не из тех, которых может с ходу разоблачить такой вот пограничный наряд или их овчарка... Тут не овчарка нужна и не повышенная бдительность, а мозги Лаврика...

Они миновали очередную «великую стройку» – еще один санаторий на несколько корпусов, справа показался дачный поселок. Правда, не уточни Жора, что это именно дачный поселок, Мазур принял бы его за обычную зажиточную южную деревню. Это во глубине России, где вековая тишина, дачные поселки, за исключением привилегированных, – скопище фанерных коробочек на шести сотках – и печки класть нельзя, и второй этаж надстраивать нельзя, и площадью эта коробочка должна быть чуть поболе холодильника. А здесь – вот извольте, явно не вилла кого-то из Системы, а обычного горожанина. Но – из добротных досок, просторный, в два этажа, и печная труба торчит. Куда ни глянь – соток по пятнадцать-двадцать, а то и побольше. Вишня, черешня, яблони и груши, длиннющие грядки с крупной клубникой. А ведь республика одна и та же – Рассейская... Странное какое-то чувство на душе, с ходу в слова и не переведешь. Просто неправильно это как-то: там – нельзя, а здесь – можно. Ну, что делать, реальность следует принимать такой, как она есть.

Не в диссиденты же подаваться. И уж тем более не устраивать кровавой трагикомедии, как в прошлом году этот козел Саблин... Живи да служи – вот и весь сказ...

Дом, перед которым Жора остановил машину, тоже, в общем, не походил на виллу. Однако, присмотревшись, Мазур углядел в ней некий шарм: одноэтажный, на манер старинной русской избы сложенный из бревен, но похож скорее не на избу, а на теремок – резные столбики крыльца и веранды, резные ставни-наличники, конек на крыше, заканчивающийся конской головой, и тому подобные архитектурные излишества, наглядно свидетельствовавшие, что искусные плотники на Руси еще не перевелись. Пожалуй, такой дом выглядел даже красивее и уютнее, чем кирпичный или бетонный особняк.